Впервые идея о том, что неандертальцы хоронили не только своих соплеменников (то есть обладали широким мировоззрением и достаточно широкой духовной культурой с точки зрения нашего сегодняшнего понимания этих терминов и этих явлений), явилась практически параллельно открытию неандертальских погребений и свидетельств захоронения или определенных манипуляций с костями медведей. По аналогии с тем, что этнографы наблюдали и фиксировали у наших северных народов, по аналогии с манипуляциями с костями медведей после медвежьих праздников, после торжественного поедания медведя его кости обычно относились в специальное место, в амбар, и там они оставлялись нетронутыми с той идеей, что медведю понравится обращение с его останками и в следующий раз охота тоже будет удачной. Однако памятники, на которых были выявлены и исследованы следы ритуального, как тогда казалось, обращения с костями пещерных и бурых медведей неандертальцами, достаточно скоро получили критические отзывы со стороны ряда археологов и палеозоологов.
В послевоенное время это стало развиваться достаточно быстро. Наши коллеги говорили о том, что многие следы, которые прежде интерпретировались как следы манипуляции с медвежьими костными остатками, могут являться свидетельством естественных процессов, которые происходили в пещерах во время обитания там как самих пещерных медведей, так и других животных. Большинство подобных памятников, где присутствуют следы культа пещерного медведя (специально сложенные черепа, кости), раскапывались достаточно давно. Методика тогда была несовершенна, и на сегодняшний день в большинстве случаев мы не можем однозначно сказать, что было раскопано нашими коллегами 80 лет назад, 100 лет назад, 70 лет назад, а то и 50–60 лет назад. То есть проблема существования мировоззрения и культа животных у неандертальцев продолжает оставаться очень серьезной. Существуют новые материалы и переисследования старых материалов, которые, с одной стороны, всегда показывают, что подобное мировоззрение, подобный культ, подобные свидетельства поведения неандертальцев существовали. С другой стороны, ровно те же материалы другие ученые, особенно специалисты естественно-научного профиля, опровергают и призывают археологов и всех, кто интересуется темой культа и мировоззрения древних религий, быть очень осторожными при интерпретации этих данных.
Следующая проблема, которая связана с культом медведя, — это, конечно, следы культа медведя в верхнепалеолитическое время — в то время, когда все, что мы называем культурой и искусством в современном понимании этого слова, развивается уже у коллективов Homo sapiens, наших далеких предков, в виде мобильного, монументального, декоративно-прикладного искусства и следов какой-то деятельности, связанной с костными останками животных. Здесь мы уже имеем гораздо больше информации и больше подходов. Мы знаем, что среди тех немногих видов животных, которых человек рисовал на стенах пещер, фигурки которых вырезал из мягкого камня или из бивня мамонта, медведи присутствуют.
Однако то, что касается особого обращения с костями животных, в частности медведей, для верхнепалеолитического времени долго было не то чтобы табуировано, но к этой теме относились достаточно скептически. Одним из самых важных коренных переломов для нового пересмотра всех материалов явилось открытие в знаменитой французской пещере Шове крупного блока камня, на который был поставлен череп медведя. Это была не охотничья добыча — он был поднят с пола и целенаправленно поставлен человеком в зале, где на стенах были рисунки. Мы видим значительное количество следов и свидетельства манипуляций человека с костями медведей и в других пещерах с настенными изображениями.
Сейчас проблема особого отношения человека к животным (это отношение мы не можем назвать тотемизмом, потому что не знаем, что думал палеолитический человек, мы можем очень аккуратно назвать это культом животных) продолжает оставаться в связи со сложными и не до конца нами понятыми взаимоотношениями человека современного вида, пришедшего в Европу, и последними неандертальцами, которые обитали на Ближнем Востоке и в Европе, нашим непониманием культурной и мировоззренческой жизни неандертальцев, плохим знанием мировоззрения и культуры первых верхнепалеолитических Homo sapiens на территории Европы. Это проблема, которая продолжает до сих пор очень сильно нас волновать, в том числе в связи с тем, что отсутствуют ответы на вопросы, существовали ли у неандертальцев и человека современного вида какие-то внешние проявления культа животных, насколько они были между собой связаны и насколько похожи.
Во-первых, мы можем видеть, что у неандертальцев существовали некие явления в жизни. Нам очень сложно их интерпретировать, мы можем их только зафиксировать, исследовать, как это было сделано с помощью наших коллег естественно-научного профиля, выяснить, когда это было сделано, но ответить на вопрос «зачем?» мы, конечно, пока не можем. Один из таких ярких примеров: применительно к проблеме культа медведей у неандертальцев достаточно долго говорилось, что неандертальцы практически никогда не строили каких-то относительно долговременных сооружений из камня, потому что на памятниках мустьерского времени они не были практически зафиксированы. Но относительно недавно, в 2016 году, было проведено датирование очень интересной структуры в одной из французских пещер, были опубликованы его результаты. Это пещера Брюникель, в которой где-то в 80-е годы XX века были обнаружены две округлые структуры, которые были сложены из специально собранных в пещере крупных обломков сталактитов и сталагмитов. Это достаточно четкие, округлые искусственные структуры.
В то же время продатировать их прямым методом по небольшому количеству угля, который встречался в этих структурах, недавно обнаруженных археологами во время археологических исследований, не удавалось, потому что, как тогда, по всей видимости, полагали, эти структуры были очень большой древности, а радиоуглеродный метод был бессилен в датировании этих остатков. Наши коллеги с помощью уран-ториевого метода смогли продатировать примерное время создания этой структуры. И оказалось, что эта сложная структура, не имеющая никакого отношения к утилитарной хозяйственно-бытовой деятельности неандертальцев, датируется временем примерно 146 тысяч лет назад. Никаких Homo sapiens в это время на территории Франции, да и вообще на территории Европы, конечно, не было.
Эта структура, связанная с некими мировоззренческими, идеологическими представлениями и деятельностью, которая проводилась на основе этих представлений, для нас очень важна, потому что показывает, что неандертальцы могли делать и делали в пещерах сложные структуры, связанные именно с неутилитарной деятельностью в противовес той, которая для них характерна, с нашей точки зрения. И ровно так же мы видим, что человек современного вида в разных пещерах уже в верхнем палеолите использовал кости медведя по-разному. Человек умел использовать кости, не боялся этого делать. Более того, иногда он даже изображал в предметах мобильного искусства, мелкой пластики черепа животных. Пускай это были не черепа медведей, а черепа травоядных животных, но тем не менее.
Более того, человек в верхнем палеолите специально собирал клыки пещерных медведей, выдирал их из черепов, которые находились в пещерах. Мы это видим, видим в некоторых случаях даже отпечатки ног и отпечатки коленей. Подходит палеолитический человек, встает на одно колено, выдирает клык и идет дальше (причем это достаточно сложно, я пробовал выдирать зубы медведей для некоторых анализов из черепов, и это очень тяжело). Мы видим, что в этой пещере большинство черепов без клыков, потому что они выдраны человеком.
Также мы точно знаем с точки зрения декоративно-прикладного искусства, к которому относятся украшения, что человек использовал клыки медведей для украшения себя. До сих пор у некоторых народов существует представление, что, пока у молодого человека нет ожерелья, скажем, из шести левых нижних клыков от шести особей медведя, он не может даже задумываться о том, чтобы идти к кому-то свататься, на него как на потенциального жениха никто не смотрит. Поэтому есть какие-то очень интересные вещи, которые нам показывают близость культур, социального устройства, поведенческих реакций человека современного вида верхнего палеолита и наших современников. Здесь встает вопрос о том, насколько социальная структура и разные поведенческие реакции у неандертальцев, у Homo sapiens в верхнем палеолите и у современного человека совпадали или не совпадали. Дальнейшие сложные исследования и огромные, порой тяжелые дискуссии между коллегами позволят ответить на вопросы, связанные именно с развитием нашего общества и нашей культуры в социальном, организационном плане.
