В конце XVII века, когда старый государственный аппарат показал свою невозможность реализовывать новые задачи, петровские гвардейцы как раз становятся той системой, которая позволяет Петру I проводить реформы, они становятся фактически параллельным аппаратом управления, исполняют самого разного рода функции. Количество функций, которое было им предписано, количество полномочий, которое было им дано, и количество задач, которые на них возлагались и которые ими реализовывались, может поражать воображение — фактически диапазон был безграничным: от личной охраны императора и императорской семьи до участия в придворных церемониалах; от суда над коррумпированными чиновниками до управления территориями, которые вошли в состав России в результате Северной войны; от полицейских обязанностей до написания крупных документов начала XVIII века.
Примеров можно привести достаточно много. Например, капитан-поручик Ржевский по указу Сената отправляется управлять Нижегородской губернией. Его сотоварищ по гвардии Алексей Панин был назначен вице-губернатором в Смоленск. Это что касается административных поручений. Кроме того, они активно занимались разведкой. В частности, капитан Кожин был отправлен в Индию «под личиной купчины», как было написано в источниках, и в его задачу и в задачу людей, которые с ним находились в этой поездке, входил осмотр Каспийского моря и исследование близлежащих территорий. Они также выполняли целый ряд дипломатических поручений, например, капитан Измайлов был русским чрезвычайным посланником в Китае, а Румянцев был посланником в Стамбуле. Также они достаточно активно участвовали в написании целого ряда государственных документов, важных для эпохи того периода. Известный наш историк Сергей Михайлович Соловьев, который занимался непосредственно изучением того, как происходило написание Табели о рангах, вообще считает, что она была написана всего четырьмя людьми, что это были Брюс, Головкин, Дмитриев-Мамонов и Матюшкин, и вот как раз два последних являлись гвардейцами, то есть они довольно активно участвовали в действиях такого рода.
Особенное впечатление на современников производили так называемые майорские розыскные канцелярии. Это были такие структуры следствия и суда по особым государственным преступлениям, часто связанным с коррупцией, и под следствием и судом в таких канцеляриях находились высокопоставленные чиновники, — в частности, Александр Данилович Меншиков как раз проходил по одной из таких канцелярий, его дело было расследовано там, и иностранцы в России писали о том, что в России дошло до того, что какой-то почтенный член Сената вынужден являться перед мальчишкой и рассказывать ему о каких бы то ни было своих делах. А с другой стороны, иностранцы также говорили о том, что, очевидно, эта система была создана потому, что царь не смог найти среди своих приближенных людей достаточно беспристрастных и достаточно бескорыстных, для того чтобы участвовать в таких следствиях и судах.
Сверхполномочия, которые возлагались на гвардию в первой четверти XVIII века, зачастую вступали в прямое противоречие с существующей административной и военной системой. В качестве примера хочу вам привести исключительно яркую историю 1706 года, когда к фельдмаршалу Борису Петровичу Шереметеву, который находился под Астраханью и подавлял восстание, был приставлен сержант Преображенского полка Михаил Щепотьев. Еще раз подчеркну: речь идет о том, что к фельдмаршалу был приставлен сержант, который фактически указывал ему, что делать. Суть проблемы заключалась в том, что Борис Петрович был человеком относительно медлительным, достаточно медлительным, видимо, по мнению Петра, и, для того чтобы понуждать его к некоторому движению, к более активным действиям под Астраханью, к нему и был приставлен Михайло Щепотьев. Как вы понимаете, Борис Петрович совершенно не был в восторге от подобного рода ситуации, сохранилась его довольно яркая переписка с разного рода людьми в столице и с императором самим, в этой переписке он говорит о том, что это совершенно невыносимая ситуация, что Михайло Щепотьев ведет себя невероятно плохо, устраивает пьяные дебоши, беспрестанно пускает ракеты и всячески грозится испортить отношения Бориса Петровича с Александром Даниловичем Меншиковым и Петром I. Интересно, что сохранилась параллельная переписка сержанта Щепотьева с Петром I. Сержант в этой переписке ведет себя совершенно спокойно, говорит о том, что, конечно, он неугоден фельдмаршалу и другим прочим, но при этом говорит, что это совершенно нормально и, когда он прибудет пред очи государевы, донесет пространнее сего письма. То есть он был уверен, что конфликт неизбежен, но он был также уверен в собственных полномочиях и в собственном праве в этом конфликте участвовать, потому что он являл собой волю государеву прямо там, непосредственно на месте.
Эта система, которую я описываю, которая связана с наделением сверхполномочиями людей, близких к Петру, была, видимо, найдена им интуитивным образом, но при этом она очень быстро показала свою эффективность. Почему, собственно, эта система была эффективна и почему она так активно работала (а работала она все петровское царствование и даже несколько лет после этого)? И я оговорюсь еще, что это действительно была система, это не были спорадические посылки разных людей с разными целями. Например, известно, что в 1724 году в таких отлучках по государеву делу в Преображенском полку находился 51%, то есть половина полка занималась собственно решением такого рода дел. Так почему эта система, найденная интуитивно, как я сказала, показала свою эффективность?
Во-первых, там была четкая позиция, связанная с контролем: Петр I был полковником Преображенского полка, и все, что касалось двух этих полков и четырех тысяч человек в этих полках, полностью находилось под его контролем. Он фиксировал все происходящее в полках, он знал многих лично, и поэтому, если происходило что-то вне его воли, если происходило что-то связанное с правонарушением, Петр действовал здесь чрезвычайно радикально, и именно сам император Петр I фиксировал эти наказания, ужесточал даже эти наказания. Например, до начала 1710-х годов в полковых делах встречается такая формулировка, как «сослать в качестве наказания в Быхов в стрельцы», а сослать гвардейца в стрельцы — это, конечно, была такая акция символического унижения.
Второй причиной, по которой эта система проявила такую яркую эффективность, заключалась в том, что сверхполномочиям соответствовали также сверхпривилегии. Привилегии, которые в этих полках существовали, были действительно чрезвычайными: многочисленные выплаты — деньги, крестьяне, земли, — всё это люди, которые проводили реформы Петра, получали, поэтому кнуту соответствовал пряник.
И наконец, третьей позицией, которая связана с эффективностью этих полков, оказывается то, что с течением времени здесь выработалась система отбора, очень четкая, связанная с исключительным вниманием к каждому человеку, который попадал сюда. В гвардии очень не любили переводы из армии, считалось, что проще вырастить собственного гвардейца, нежели брать человека из армейского полка, здесь активно культивировались семейные связи, и отбор был действительно чрезвычайно жестким.
Я думаю, что в конечном итоге можно говорить о том, что к концу царствования Петра I применительно к гвардейцам, применительно к Преображенскому и Семеновскому полкам можно уже говорить не только о том, что речь шла о некотором контроле этой системы, которая двигала реформы Петра вперед, но о некоторой саморегуляции внутри. Это была уже серьезная корпорация — как военная, так и управленческая, корпорация, которая была построена на понимании собственного места в системе управления, на понимании собственной роли, на приверженности позиции реформ и на безусловном культе императора Петра Великого.
