1. Поверхностное чтение Макиавелли
Несмотря на то, что Макиавелли знают все и он в представлении не нуждается, о нем бытует достаточно плохая слава. В конце концов, Макиавелли едва ли не единственный в своей эпохе, кто заслужил, чтобы к его имени приставляли окончание «-изм». Термин «макиавеллизм» обычно считается связанным с беспринципностью в политике, с отрицанием норм морали, религиозных истин. А религию «макиавеллизм» предлагает использовать в качестве политического инструмента. В «Государе» Никколо Макиавелли пишет, будто религиозные практики следует использовать исключительно в интересах государя, инструментально. Хотя это всякий раз нуждается в уточнениях.
Макиавелли один из немногих авторов, который читается живо, легко, интересно и увлекательно. Весь «Государь», кроме небольших теоретических отступлений, с которых он начинает текст, — это некие исторические кейсы, в которых автор рассказывает о деятельности той или иной исторической фигуры. Но это первый вид чтения Никколо Макиавелли — поверхностное.
2. «Государь» — собрание исторических примеров или политическая философия?
Обычно читателей в Никколо Макиавелли привлекают выражения: «Щедро распоряжайся чужим добром». Когда автор рассуждает о том, что выгодно правителю, чтобы тебя боялись или тебя любили, он говорит: «Поскольку любовь скоротечна и не все тебя любят, то пускай лучше боятся. Зато бояться будут все, и это принесет тебе больше пользы, чем когда тебя будут любить, потому что разлюбить могут легко».
Многие рассматривают «Государя» как собрание примеров, но, если это всего лишь коллекция интересных кейсов, где же здесь политическая философия? Никколо Макиавелли — чрезвычайно значимая фигура в истории политической мысли и политической философии. Многие последующие философы так или иначе обращались к Макиавелли. Некоторые — чтобы обругать, некоторые — чтобы оправдать, так как видели в нем защитника республиканских ценностей. Ряд философов полагает, что «Государь» и «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» — взаимоисключающие произведения, другие говорят, что напротив: в одном произведении он пишет о монархиях и новых правителях, в другом он пишет о республиках и о том, что соответствует республике, поэтому никакого противоречия нет. Так или иначе, есть те, кто его ненавидит, ругает, считает символом всего аморального. И есть те, кто относится к нему всерьез.
3. Кембриджская школа истории политической мысли
Никколо Макиавелли — один из тех авторов, тексты которого нуждаются во внимательнейшем чтении. На протяжении ХХ века было создано несколько ключевых интерпретаций «Государя». Стоит отметить несколько интерпретаций, которые являются чрезвычайно важными и о которых в России известно мало. Одна из важных интерпретаций и интересных методологических школ истории политической философии — это Кембриджская школа истории политической мысли, представителями которой являются три историка: Джон Данн, Квентин Скиннер и Джон Покок. Их общая методология была связана с исследованием политической мысли в двух контекстах: в историческом (что окружало автора, что могло повлиять на него) и идеологическом (какая идейная традиция существовала до этого автора, привнес ли он что-то новое или повторил старое и стал известен таким образом). В целом историки не столько интерпретируют (по крайней мере, так настаивает Квентин Скиннер, когда пишет о своем методе), сколько пытаются описать хорошо то, что есть, вписать контекст, присовокупить идеологическую позицию. У каждого историка был свой «герой». Джон Данн написал о Локке, Квентин Скиннер — о Гоббсе, а Джон Покок написал одну из выдающихся книг про Никколо Макиавелли, название которой можно перевести по-разному, — «Принцип Макиавелли» или «Момент Макиавелли». В ней он, как ясно, дает исторический контекст, описывает всю политическую мысль, которая окружала нашего героя.
На русском языке есть также книга Квентина Скиннера, которая так и называется, — «Макиавелли». Это «очень короткое введение», которое быстро читается, но имеет существенные недостатки относительно перевода. Но начать знакомиться с интерпретацией Кембриджской школы истории политической философии можно с нее.
Скиннер К. Макиавелли. Очень краткое введение, М.: Астрель, 2009.
4. «Бог Макиавелли»
Одна из важнейших интерпретаций новейшей политической философии Никколо Макиавелли содержится в книгах Маурицио Вироли. У него есть несколько текстов, один так и называется «Макиавелли», другой — «Бог Макиавелли», где он применяет нестандартный ход и пытается из политической философии Макиавелли эксплицировать «религиозную концепцию». Обычно Никколо Макиавелли считают «ненавистником» церкви, религии, христианства в частности, а некоторые полагают даже, что он отдавал предпочтение неоязычеству (например, британский теолог Джон Милбанк), так как он постоянно ссылается на античность, Рим, фортуну, судьбу и прочее. Но лучшее, что написано на эту тему, — это книга Себастиана де Грация «Макиавелли в аду», за которую автор, к слову, получил Пулитцеровскую премию. В целом это вообще одна из лучших и самых живых интерпретаций Макиавелли.
Viroli M. Machiavelli, Oxford: Oxford University Press, 1998.
5. Интерпретация Лео Штрауса
У политического философа Лео Штрауса есть книга, которая называется «Мысли о Макиавелли». Одна часть книги посвящена «Государю», а вторая — рассуждениям о «Первой декаде Тита Ливия». Вся книга сосредоточена на работе с текстом. В отличие от Кембриджской школы Штраус работает именно с текстом, а не с контекстом: он не ищет традиции, не обращается к истории, он просто читает текст и говорит, что может означать в нем та или иная фраза, почему некоторые вещи опущены, откуда берутся противоречия, находит в книге новые смыслы, «восхождения и снисхождения тона», эмоции. Например, всем известно, что 26-я глава «Государя» Макиавелли написана совершенно в другой стилистике, отличающейся от предшествующих. Если первые главы — это кейсы и рекомендации с историческими отступлениями, то последняя — это яркий пламенный призыв Никколо Макиавелли освободить, объединить Италию и, наконец, совершить главную добродетель (акт патриотизма), сделать государство, о котором пекся Макиавелли, единым. Надо понимать, что в середине содержится «истинное учение» Макиавелли, где он почти не говорит об истории, а дает советы правителю.
Strauss L. Thoughts on Machiavelli, Chicago: University of Chicago Press, 1958.
6. Традиция и новация
26-я глава совершенно особенная, она очень эмоциональна и читается как новое произведение. Одно из предположений Лео Штрауса состоит в том, что Никколо Макиавелли полностью порвал с той традицией политической философии, которая была до него, и стал родоначальником современной политической философии. Макиавелли закладывает те темы, которые будут интересовать многих последующих политических философов. Однако, если мы обратим внимание, даже эта 26-я особенная глава говорит нам о том, что Никколо Макиавелли продолжает многие традиции, которые были характерны для предшествующего периода.
Он «революционер», порывает с традициями и одновременно их сохраняет — некая диалектика Никколо Макиавелли. Например, он продолжает мечты Данте Алигьери о единой Италии, о величии Рима, о едином правителе. Хотя правители Данте и Макиавелли кардинальным образом разные, все же они мечтают о новом политическом мессии. Макиавелли продолжает в некотором роде совершать революцию, как совершал до него Марсилий Падуанский, еще один выдающийся итальянский политический философ, написавший трактат «Защитник мира».
В 26-й главе Макиавелли является ярым патриотом, но при этом отказывается от некоторых моральных принципов в пользу других, за что его часто обвиняют, что он является «учителем зла». В частности, Лео Штраус начинает свою книгу с того, что объявляет, будто Никколо Макиавелли — это «учитель зла», а затем пишет 300-400 страниц о том, почему это так, и восхищается его стилем и мыслью. Так или иначе, Никколо Макиавелли сегодня нуждается в том, чтобы его внимательно перечитали. Без того, чтобы искать в нем лишь забавные исторические анекдоты.
