— Почему вы решили заниматься Кавказом?
— В Институте археологии РАН есть такая традиция — человеку, приезжающему из региона, дают тему, связанную с его малой родиной. Поскольку я из города Ставрополя, расположенного в предгорьях Северного Кавказа, мне предложили взять тему, которую раньше разрабатывал мой научный руководитель д. и. н. Владимир Иванович Марковин. В сферу его обширных научных интересов, помимо изучения дольменов и северокавказской культуры, входило исследование антропоморфной пластики Северного Кавказа, прежде всего — Дагестана, ведь сам он родом из города Махачкалы.
Изначально моя тема была сформулирована как «Бронзовая антропоморфная пластика Северного Кавказа». А потом уже стало понятно, что рассматривать Северный Кавказ без Южного невозможно, и тема была расширена. В 2012 г. вышла книга «Древняя бронзовая антропоморфная пластика Кавказа (XV в. до н. э. — X в. н. э.)»
— Какое значение изучение бронзовой пластики Кавказа имеет для российской археологии?
— Когда мы рассматриваем отдельную фигурку найденную где-то на Кавказе, то она не будет иметь серьезного культурного или исторического значения. Но если все фигурки, найденные на Кавказе, собрать воедино, то они превращаются в значительный источник по религиозным воззрениям народов Кавказа дописьменного периода. Мы получаем новую информацию о духовной жизни населения Кавказа от XV в. до н. э. вплоть до раннего Средневековья. И если по Средневековью у нас уже есть письменные источники, то до появления греков на Кавказе, VI–V вв. до н. э., письменных источников нет. Есть погребения, поселения, некоторое количество святилищ, но описаний очевидцев событий той поры нет.
Есть еще обряды народов Кавказа, зафиксированные этнографами в XIX–XX вв. Существует искушение прямого переноса этнографических обрядов на археологические материалы XV–X вв. до н. э. Они отстоят друг от друга на три с половиной тысячи лет и не могли в течение такого долгого периода остаться в неизменном виде. Бронзовые фигурки людей, найденные в археологическом контексте, дают нам представления о том, какие были религиозные практики, для чего они создавались, как выглядели боги, какая была у них атрибутика. Результат анализа и систематизации собранного воедино массива бронзовых антропоморфных скульптур представляет интерес для искусствоведов, религиоведов, историков и антропологов. Постепенно приходит понимание, на каком этапе становятся востребованными боги, похожие на человека? Что для этого должно происходить в обществе? Почему бронзовые скульптуры людей появились в единичном экземпляре в майкопской культуре, в IV тыс. до н. э. После чего исчезли на две тысячи лет. Похожие бронзовые скульптурные изображения людей снова появляются на Кавказе в XV–XIV вв. до н. э. и существуют вплоть до эпохи средневековья.
Известно, что с эпохи неолита (VI тыс. до н. э.) на Кавказе находят глиняные фигурки людей. Они, конечно, совершенно иначе выглядят и, вероятно, связаны с другими верованиями. Однако существовала между ними и преемственность, так как на памятниках эпохи поздней бронзы находят вместе глиняные и бронзовые фигурки.
Анализируя скульптуру, можно узнать, что в эпоху поздней бронзы (XV–IX–VIII вв. до н. э.) богов изображают в основном как вооруженных мужчин. И в погребениях этого периода очень много оружия. Это был этап, когда на Кавказе появились инокультурные влияния. Нужно было как-то обороняться, солидаризироваться, чтобы противостоять новой враждебной среде, естественно, боги в этот период изображены вооруженными. Позже появляются скульптурные изображения женщин, которые держат на руках ребенка, скачут на коне, протягивают сосуд или рог для питья. Вероятно, это было время более спокойной жизни. Постепенная смена сюжетов в бронзовой антропоморфной пластике Кавказа иллюстрирует сменяющие друг друга эпохи, и показывает нам историю развития Кавказа, оживляя ее.
— Какую методологию вы применяли в написании работы?
— Поиск методов исследования такого нестандартного с точки зрения археологии материала стал отдельной работой. Ведь изначально понятна линия развития бронзовых топоров, железных мечей или керамических сосудов, так как они вещи функциональные. А как исследовать этим же методом бронзовые изображения людей, выполненные в малой скульптурной форме? Они же не привязаны к функциональным системам и связаны лишь с развитием идей и духовной жизни, абсолютно нам не известной. И поэтому выстроить такие систематические ряды мне казалось практически невозможной задачей. Однако на сегодняшний день существуют исследования по схожим темам. Изначально я сделала базу данных по методическим рекомендациям Веры Игоревны Балабиной, которая исследовала глиняную зооморфную (изображения животных) пластику трипольской культуры. Получилось около 120 значений на каждую фигурку. Какие-то признаки не заработали, какие-то «заиграли». Во всяком случае, появилась понимание, сколько всего фигурок встречается в особого вида шапочках, с такой формой носа, или с такими браслетами. При использовании метода картографирования, появилась возможность узнать, где встречаются, например, изображения фигурок с оружием в руках. И выстроилась четкая линия, идущая через перевалы, с Южного на Северный Кавказ, идущая через Армению и Грузию в Дагестан, получилась своеобразная «военная дорога». Использование методов геоинформационных систем в сочетании с анализом ареалов археологических культур позволило говорить о том, в какой археологической культуре какие антропоморфные изображения встречаются в конкретный хронологический период.
Можно сделать еще анализ металла, из которого изготовлены фигурки. Для этого нужно взять для исследования фрагмент металла. При этом разрушается патина, которая, как кокон, окружает вещь. Редко какой хранитель позволит от музейных экспонатов откалывать кусочки металла.
Мне удалось привлечь внимание антропологов к собранной воедино базе бронзовых антропоморфных изображений. Возможно, ученым удастся выделить несколько антропологических портретов изображенных в бронзе людей. Получившиеся портреты можно будет соотнести с реконструкцией внешнего вида человека различных эпох и понять, кого люди того времени изображали: людей своего племени, пришлое население или какого-то абстрактного человека, не имеющего отношения к внешнему виду людей той эпохи.
— Ваше исследование междисциплинарное: вы, как археолог, занимаетесь реконструкцией религиозных верований, бытовой жизни и т. д. — это действительно, возможно?
— Задача археолога, как и историка, состоит в создании нового исторического знания. С помощью современных методов исследования возможно по крупицам, основываясь только на фактах, шаг за шагом узнавать картину дописьменного периода истории. Это миссия археологии, как одного из направлений исторической науки. Тема моего исследования находится «на стыке» нескольких наук. Меня спрашивают, почему я занимаюсь бронзовой антропоморфной пластикой как археолог, предполагая, что это скорее искусствоведческая тема. Однако без подготовленной археологической базы искусствоведу, как и представителю другой специальности, с этой темой не разобраться. На сегодняшнем уровне систематизации материала, имея статуэтки, распределенные по хронологическим периодам, систематизированные, можно и нужно привлекать специалистов из других сфер, которые могли бы с этим материалом работать дальше. И, если удастся собрать группу специалистов для работы над этой темой, то, возможно, мы получим новое историческое знание.
— Та классификация, которая использована в структуре рисунков — ваша новация?
— Да. Сначала мне казалось, что нет двух одинаковых фигурок, что каждая из них уникальна. Возник вопрос, как тогда их всех объединить в одну схему? Спустя какое-то время стало понятно, что не надо ничего придумывать. Надо просто описать в виде схемы известные фигурки. Однако задача оказалась не такой уж простой. Схема менялась несколько раз. При этом были ситуации, когда появлялась информация о новых, неизвестных ранее фигурках, не описанных в предложенной мной схеме, но каждая новая статуэтка не разрушала предложенную классификационную схему, но органично встраивалась в нее, что подтверждает ее функциональность.
Все фигурки можно разделить условно на две большие группы: те, которые являются частью других предметов (например, приклепанная ручка ковша или скульптура на обухе топора); либо самостоятельной скульптурой. Группа самостоятельной скульптуры оказалась самой большой в количественном отношении и разнообразной, и она максимально подробно раскладывалась на хронологические периоды.
— Вы сказали о сложности датировки — с чем она связана?
— Она связана с обстоятельствами находки статуэток. Большинство из них найдено случайно, неизвестен их археологический контекст. Например, святилище найдено при распашке поля под виноградник. Глубина плуга равна 70 см, значит, на эту глубину культурный слой уничтожен или перемешан. К моменту находки часть памятника уже разрушена. И в этом святилище в перемешанном плугом слое находят фигурку. Святилище могло функционировать, например, от пяти до восьми веков. Восемьсот лет люди справляли на одном месте какие-то обряды и мы не знаем, на каком этапе использовали в обрядах этот предмет. Поэтому дата для бронзовой антропоморфной скульптуры, найденной на территории святилища, может быть датирована только временем существования памятника, т. е. XIII–VIII вв. до н. э. Ведь это огромный хронологический промежуток времени. Например, сейчас у нас XXI век, отнимем пять веков. И вот у нас вещь, датируемая семнадцатым — двадцать первым веком, от Петра I до современности. В таких условиях каждая фигурка, найденная на археологическом памятнике при раскопках профессиональным археологом и имеющая датировку в рамках одного — двух веков, чрезвычайно важна.
— А сейчас на Кавказе проводятся какие-то археологические исследования?
— Исследования на Кавказе проводятся постоянно. Сегодня археологические работы не только на Кавказе, но и в России в целом, бывают двух направлений: научные и новостроечные. Научные археологические экспедиции связаны с плановым изучением известных археологических памятников различными научными центрами, они финансируются за счет государства. Новостроечные экспедиции связаны с необходимостью экстренного исследования и сохранения для науки информации из тех памятников, которые будут подвергнуты уничтожению во время строительных работ, например, при проведении газопровода, строительстве дорог или домов. Большая работа проведена археологами при подготовке олимпиады в Сочи. Такие экспедиции оплачиваются за счет организаций, ведущих строительство.
В международном научном сообществе в связи с нестабильной ситуацией на Ближнем Востоке, возрос интерес к археологическим памятникам Кавказа, так как они расположены в смежном регионе и позволяют исследователям древностей Ближнего Востока продолжать разрабатывать начатые научные темы. Археологи из Италии, Франции, Германии, Японии, Америки и других стран, прежде работавшие в Сирии и Египте, стали проводить научные экспедиции в Армении, Грузии и Азербайджане.
— А как вы можете обозначить перспективы того исследования, которое вы сделали? Вы сделали огромную работу по классификации этих скульптур, выстроили в сложную структуру, сложные таблицы. Что дальше?
— Во-первых, это еще не все фигурки. В Грузии хранятся есть еще неизвестные науке бронзовые антропоморфные скульптуры, собранные еще в конце XIX — начале XX вв. Это огромный массив информации, еще не обработанный и не введенный в научный оборот. Второе направление — это работа со специалистами: антропологами, этнографами, религиоведами, искусствоведами, специалистами по металлу и другими. Так что направлений для работы много. В результате совместной работы специалистов разных направлений можно прийти к реконструкции религиозных верований и обрядов от эпохи поздней бронзы до раннего средневековья на Кавказе. Понять, как появились и развивались обряды в разных регионах и почему в одних местах святилища перестали существовать в скифское время, а на территории Сванетии и горного Дагестана существовали вплоть до коллективизации.
— А это вообще конечная работа, она может как-то закончиться? Или это — бесконечный процесс, будут появляться новые фигурки, новые кусочки в той картине, которую вы складываете? У вас есть какая-то цель, которую хотите достичь?
— Конечная цель за 9 лет моего исследования менялась уже несколько раз. С каждым шагом вперед открываются новые горизонты. Всем в мире известны боги древней Греции и Рима, но мало кому знакомы их ровесники, боги Кавказа. Хотелось бы, чтобы этот массив фигурок, изображающих богов, жрецов и людей, вошел в научный оборот. Мне бы хотелось, чтобы люди знали о существовании этих фигурок и интереснейших археологических культур Кавказа и не так пренебрежительно относились к современным народам Кавказа. Приведу один пример. Можно услышать, как русские люди, как правило, националисты и христиане, называют выходцев с Северного Кавказа, чаще всего мусульман, словом «хачик». Но мало кто знает, что это слово армянское. «Хач» значит крест, а «хачиком» называют нательный крест. И получается, что христиане презрительно называют мусульман христианским символом, нательным крестиком. Такое может произойти только от незнания культуры соседних народов, что и приводит к непониманию и иным негативным последствиям.
Многие молодые специалисты, аспиранты — люди, которые размышляют, стоит ли идти в науку, должны понимать, что не так все плохо у нас в стране. Многие дороги открыты и, проявив упорство, можно добиться желаемого результата. Получив образование в Ставропольском государственном университете, мне удалось поступить в аспирантуру Института археологии РАН, защититься, выиграть грант Президента для молодых ученых, а позже издательский грант, опубликовать книгу по теме своей кандидатской диссертации. Для этого не нужны связи и большие финансы. Нужно отслеживать гранты, участвовать в них и стремиться достигать тех целей, которые мы перед собой ставим.
Дерзайте, ставьте перед собой цели, которые сегодня вам кажутся недостижимыми и добивайтесь результата!
