Раскольников действительно убийца. Что он убил по теории: придумал теорию, и по ней убил. Но как заметил русский философ Евгений Трубецкой, известие о теории Раскольникова мы получаем только во второй трети романа. То есть первые две трети мы читаем и не представляем, что есть какая-то теория. А что же мы видим? Раскольникову бесконечно идут искушения и соблазны.
Тема убийства ничтожного, жалкого человека, чтобы на его деньги сделать добро людям, идет из любимого романа Достоевского «Отец Горио» Бальзака. Вотрен, если вы помните этого героя, предлагает Растиньяку: «Вот давай мой друг убьет брата очаровательной девушки, которую держат в нищете, ты на ней женишься и получишь миллионы». Растиньяк отказывается. У Раскольникова примерно такое же искушение: он сидит в кабаке (не знаю, как назвать, столовых тогда еще не было) и слышит разговор офицера и студента о том, что вот там живет такая мерзкая старушка, старушонка, которая жизнь заедает всем, сестре своей даже, ростовщица, процентщица; вот если бы ее убить, а деньги потратить на добрые дела. Студент спрашивает офицера:
— Да нет, я в принципе.
Раскольников это слышит. Лично он беден, чудовищно беден, мог бы жить, но дело в том, что бедны его сестра и мать, которые отдают ему последние деньги, чтобы он мог учиться. Более того, его сестра вынуждена выходить замуж за скверного барина, не скажу сладострастника, скупердяя, негодяя Лужина. Он понимает, что она продает себя для него, для Родиона, любимого Роди. И он понимает, что должен где-то достать деньги, чтобы спасти мать и сестру. При этом он знает, что его сестра, Дуня, преследуется помещиком Свидригайловым, который домогается ее. В общем, всюду клин.
И вот он бредет по Петербургу, мрачному, страшному Петербургу. Достоевский очень страшно описывает Петербург: жара, копоть, пыль, известка и прочее. И вдруг видит девочку, которую, видимо, только напоили, изнасиловали и выбросили на улицу. Он подходит и понимает, что сделать ничего не может: у него и гроша в кармане ломаного нет. Видит господина, который прилаживается к ней — мол, ребята девственности лишили, можно и попользоваться. Он кричит полицейскому: «Возьмите его, спасите девочку». Полицейский что-то делает. Раскольников идет, и ему рисуется страшная картина, он вспоминает детство: он идет с отцом мимо церкви и выходит на базарную площадь, где мужик бьет лошадь, — одна из самых страшных сцен.
— Миколка, ты что?
— Мое, — кричит он и бьет кнутом, потом дубиной и наконец оглоблей добивает ее.
— Нехристи! — говорит один из мужиков.
— Мое! — кричит Миколка.
Как писал Томас Манн, читая сцену, понимаешь, что Достоевский был в аду; он так написал, что только в аду можно увидеть этот ужас. Раскольников вспоминает это, засыпает в слезах, ужасе. Просыпается и думает: «Неужели я так же буду убивать? Неужели я так же буду бить по голове эту старуху? Нет, это морок, это не мое». Это действительно народное или фольклорно-народное. Он идет домой, категорически не хочет этого делать. У него никакой идеи нет. Ситуация. И вдруг он слышит случайный разговор от сестры-то старухиной, Лизаветы: завтра дома не будет, она одна будет — подбрасывает ему бес искушение.
Я напомню — это очень существенно — шекспировскую трагедию «Макбет», где в самом начале Макбет слышит разговор трех ведьм. Одна говорит ему, что он будет тем-то, вторая — что он будет кавдорским таном, третья — что будет королем.
— Ну как я буду кавдорским таном — он жив.
Происходит битва, приезжает король и говорит:
— Кавдорский тан погиб — ты у меня будешь кавдорским таном.
Предсказание начинает исполняться, и дальше надо стать королем — убить короля. Вот ведьминский соблазн испытывает и Раскольников. Он слышит разговор, что Лизаветы не будет. Ее все время называют Лизаветой — вот такая она благородная, несчастная. При этом офицер говорит, что она каждый год беременна. Причем она не замужем, дети неизвестно от кого, но их при этом при ней нет. Она их в работный дом сдавала или топила как котят? Непонятно. Не случайно она дружит с Соней.
Мы помним, что Соня — это дочка чиновника Мармеладова, которая пошла на бульвар, продавши себя, чтоб были деньги в семье. И тоже все сплошь на символах. Первый свой заработок Соня приносит и кладет на стол. Тридцать целковых, тридцать сребреников Иудиных. Она продала свою чистоту за тридцать сребреников. Кстати сказать, Раскольников это уже знает. И Соне он говорит:
— Бедная Соня, всюду Сони.
Он спускается по лестнице, зная, что Лизаветы не будет, и вспоминает, что топора-то у него нет. Проходит мимо дворницкой, и бес подсказывает: а вон в углу топор лежит. Он заходит в дворницкую, берет топор, и бес его ведет дальше. Дальше он все время прокладывает дорогу — освобождает то от того, то от другого, минует все и, наконец, оказывается у старухи, где, как вы знаете, совершает убийство. Появляется Лизавета неожиданно, которую он вынужден тоже убить. Дальше начинаются его бесконечные скитания. Он закапывает куда-то деньги — он даже ими не воспользовался ни разу. Он сталкивается с семейством Мармеладовых — несчастное семейство, где отец пьет.
Достоевский вначале хотел писать только о Мармеладовых — роман под названием «Пьяненькие». Отец пропивает все, настолько все, что дочь вынуждена идти на панель себя продавать, чтобы спасти того же отца. Мармеладов произносит речь, жуткую совершенно, где говорит:
— Да, вот Господь позовет, на меня посмотрит и скажет: «Да, несчастный ты был». А меня вообще надо распять!
Это кощунство полное — сравнение себя с Христом. Хотя человек, который послал на гибель собственную дочь… Он тоже погибает: попадает под карету. И Раскольников помогает его хоронить. У него последние деньги, еще материнские. Он ни разу не воспользовался тем, что взял у старухи. Он отдает все деньги на похороны Мармеладова.
Далее начинают его искать. Любопытно, что у него есть друг по фамилии Разумихин, студент тоже, который влюбляется в его сестру, Дуню. Фамилии ведь всегда у Достоевского говорящие. Если это Раскольников — он творит раскол, раскол в обществе. Но у него сестра тоже Раскольникова, а она абсолютно благороднейшая девушка. Если говорить, что фамилия несет что-либо, она несет. Дело в том, что Раскольников из старообрядцев. Мать ему пишет: «…и друг твоего отца купец Вахрушин». А это знаменитый Бахрушин, старообрядец из Рязанского уезда. И друг его Разумихин — вот разум против бесовщины. С одной стороны, постоянные магические искушения. Как бес помог ему, когда стали ломиться в дверь: вдруг раздался какой-то шум, и те, кто ломился в дверь, побежали смотреть, что там происходит. И он тоже понесся вниз следом и выскочил.
Наконец, появляется прокурор Порфирий Петрович. Имя тоже царское — Порфирий, фамилии нет. И он не просто хочет осудить Раскольникова, а подвести под идею. Он первый говорит: «А статейка ваша…» Естественно, мы сразу вспоминаем суды сталинских времен, когда не просто надо было посадить, а за идею: идея привела человека к преступлению. И Порфирий его сажает в результате. Раскольников оказывается на каторге, то есть он сам в итоге признается. На каторгу едет за ним Соня, они полюбили друг друга в момент исповеди. Он Соне исповедуется, кланяется в ноги и говорит:
— Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился.
То есть он все время мучается страданиями людей. Трудно поверить, что это хладнокровный убийца, который по теории всех убивает. Он говорит:
— Разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку!
Он принес себя в жертву на самом деле ради близких, но жертва оказалась не нужна. На каторге действительно разбойники говорят:
— Тебе ли было с топором ходить; не барское вовсе дело. Тебя самого убить надо!
Тут Раскольников заболевает и во сне видит то, что называется Апокалипсис: появляются какие-то трихины, которые вселяются в тела людей. Люди безумствуют, народ идет на народ, убивают друг друга, проснулась антропофагия, то есть людоедство (потом это отзовется и у Герцена — роман «Преступление и наказание» написан до его смерти, Герцен читал его). Полный ужас охватывает Раскольникова. Он просыпается, дальше идет выздоровление. И поразительная вещь: он объясняется в любви Соне. Абсолютно дантевская картина. Появляется любовь, как говорил Данте, что движет солнце и светила. И вот то чувство, которое их обвивает, снимает все их грехи, смывает и дает силу жить дальше — любовь, что движет солнце и светила.
В этом смысле роман оказался удивительным. Сам Достоевский вначале даже не понимал, что он делает, потому что параллельно вышел роман Виктора Гюго, его сравнили с «Отверженными»:
— Ну что вы, Гюго же великий, а я так, рядом постоял.
В 2016 году в Гранаде была международная конференция, посвященная «Преступлению и наказанию». Приехали люди со всех стран — европейских, азиатских, американских. Ведь Достоевский стал писателем номер один в мировой литературе. Он понимал, что он хороший писатель, но он никогда не думал о величии, о чем, скажем, думал Толстой всегда: я пишу, что я хочу, что я думаю, не более. И потом пророк: я хочу рассказать, как не надо жить. Об этом он рассказывал все время.
