Глухонемой дворник нашел собаку, любил ее, а потом по приказанию хозяйки утопил, потому что собака мешала ей спать. Это сюжет рассказа, который английский философ Томас Карлейль назвал самой трогательной историей из когда-либо написанных и который все русские школьники читают в пятом классе.
И правда, рассказ Ивана Сергеевича Тургенева «Муму» можно назвать самым высоким шедевром антикрепостнической пропаганды. Сложно найти произведение искусства, в котором крепостное право и тирания будут изображены так, что дети обольются слезами. Но это еще не все. В рассказе «Муму» выражен социально-политический идеал Тургенева, который не всегда оказывается замечен и не всегда остается понятым: слишком сильное негодование вызывает описанная в мелких деталях смерть собаки и возмутительная покорность ее хозяина.
Кстати, после выхода рассказа некоторые современники критиковали его за литературные «эффекты»: мол, показать смерть щенка крупным планом — беспроигрышный способ разжалобить читателя. Однако винить в этом Тургенева напрасно, потому что рассказ основан на реальных событиях.
Глухонемой дворник в действительности был, и собака была, и жестокая барыня была. Более того, она была матерью Тургенева. И описанный дом, «на одной из отдаленных улиц Москвы» под названием Остоженка, был и есть сейчас.
Но, как правильно писал Тургеневу его друг Иван Аксаков, совсем неважно, был ли в действительности Герасим. Он стал идеальным символом русского народа, его «непостижимой силы и кротости», а главное, немоты. А смерть маленькой собачки с длинными ушами и выразительными глазами нанесла тяжелейший удар по репутации помещичьей власти в России и репутации самодержавия в целом.
И правда, рассказ «Муму» как будто не оставляет старым порядкам никакого морального оправдания. Известно, что Тургенев крепостное право называл «личным врагом» и в юном возрасте принес свою аннибалову клятву бороться с ним до конца. Но какой Тургенев хотел видеть русскую жизнь после крепостного права? Каков был его социально-политический идеал? С этим мы попытаемся разобраться. А Герасим и Муму нам в этом помогут.
Нужно начать с того, что самые тяжелые воспоминания детства у Тургенева были связаны с насилием: его воспитанием занималась мать, и за все провинности она его била. Или поручала бить. «Мне нечем помянуть моего детства, — писал Тургенев. — Ни одного светлого воспоминания. Редкий день проходил без розог; когда я отваживался спросить, за что меня наказывали, мать категорически заявляла: „Тебе об этом лучше знать, догадайся“».
Если к детям своим барыня была сурова, то жестокость по отношению к крестьянам не знала границ. Кого-то постоянно секли на конюшне. То есть вся повседневная жизнь тургеневского дома была пропитана насилием.
Но вот что интересно: если на вопрос, зачем сечь крестьян, у нас есть интуитивный ответ, то не совсем понятно, зачем все время сечь детей? Какой смысл? Нужно каждый день бить ребенка розгами, чтобы он вырос очень хорошим человеком? Нет! Чтобы он вырос хорошим хозяином! Сечь дворян (а это касалось и привилегированных учебных заведений) нужно с детства, чтобы они сами потом могли сечь. Это неприятно, но в этом есть необходимость. Не будешь держать крестьян в страхе, все развалится, поэтому с детства надо готовить дворян к непростому бремени управления подневольными людьми, с которыми по-хорошему нельзя, только насилием.
Но, видимо, мать Тургенева перестаралась и получила противоположный результат: сын стал страстным противником крепостного права. «Конюшня была близко, — писал Тургенев, — и это воспитало во мне отвращение ко всему, что я видел вокруг».
Но, внимательно читая Тургенева, мы заметим, что его отрицание крепостного права связано не только с гуманизмом и состраданием к тяжелой участи народа. «Физическая власть над своими вассалами — право не только гнусное, но и опасное», — писал он. Чрезмерное насилие может привести к бунту. «Ваш Герасим еще немой, но со временем он заговорит!» — писал Тургеневу Иван Аксаков, имея в виду русский народ. Заговорит, а может, возьмет вилы. Тургенев это чувствовал.
Еще важно, что свой рассказ «Муму» Тургенев писал в заключении. После статьи-некролога, которая была посвящена памяти Гоголя и в которой власти усмотрели крамолу, Тургенева на месяц водворили на съезжую — это такое место предварительного заключения. А рядом с камерой, где сидел писатель, была экзекуционная комната, где секли провинившихся крестьян: в тогдашней России помещики, которые по каким-то причинам сами не могли или не хотели сечь своих крепостных, могли передоверить это государству.
И тут опять Тургенев, как в детстве, постоянно слышал крики и стоны истязания через стенку. И писал «Муму». И может быть, поэтому для своего героя Герасима он придумал бунт. Герасим по приказанию хозяйки утопил собаку, которая мешала ей спать, свою любимую собаку, но тут в голове у него что-то щелкнуло, он собрался и самовольно ушел из Москвы в деревню, откуда его насильно забрали два года назад. Этот уход описан Тургеневым торжественно. В нем сила человеческого достоинства побеждает рабскую преданность хозяйке. Это мощная сцена.
Но самое поразительное в истории настоящего Немого, который жил у матери Тургенева, на улице Остоженка, состоит в том, что он никуда не ушел. Рассказ Тургенева достоверен во всем, кроме концовки. Немого дворника звали Андрей, он утопил собаку, погоревал, но остался верен своей госпоже до самой ее смерти.
А в рассказе происходит бунт. Но это не пушкинский бунт, «бессмысленный и беспощадный», а скорее бархатная революция, сторонником которой был Тургенев. И принципиально важно, что Герасим делает после своего демарша: он возвращается в деревню, и, «помолясь перед образами, тотчас же отправился он к старосте». «Староста сначала было удивился, — пишет Тургенев, — но сенокос только что начинался; Герасиму, как отличному работнику, тут же дали косу в руки — и пошел косить он по-старинному», за четверых.
То есть Герасим отстоял свое человеческое достоинство и поспешил вернуться к естественному для себя крестьянскому труду. По сути, это и есть идеал Тургенева.
Вообще, Тургенев считал, что вырванные из первозданного быта крестьяне, то есть дворовые люди, живущие в городе, обязательно превращаются в пародию на самих себя, теряют достоинство и силу. За этими словами мы можем разглядеть влияние идеи Жан-Жака Руссо о природном человеке. «Сословие земледельцев — единственно необходимое и самое полезное, — писал Руссо в „Новой Элоизе“, — человек в нем становится несчастным, лишь когда его тиранят» — и заставляют делать что-то противное его природе земледельца. Тургенев думал так же!
Крестьяне в руссоистской парадигме, как ее понимал Тургенев, — это сословие детей природы, не испорченных цивилизацией. Они мудры и долготерпимы, но сами влиять на свою судьбу не могут, а способны только на стихийный бунт. Поэтому им нужно даровать права человека, юридическое равенство. Но ни о каком другом уравнении не может быть и речи, потому что по своей природе они рождены пахать на барской земле.
В «Записке о крепостном праве» 1857 года, написанной через пять лет после «Муму», Тургенев в очередной раз писал, что держать человека в рабстве — это преступление. Но одна из существенных проблем, с которой сталкиваются поборники освобождения крестьян в России, — это общее убеждение крепостных, что земля, которую они обрабатывают, «на которой умерли их предки и родились их дети», принадлежит им. «Надо как-то дать им понять, — пишет Тургенев, — что им не принадлежит ничего: ни поля, ни дома, ни скот; что все это будет им дано взаймы владельцем земли, которому они взамен должны будут платить аренду». Одним словом, надо освободить крестьян и сдавать им землю в аренду. Тогда помещики потеряют возмутительную (и опасную) власть над рабами, но, возможно, преумножат свои состояния. Преумножат!
Историк-марксист Михаил Покровский был убежден, что желание декабристов, представителей Северного общества, освободить крестьян без земли было связано с намерением увеличить производительность своих имений за счет высокой арендной платы. Гуманная на словах, такая крестьянская реформа предполагала еще большую эксплуатацию, чем раньше. То есть сечь крестьян на конюшне больше никто не будет, но работать заставят больше экономическими мерами. Покровский писал, крестьянам сильно повезло, что восстание декабристов провалилось. Читая «Записку о крепостном праве», Покровский, возможно, сделал бы похожие выводы о тургеневском проекте.
Но, конечно, Тургенев не думал ни о какой эксплуатации. Этот марксистский термин может только сбить с толку. Он хотел всеобщего блага, как он его понимал, и всеобщего освобождения. Финальная сцена, когда Герасим возвращается в деревню от жестокой барыни, — это его собственная ода вольности, это высокая поэзия. Чувствуется, какое воодушевление испытывал Тургенев во время ее написания.
«Он шел по нем (по шоссе) с какой-то несокрушимой отвагой, с отчаянной и вместе радостной решимостью. Он шел; широко распахнулась его грудь; глаза жадно и прямо устремились вперед. Он торопился, как будто мать-старушка ждала его на родине, как будто она звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в чужих людях…» Над ним поют перепела и коростели, которых глухой слышать не мог. Но мы понимаем, что это не Герасим, а сам Тургенев в своих мечтах идет навстречу свободе, потому что он сам пишет это под арестом. И в России его времени Герасим также зажат и несвободен, как и его создатель.
«Он чувствовал знакомый запах поспевающей ржи, которым так и веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший к нему навстречу — ветер с родины — ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде; видел перед собой белеющую дорогу — дорогу домой, прямую как стрела», видел в небе звезды, шел сильными ногами… И так далее и так далее.
Так что в рассказе «Муму» Тургенева, безусловно, есть критика крепостного права и самодержавия, можно найти и черты общественного идеала дворянского либерализма. Но прежде всего это история большой любви и гимн свободе, которая у каждого внутри.
