Тени подчиняются законам оптики, однако есть в них нечто, ускользающее от человеческого понимания. Вроде бы они часть окружающего нас мира, но то появляются, то исчезают из виду, мимолетные и изменчивые. Это знает каждый художник, который хоть раз пытался запечатлеть в своей работе тень. Солнце неуклонно движется по небосклону, облака ежесекундно меняют форму — как тут не позавидовать фотографу, который с помощью своего волшебного аппарата может заставить природу замереть. Нам кажется, что окружающий мир имеет раз и навсегда определенный облик, хотя есть обстоятельства, в которых привычные предметы выглядят иначе. И все же мы привыкли к тому, что при прочих изменениях объекты сохраняют свой цвет и фактуру. С тенями дело обстоит иначе. Они находятся вне реального мира. Тени нематериальны, поэтому мы часто обращаемся к этому образу для обозначения чего-то ненастоящего. Например, бой с тенью — это ненастоящая борьба, а теневой кабинет — ненастоящее правительство. Древние греки верили, что, покидая мир живых, человек переходит в царство теней. И порой именно наличие тени говорит о материальности предмета, ибо то, чего не существует, тени не отбрасывает.
В «Махабхарате», древнеиндийском эпосе, есть сказание о прекрасной принцессе Дамаянти и ее суженом принце Нале. В день свадьбы невеста обнаружила, что перед ней не один, а целых пять женихов, и все выглядели как ее нареченный. Боги, плененные красотой девушки, приняли обличье избранного ею юноши. В смятении Дамаянти прошептала молитву, и ей открылась истина: она заметила, что только настоящий Нала касался стопами земли и отбрасывал тень, тогда как остальные претенденты оказались лишь призраками.
На Западе Адельберт фон Шамиссо написал в 1814 году повесть о несчастном Петере Шлемиле, которого дьявол убеждал продать свою тень. Петер согласился и тем самым обрек себя на погибель — без тени человеку нет места в материальном мире.
В этой истории тень обеспечивала связь с реальностью. Однако одна из известнейших в западной традиции философских притч подводит нас к противоположному выводу. Я имею в виду диалог Платона «Государство». В одном из отрывков философ сравнивает человечество с узниками пещеры. Стесненные оковами люди видят лишь тени происходящих снаружи событий, отбрасываемые огнем на стену пещеры, и принимают их за истину. Только освободившись от пут, они могут осознать свою ошибку. Гравюра Санредама изображает этот сюжет, истолкованный в христианской традиции, но с деталями, описанными у Платона, — например, мы видим людей, что «несут различную утварь… сделанную из камня и дерева». На гравюре они изображены как персонажи Священного Писания (илл. 25).
Платон писал о фокусах в театре теней и марионеток. Философ с большим недоверием относился к иллюзиям, создаваемым художниками, в особенности театральными. Они обманывают наше восприятие и заставляют поверить в выдуманный мир. В древнегреческом языке даже существовало слово «скиаграфия», буквально «изображение теней» — для обозначения техники оптической иллюзии в живописи. Однако труд- но установить, что именно означало это понятие — непосредственно изображение теней или светотеневую проработку изображения. Именно моделировка формы с помощью света и тени совершила революцию в живописи и стала отличительной чертой западного искусства. Ни в искусстве Древнего Египта, ни в древнегреческой вазописи начала V века объема и светотени не было, однако с момента изобретения эта техника так или иначе всегда присутствовала в арсенале западноевропейских художников. Иначе сложилась судьба падающей тени: в искусстве она то исчезала, то появлялась, совсем как наша тень, когда мы идем по дороге, освещенной фонарями.
