Что касается индустриализации, то это прежде всего означало резкое сокращение планов индустриального развития. Нужно было думать о большей экономической сбалансированности, о балансе между имеющимися средствами и теми планами, которые выдвигались. И это все было сделано в годы уже второй пятилетки, когда планы индустриального роста были значительно снижены. Для того чтобы более эффективно решать экономические проблемы, больше внимания стали уделять социальной политике, каким-то образом попытались улучшить материальное положение рабочего класса. И вот знаменитое стахановское движение, кстати, прошло под известным лозунгом — «жить стало лучше, жить стало веселее», что на практике означало какую-то попытку государства немного улучшить уровень жизни в первую очередь рабочего класса.
Это был период, когда была отменена карточная система. Но произошла эта отмена карточной системы прежде всего благодаря тому, что кое-какие уступки были сделаны также крестьянству, в деревне прекратился этот ужасный масштабный голод, которым были отмечены 1932–1933 годы. Какие же уступки были сделаны крестьянству? Во-первых, речь шла о том, что крестьяне должны были, даже будучи колхозниками, то есть работниками государства, более или менее четко представлять себе, что они должны отдать государству, а что могут оставить себе. Эта вполне разумная экономическая мера должна была повысить эффективность работы сельского хозяйства. Нужно сказать, что в годы первой пятилетки такой подход вообще-то не соблюдался, именно это привело к очень серьезным проблемам и к всеобъемлющему кризису в сельском хозяйстве. У крестьян забирали практически все, что они производили, лишая их малейших стимулов к повышению производительности труда. Теперь, по крайней мере отчасти, крестьяне переводились на своеобразную систему продовольственного налога. То есть они знали, что у них будут забирать и что все-таки останется в их распоряжении для личного потребления и продажи на рынках.
Очень важной частью этой системы было введение и всеобщее распространение так называемых личных подсобных хозяйств, которые раньше тоже не очень поощрялись и третировались как частная собственность, как мелкобуржуазные пережитки и так далее. В этот раз Сталин сам торжественно провозгласил, что вскоре у нас не будет крестьян, крестьянских дворов, у которых не будет своей коровы и так далее. Хотя фактически государство должно было вернуть крестьянам то имущество, которое на самом деле в свое время у них отобрало. Тем не менее это был очень важный — можно сказать, в рамках сталинской коллективизации — революционный шаг, который позволил крестьянам получить небольшие собственные хозяйства и на этих клочках земли, имея определенное количество мелкого скота, кур, корову, не только удовлетворять свои потребности, но также обеспечивать горожан, вывозя значительную часть продукции на рынки. Между прочим, в таком режиме сельское хозяйство жило все годы советской власти. Поэтому когда, например, в 1936 году в стране также был неурожай, то такого всеобъемлющего голода, как это было в 1932–1933 годах, не произошло, и мы полагаем, что это было именно благодаря тому, что у крестьян была эта дополнительная страховка в виде индивидуальных хозяйств.
Это очень важная составная часть этого умеренного курса. Но еще было совершенно очевидно, что что-то нужно делать с массовыми репрессиями, которые в первый период индустриализации, в годы первой пятилетки, буквально терроризировали и крестьян, и часть городского населения — прежде всего так называемых специалистов, которых объявляли буржуазными вредителями, — фактически подрывая таким образом производство. Характерная черта второй пятилетки, по крайней мере ее части, заключалась в том, что эта репрессивная политика была существенно смягчена, то есть прекратились массовые депортации, аресты и расстрелы крестьян — по крайней мере до 1937 года, до массовых операций, которые начались в 1937 году.
Повысилась роль инженерно-технических работников, и они получили определенное преимущество, и самое главное, что они получили, — это определенную защиту от произвола органов госбезопасности, хотя и неполную, но гораздо более ощутимую, чем в предыдущий период. То есть они могли более свободно работать, брать на себя определенную инициативу, риск, не боясь быть обвиненными в контрреволюционных действиях и вредительстве.
В этот период существенно, по крайней мере некоторое время, ограничиваются права органов госбезопасности, в частности НКВД создается вместо ОГПУ. НКВД — это был такой уже широкий наркомат, в котором наряду с управлением госбезопасности были такие подразделения, как милиция, пожарные и так далее. Он уже не был таким страшным мечом революции, по крайней мере пока по внешним параметрам, каким было ОГПУ в годы первой пятилетки.
На уровне Сталина и политбюро в это время инициируется несколько показательных дел, которые как бы способствовали тому, что ОГПУ было указано на недопустимость произвола, произвольных арестов, на недопустимость фабрикации дел, на необходимость более аккуратно и целенаправленно работать и выявлять настоящих врагов, а не выдумывать дела. И нужно сказать, что этот курс, как ни покажется парадоксальным на первый взгляд, продолжался даже после смерти, после убийства Кирова, произошедшего 1 декабря 1934 года в Смольном в результате террористического акта, который совершил одиночка Леонид Николаев. Хотя по приказу Сталина было сфабриковано дело о существовании целой организации. На самом деле это был такой одиночный террористический акт. Несмотря на старые представления о том, что именно после убийства Кирова началась волна террора, нет, мы этого не наблюдаем. Конкретные цифры и факты свидетельствуют о том, что по инерции еще и в 1935-м, и частично в 1936 году наблюдалась определенная умеренная политика, в том числе относительная «умеренность» и в смысле репрессий.
Очень важным моментом, очень важным фактором, который поощрял эту политику умеренности, конечно, была сложная внешнеполитическая ситуация. Это был период, когда к власти в Германии пришел нацизм, когда на Дальнем Востоке разгорался очень опасный для Советского Союза очаг войны. И Сталин искал новых союзников, в частности, среди западных демократий: Англии, Франции, прежде всего Чехословакии. И для того чтобы этот союз можно было легче заключить и таким образом противостоять единым фронтом растущей угрозе нацизма, в Советском Союзе требуется провести некоторые внутренние реформы. И эти два взаимосвязанных фактора — внутренние реформы и поиски союзников среди демократических стран на внешней арене — в общем сыграли свою роль в формировании и некотором существовании этого умеренного курса вплоть до 1937 года, когда начался так называемый Большой террор.
