Хомски очень яркий представитель того поколения, которое было участниками и наблюдателями событий 60-х годов XX века: сексуальной революции, движения хиппи, появления массовых контркультурных проектов, студенческих волнений 1968 года, которые развернулись практически по всему миру. Начиная с этого момента Хомски превращается в человека, который, будучи лингвистом по образованию, очень хорошим лингвистом, начал высказываться на самые разные социальные и политические темы и «стал» интеллектуалом.
С каких позиций Хомски критикует современное общество? Самое короткое изложение, существующее у этой проблематики на русском языке, представлено в книге Хомски. Это маленькая брошюра, которая называется «Государство будущего». Хомски говорит о том, что, конечно, его позиция, с одной стороны, близка позиции классических либералов и либертарианцев, которая предполагает, что над человеческими сообществами доминирует мрачная тень государственной власти. Как некий сторонник эмансипации и человеческого духа, который не должен сдерживаться государственными чиновниками и государственной бюрократией, в этом смысле либералы — союзники Хомски. С другой стороны, он считает, что между либералами и той позицией, которую он занимает (эту позицию можно назвать либертарным социализмом, или анархо-синдикализмом), есть существенная разница. С его точки зрения, власть, которая остается от государства, когда государство теряет свои позиции, должна переходить не к частным собственникам различного рода структур, не к капиталистам, не к предпринимателям, а к тем людям, которые непосредственно являются субъектами всей этой общественной жизни, субъектами производства, то есть, говоря старым языком, к рабочим, говоря новым языком, к наемным работникам в более широком смысле слова, куда входят офисные сотрудники и так далее.
Именно эти люди, работающие, делающие что-то полезное для общества, и должны быть субъектами той политики, которая создаст для нас некий проект будущего. Хомски ссылается здесь на большую традицию анархо-синдикализма, которая связана с именами Прудона и Бакунина. Если говорить о том, в какой сфере философии россияне больше всего отличились, то это, безусловно, политическая философия и конкретно анархизм. Потому что анархизм, представленный Бакуниным и Кропоткиным, — это в значительной степени национальная российская политическая философия, которая здесь была разработана наиболее подробным образом.
Идея анархо-синдикализма — это идея, что государство является главным узурпатором всех человеческих свобод и что от государства нужно будет отказаться. Более того, ключевой аргумент Хомски заключается в том, что чем больше развивается техника, чем больше развиваются, говоря марксистским языком, производительные силы, тем меньше нам нужна какая-то протекция, защита со стороны государства и тем больше государство хочет вцепиться в спины людей, на которых оно сидит. Часть, связанная с синдикализмом, отсылает к понятию профсоюза и к тому, что ячейками нового постгосударственного общества должны стать свободные ассоциации трудящихся. Люди, которые хотят делать нечто вместе друг с другом, свободны, без принуждения и не нуждаются ни в собственниках производства, ни в государственной власти.
Конечно, притягательность анархо-синдикализма для ситуации столетней давности пояснялась тем обстоятельством, что они придумывали довольно эффективные методы политической борьбы. Это вещи, связанные с забастовками, протестами, попытками организовать людей, для того чтобы заявить, что они хотят получить те или иные права. Когда рабочим удавалось выступать вместе, они достаточно эффективно могли бороться с принуждением со стороны собственников производства. То есть у анархо-синдикализма в этом смысле есть славная история, к которой Хомски отсылает как к удачному опыту борьбы. Одна из самых известных вещей — это «итальянская забастовка», которая предполагает, что мы начинаем работать в полном соответствии с правилами, со всеми процедурами и в результате работа встает, потому что все наши силы уходят на выполнение тех процедур, которые были прежде созданы начальниками и бюрократией.
Хомски считает, что такого рода переход возможен. Мы можем отказаться от государства в пользу свободных ассоциаций трудящихся. Конечно, Хомски в этом смысле типичный утопический мыслитель, у которого совершенно конкретное представление о том, что такое человек.
С его точки зрения, человек — это биологическое существо, которое развивается, которое эволюционирует. Социальные условия жизни человека в конечном итоге тоже оказывают влияние на то направление, в котором эволюционирует человек. Если сравнивать Хомски с либералами на этом уровне, то либералы — это сторонники пессимистического взгляда на человеческую природу: во-первых, человеческая природа неизменна, во-вторых, ее фундаментальным свойством является эгоизм. Хомски считает, как и все левые, что человек — это пластичное существо, которое может становиться лучше, и для того, чтобы он стал лучше, ему нужны новые условия общественной жизни. Хомски очень много критикуют за эти взгляды, называют их нереалистическими. С другой стороны, он довольно популярен, как и все подобного рода мыслители, особенно у университетской молодежи. В американском контексте часто говорят, что Америка состоит из предпринимателей, зарабатывающих деньги, и профессоров, у которых не получается зарабатывать достаточно много, поэтому они идут в преподаватели и становятся сторонниками левых взглядов. Это уже либертарианская критика в адрес наших социалистов.
Если выбирать из политических произведений Хомски какую-то одну книгу, то, помимо короткой брошюры «Государство будущего», стоит упомянуть чуть более развернутую работу под названием «Прибыль на людях», где Хомски подробно проходится по различным институтам нынешней социальной жизни, по той форме глобального капитализма, который на наших глазах появляется, по неолиберализму.
Неолиберализм — это не столько теоретическое понятие, сколько политическое и социально-критическое. Оно предполагает, что государство сворачивает все свои социальные обязательства. То есть неолибералы — это те, кто выступает за минимальное государство, но в совершенно особом смысле слова. Это государство, которое поддерживает крупный бизнес, потому что он тащит на себе экономику, спасает во времена кризисов крупные банки, но при этом не предоставляет никаких гарантий тем людям, которые действительно нуждаются в помощи: сворачивает институты, связанные с welfare, с пособием по безработице, с бесплатной медициной, с бесплатным образованием и так далее. Классическим примером такой неолиберальной политики является политика Маргарет Тэтчер, которая для правых является иконой, а для левых является, в свою очередь, человеком, который больше всех раздражал в послевоенной истории Европы.
С точки зрения Хомски, этот неолиберализм, все стандартные штампы, которые там упоминаются: Вашингтонский консенсус, некое устройство мировых финансов, Всемирная торговая организация и так далее, — все это в действительности работает не на благо людей, не на благо жителей планеты, а на благо некой узкой элиты, представленной финансовыми и промышленными группами в центральных капиталистических регионах мира. И конечно, если искать продолжение этой риторики Хомски, то в последний раз оно выстрелило в общественном сознании в виде движения «Occupy Wall Street» и в движении «99,9%», которое заявляло: мы есть те люди, разрыв между которыми и самыми богатыми в обществе постоянно увеличивается, и все это называют свободой и светлым путем в капиталистическое будущее или в капиталистическое настоящее.
Фигура Хомски как политического мыслителя достаточно противоречива. Многие обвиняют Хомски в том, что он отошел от почвы фактов, научных гипотез и занялся безответственной болтовней и публицистикой. То есть, когда он писал о лингвистике, он рассуждал как ученый. Когда он начал критиковать американскую внешнюю политику и глобальный капитализм, он перешел на позиции человека, который может говорить все что угодно, но это не имеет никакого значения, потому что за этим не стоит какой-то серьезной научной аргументации. С другой стороны, безусловно, Хомски повлиял на очень многих новых авторов, например на М. Хардта и А. Негри — авторов знаменитой книги «Империя», или на Наоми Кляйн со своей нашумевшей 15 лет назад книгой «No Logo».
Для многих левых фигура Хомски была предельно серьезной и заслуживающей внимания, потому что он превзошел свои жанровые, дисциплинарные ограничения, связанные с лингвистикой, чтобы говорить о том, о чем действительно должен говорить образованный человек, имеющий влияние, в современном мире. Фигура Хомски как публичного интеллектуала и как политического философа с этой точки зрения перерастает Хомски как лингвиста и становится действительно значимой для всех людей, которые живут на планете, а не только для тех, кто изучает природу языка и пытается разобраться с локальными аргументами.
