Русь — имя, которое (как сейчас любят шутить, слово «Русь» — самое нерусское слово) первоначально относилось к дружине гребцов скандинавского происхождения. Это имя обозначало дружину гребцов, потому что дружинники не могли ходить, добираясь до Восточной Европы из Скандинавии на своих морских судах. Здесь на речках не поплаваешь на этих страшных дракарах, на которых плавали викинги, поэтому на Западе они себя называли викингами, а на Востоке — русью, о чем и пишут многочисленные восточные и византийские источники.
Вот эта русь утвердилась благодаря союзу со славянами, землепашцами, которые хотели, как и все народы мира, участвовать в распределении мирового богатства, которое было накоплено. Первым делом в Византии и, конечно, на Востоке — Хазария обеспечивала приток монеты в Восточную Европу через Закавказье из халифата. Так что русь со славянами договорились — об этом свидетельствует легенда о призвании варяжских князей, знаменитая летописная легенда «Приходите и правьте нами», но «по ряду, по праву», то есть основываясь на славянском законе без викингских эксцессов.
Таким образом, русь, которая создала здесь землю, получившую название по имени дружины — Русская земля, — должна была заниматься тем же, чем занимались и все государства раннего Средневековья — должна была выбрать веру, чтобы договориться с теми, с кем она собиралась торговать или даже воевать. Потому что даже война заканчивается миром, победитель хочет выгодного мира, и тогда нужен договор.
Русь научилась заключать выгодные договоры, для этого довольно быстро она научилась говорить по-славянски уже при Вещем Олеге. Но вот выбрать веру было довольно сложно, потому что викинги, или русские гребцы, полагались на силу меча, и, значит, их могучие боги — Один, Тор — выглядели, как бы сказали сейчас, более накачанными и способными к агрессии, чем христианский Бог, который — о чем скандинавы не уставали напоминать — вообще был с прибитыми руками, поэтому как он мог сражаться, если его вызывали на поединок, ведь он распят? Так что это был трудный выбор, но куда было деваться? Надо было договариваться с греками — это были ближайшие партнеры, — надо было объединять все племена, многочисленные славянские племена, которые поклонялись тем богам, которых греки-христиане считали бесами, как считали бесами всех языческих богов представители монотеистических религий: это все бесы, им поклоняться не следует, нельзя приносить человеческие жертвы, потому что это убийство, покушение на жизнь человека, на его душу, а душу дает Творец, Господь. Так что договориться с язычниками было невозможно ни христианам, ни мусульманам.
А Русь должна была выбирать веру, и тут она столкнулась с еще одной проблемой, ибо греки были горды тем, что они носители великой цивилизации, христианской цивилизации, что сам Иерусалим находится на их территории (на территории Восточной Римской империи — Византии — это христианская империя). Греки себя в договорах с Русью называли не греками и даже не румеями-римлянами, как они любили себя называть в отношениях с другими народами, напоминая, что они римляне, они должны править всем миром. Случайностью они считали, что кто-то там, на западе Европы, им не подчиняется. Эти самые греки не собирались заниматься миссионерством. Очень мало было попыток миссионерства. Мы обязаны, конечно, Кириллу, в монашестве Константину, и Мефодию всем — это наши святые, культурные герои, которые дали письменность. Но это, пожалуй, единственный, хотя и самый яркий эпизод нашей совместной славяно-греческой истории.
Но крестить эту агрессивную Русь, которая на пути «из варяг в греки» собирала бесконечные армии и штурмовала саму столицу греков Константинополь, Царьград, и собиралась не крест на Святую Софию воздвигать, а грабить ее, ободравши там иконы и все, что можно было, похитить церковные ценности, — крестить эту Русь греки не очень и собирались. Иногда, конечно, крестили, но принимали крещение те русские или варяги, выходцы из-за моря, которые служили императору. А тут нужно было крестить всю Русскую землю, объяснять славянам, что им надо креститься. Владимиру Святому, уже носившему славянское имя и прогнавшему прочь варягов, которые собирались идти войной на Царьград, нужен был мир.
Владимир должен был завоевывать эту веру, завоевывать христианство.
Он поступил довольно оригинально с точки зрения выбора веры. Поначалу он собрал посольства, которые должны были объяснить, кто во что верит. Первыми пришли мусульмане, сказали, что у них вера хорошая, что на том свете будет замечательный рай, только вина нельзя пить. Вот здесь и была сказана знаменитая фраза Владимира: «Руси есть веселие пити». Потому что, конечно, это дружина буйная, пойди и заставь ее не употреблять алкоголь — она взбунтуется, князь не мог на это пойти. Пришли немцы от Рима, от римского папы, которые были активными миссионерами. Но Владимир знал, что за этими активными миссионерами стоит не только римский папа, но и германский император с его натиском на Восток. Не годилось. Пришли иудеи, хазарские иудеи, и тоже говорили, что их вера лучшая, что даже христианский Бог был ими распят в Иерусалиме, что вовсе изумило Владимира. Но он хорошо знал, что его отец, Святослав, не оставил камня на камне от этой Хазарии, разорив ее, и хазарское государство перестало существовать. И с тех пор он решил, что иудаизм не годится, потому что он губит ту государственность, где он внедряется в качестве религии. Вот такой вот государственный антисемитизм был. Не только программа употребления алкогольных напитков, но и антисемитизм был впервые сформулирован в начальной летописи, в «Повести временных лет». Актуально все это и по сей день.
Когда пришел грек-философ, он показал ему запону (ткань) — специально приготовил такой плакатик со Страшным судом. Владимир испугался, сказал, что он хочет в рай, а не в ад, как было нарисовано на картине Страшного суда, и согласился принять византийскую религию, но не тут-то было. Византийцы не собирались ему так просто присылать книги, священников: на это нужны были деньги. А деньги в империи нужны внутри этой самой империи, благодеяниями никто не любил заниматься ни в тогдашние, ни в другие времена.
Владимиру Святославичу пришлось пойти в Крым и захватить город, который по сей день знаменит. Это был Херсонес, нынешний Севастополь — так его назвали екатерининские орлы, не очень разбираясь в древней истории, а надо бы разбираться. Взял Херсонес — а это был главный порт Византии в Крыму — и потребовал себе в жены византийскую принцессу. Это было неслыханно, потому что императоры не собирались выдавать варварам — да еще и некрещеным — представителей императорской семьи. Это было нарушением этикета, но деваться было некуда. Вернуть Херсонес им хотелось, и Владимир женился на принцессе Анне. Тут-то пришлось дать с ней попов — одну ж ее не отпустишь.
Владимиру повезло, потому что греки успели захватить в Болгарии книжки, переведенные учениками Кирилла и Мефодия. Это были книги на знакомой русским славянской грамоте. Так что он получил необходимую для образования начальной церкви библиотеку, получил клир священников, получил жену заодно — со всем этим он благополучно вернулся на Русь и велел всем креститься.
Загадкой оставалось всегда, насколько успешным было это первое крещение Руси. Могли ли живущие в лесах славяне как-то воспринять христианские идеи? Здесь приходят на помощь историкам археологи, потому что выясняется, что после крещения Руси — а это произошло в 988 году, согласно «Повести временных лет», — вдруг повсюду меняется погребальный обряд. Раньше славяне сжигали своих умерших, а теперь это прекращается. Возможно, дружинники следили за тем, чтобы не было дыма от погребальных костров. Но, так или иначе, на протяжении XI века очень плавно меняется погребальный обряд в сторону его христианизации.
Мы видим, что славяне испугались в этой религиозной пропаганде того же, что впечатлило Владимира Святославовича: он испугался Страшного суда, того, что не спасет свою душу, вечные муки его будут ждать в аду, если он останется язычником. Это удалось объяснить и славянам. Почему это удалось объяснить славянам — тоже понятно. Примитивному первобытному обществу свойственен культ предков: наши предки ушли туда, они будут на том свете нам помогать и будут возрождаться в потомках, поэтому мы своих внуков называем именами умершего поколения, именами дедов. До сих пор это принято в русской и других традициях. Культ предков был разрушен государством, на место предков пришел князь, да еще пришедший из-за моря. Он помнил, что он от Рюрика, заморский князь — общих предков у элиты и у славян быть не могло. И разрушили, конечно, племенную структуру, ту родовую структуру, которая верила только в благодеяния предков.
Основа языческого культа — культ предков — была уничтожена государством.
На ее место ничего не пришло. Человек оказался один на один с проблемой спасения своей души. И тут появились христиане, которые объяснили, как эту душу надо спасать. Быстро построили церкви — славяне умели это делать за один день: наметать сруб из подготовленных бревен, освятить этот сруб и все — готовая церковь. Потом стали строить каменные храмы при помощи греческих инженеров.
Поначалу крещение казалось очень удачным, и с тех пор так оно и повелось, даже в наши атеистические годы в XX веке редко ходили в церковь, не соблюдали церковных обрядов и праздников, но когда надо было прощаться с предками, то соблюдался христианский обряд — он соблюдается по сей день, хоронят так же, как при Владимире после его реформы по крещению Руси. Так на Руси и стали христианами.
