Микроурбанизм — это относительно новый подход к исследованию городской среды, который создавался совместными усилиями многих людей. Прежде всего я хотела бы поблагодарить моего соавтора Ольгу Бредникову за совместное придумывание концепций и за развитие основных принципов этого подхода. Также нельзя не упомянуть другого человека — Екатерину Лавринец, с которой мы также в свое время сформулировали многие из идей, которые сегодня прозвучат.
Если давать определение, что же такое микроурбанизм, то это подход к исследованию города, который подразумевает исследование города через детали. Почему он возник? Кем он развивался? Начну со второго вопроса. Развивался он вполне конкретными людьми. Применительно к России это группа авторов сборника, который так и называется — «Микроурбанизм», который был издан в издательстве НЛО в 2014 году.
Группа авторов, которая на тот момент занималась городскими исследованиями, была крайне недовольна состоянием современных городских исследований. Недовольство заключалось в том, что значительная часть современных городских исследований — это макропроекты. Это исследования, которые говорят о глобальных городских структурах, о некоторых институтах, о некоторых больших пространствах, о некоторых общих тенденциях типа глобализации. Но за таким масштабным подходом в городе теряется очень много главного.
В частности, потерянным, на наш взгляд, оказался собственно горожанин и тот повседневный город, в котором все мы как горожане существуем. Именно поэтому для того, чтобы вернуть человека в город, для того, чтобы придать ценности и посмотреть, что же происходит с нашей повседневной жизнью, и, что немаловажно, чтобы вернуть и дать почувствовать другим в городе событийность, которая абсолютно ускользает из этих больших концепций, рассматривающих город как некоторую статическую моментальную фотографию, — исходя из этого недовольства большими схемами и возник наш подход, который реализовывался достаточно большой группой авторов.
Как же исследуется город через деталь, почему деталь становится такой важной? Во-первых, как горожане, мы все понимаем, что город состоит из какой-то бесконечной россыпи и цепочки событий, каких-то происшествий, отдельных действий и так далее. То есть эти микрособытия, микрологики, маленькие городские материальности крайне важны.
Для нас значимы небольшие, но приятные городские происшествия и детали сами по себе.
Второй момент — деталь, привлекая внимание и обывателя, и исследователя, может давать выход к пониманию, как устроена городская среда в целом, как устроено общество в целом. Это такое движение снизу вверх, от повседневности к каким-то более широким схемам.
Один из таких классиков городских исследований Вальтер Беньямин — такой назначенный классик городских исследований — в свое время в начале XX века писал, что детали делают городскую жизнь городской жизнью. Город без деталей может стать кошмаром городского исследователя. Как показывают нередко в фильмах, когда человек стоит в какой-нибудь комнате перед закрытыми дверьми или перед абсолютно одинаковыми зеркалами и не знает, что выбрать. Он не может ориентироваться, потому что все одинаковое.
Такое отсутствие деталей в городе, такая одинаковость и стандартность говорят о том, что город не освоен, в нем нет человеческого, нет скомканных бумажек, нет знаков на стенах, нет очень многого, что позволяет человеку приручить город, что позволяет ему ориентироваться в городе, говоря: «Ага, возле этого знака, возле этого граффити мне нужно свернуть направо», позволяет ему создавать город своей мечты.
Когда мы, например, видя кормушки под окнами наших домов, начинаем думать: кто же повесил, а зачем повесил, а что нынче в тренде (кормушка, например, из старой молочной упаковки), как люди относятся к вещам, почему она вдруг появилась, что это за дети или за взрослые? То есть кто авторы? Мы начинаем жить в очень богатом воображаемом городе, наполненном следами других людей, городе, рассматриваемом как очень интересное приключение и как в определенной степени загадка. Таким образом, наша идея была вернуть живость в город и приблизить его через какие-то детали, которые были бы связаны с человеком и давали бы человеку возможность написать свою историю города.
Если говорить о том, какие принципы сформулированы нами с коллегами как принципы микроурбанизма, то в целом их не так много. Один из принципов мы назвали новой городской антропологией. Для нас важно начинать исследование города от человека. Понятно, что современный человек — это человек, связанный с материальностью, связанный с пространствами, включенный в цифровые сети, в различные медийные структуры. Но тем не менее эта исходная человечность города для нас крайне важна.
Горожанин по-разному рассматривается в городской социальной теории. Для начала XX века было типичным представление о горожанине как о растерянном, испуганном, как о человеке, бомбардируемом массой городских впечатлений и не знающим, что делать в этом городе, кроме как защищаться от него, вырабатывая равнодушие, вырабатывая дистанцированное отношение к городу и невнимание к городской среде.
Мы полагаем, что в конце XX — начале XXI века можем говорить о растерянности в городе и о потерянности в городе, но это одни из режимов существования. Не менее важно говорить сегодня о горожанине как о компетентном человеке, как об активном человеке, как о тех людях, которые своими повседневными действиями, различными мелкими включениями в городскую среду преобразуют город, в котором они живут.
Потому что мы, как урбанисты, можем уверенно говорить, что даже если люди не создают собственные городские пространства, такие как, например, бразильские фавелы или российские «нахаловки», если они изначально не создают город, то люди никогда не живут в том городе, который для них спланирован, так, как предписывается сценариями архитекторов, планировщиков и так далее.
Люди переписывают городскую жизнь, они создают свои варианты пользования, и они наполняют город своими смыслами.
Именно поэтому мы считаем, что крайне важно говорить о таком активном горожанине, который пытается перестроить город, приспособить его для своих интересов.
В частности, в нашей книге есть замечательная статья Ольги Ткач, которая говорит о городских свадьбах: как люди во время свадебной прогулки используют знания о городе, как город становится то фоном, то будущей жизненной колеей для участников этого важного события. Таким образом, отношение горожанина к городу существенно меняется.
Второй момент, о котором мне бы тоже хотелось сказать применительно к микроурбанизму: мы полагаем важным говорить о том, что современный город как бы соединен на других основаниях. Что это означает? Традиционная идея — описывать город как пространство отчуждения, как пространство дистанции, как пространство, в котором люди выступают только в таких ролевых отношениях. Мы можем говорить о том, что эта модернистская перспектива сегодня начинает давать постоянные сбои. А сегодня люди пытаются выстроить близкий город, но не в традиционном понимании. Что это означает? Для социологов традиционная близость в городе — это прежде всего близость сообществ, близость соседств, близость знакомых людей и так далее, это некоторый эталон близости.
Сегодняшняя близость в городе имеет другой характер. Современный горожанин привык быть эгоистом, он чувствует себя комфортно в своем эгоизме. Как пишет английская исследовательница Фрэн Тонкис: «Человек получил право быть оставленным в одиночестве», быть оставленным в покое, и он постепенно начинает получать удовольствие от своего одиночества. Это не приводит к изоляционизму, это приводит к регулированию контактов с другими людьми. То есть я и хочу быть близким, и я могу быть близким, но на своих условиях и именно тогда, когда мне этого хочется.
В современном городе мы можем говорить, во-первых, о кратковременных доброжелательных контактах в различных пространствах, где они случаются — в городских парках, например. Но одновременно мы можем говорить и о создании таких воображаемых других, с которыми человек чувствует некоторую общность. Например, о тех же граффити на стенах или на крышах, что еще лучше, глядя на которые, мы смотрим и понимаем: «Ух ты, забрался!» Для нас это не просто надпись, это то, что связано с присутствием другого — ироничного, подмигивающего нам, доброжелательного или, наоборот, агрессивно настроенного. Таким образом город перестает быть городом только реальных людей, он наполняется воображаемым присутствием и становится ближе, теплее или, наоборот, в некоторых случаях агрессивнее.
Когда мы открываем этого нового человека: активного, действующего, включенного в сеть отношений, — немаловажно, что эта включенность или эта активность может происходить и в таких микромасштабах, то есть небольшие действия, небольшие предметы, включенные в орбиту действий человека, оказываются значимыми. Например, мы все как горожане можем вспомнить, как пытаемся регулировать свое восприятие в метро. Иногда мы просто закрываем глаза, чтобы не видеть других людей. И такое микродействие: небольшие ощущения, запахи, звуки, что-то такое, что образует эту человеческую картину города, — становится крайне важным, потому что оно образует эмоциональную наполненность, оно приближает город.
Для нас, исследователей, для всей нашей команды это был вызов. Потому что языка, внятного языка говорения у микропроцессов в городе не то чтобы не существует, а он крайне мало разработан. Поэтому мы пытались создать этот язык, который во многом был бы понятен горожанам, который бы открывал для них город, но вместе с тем содержал некоторые аналитические обобщения.
Новый научный язык — это язык, который прикидывается языком обыденности, но обладает значимыми выводами, значимыми концентрациями.
Самое последнее, что мы считаем важным (потому что наше с Ольгой вступление к сборнику называется «Микроурбанизм. Ловушка для города»), — это мелочи: потерянные варежки, незамечаемые обычно объявления, стены с граффити и так далее. Поразительно, что мы их замечаем как горожане, но они так быстро вытесняются из нашего сознания — и городского, и исследовательского — какой-то бомбардировкой городских впечатлений, что мы хотели просто остановить момент и показать его ценность, поймать за хвост вечно ускользающее.
Ценность повседневности, радость узнавания и то, что это может быть интересно, и создает ценность этого подхода. Например, как прекрасный текст о сумчатых Александры Ивановой, которая говорит о пассажирах с сумками и их манипуляциях в общественном транспорте. Соответственно, мы часто оказываемся в общественном транспорте с сумками. Но как это влияет на наше восприятие пространства, как это влияет на наши стратегии действий — об этом мы крайне быстро забываем, и это кажется нам незначительным. Но если мы говорим о городе для человека — и урбанисты, и городские планировщики, и исследователи, — то исследования человека в его микродействиях, в его секундных проявлениях должны становится крайне значимыми для этого направления.
