Что принципиально отличает диалог от исторического общения между религиями? Как строился диалог между христианством и исламом? И как сегодня изменяется межрелигиозный диалог? Об этом рассказывает кандидат исторических наук Алексей Юдин.
Есть некие мотивы для того, чтобы в каждом из измерений диалога между религиями появлялась новая реальность. В ситуации иудео-христианского диалога это, конечно, трагедия Второй мировой войны, трагедия Холокоста — христиане в послевоенные годы стали осознавать свою историческую вину в том, что в контексте христианства, начиная с первых веков, формировались антииудейские настроения, антииудейские события, которые потом, уже в XIX веке, переросли в расовый антисемитизм. Кстати, тоже дискуссионная проблема: насколько антииудаизм христианский связан с уже внерелигиозным, совершенно секулярным расовым антисемитизмом?
Есть темы разговора, которые сразу заводят диалог в тупик. Например, в диалоге с верующими иудеями это вопрос о мессианском достоинстве Иисуса. Был ли Иисус мессией? Все. Никакого результата такой диалог не принесет. Бессмысленен диалог с представителями исламского мира о концепции божественной Троицы и, собственно, о божественной природе Иисуса — для них это полный нонсенс: не может Бог породить Сына, который обретает человеческую плоть. И так далее, и тому подобное. Соответственно, такого рода диалог — это выход за границы традиционного мышления, попытка деконструкции хотя бы периферии — той периферии, которая явно обозначена в собственной религиозной традиции. Необходимо переосмыслить и посмотреть на себя самого, на свое собственное достояние и наследие извне. Таким образом, можно принять иную религиозную реальность в ту систему, которая уже сложилась в собственном религиозном мировоззрении.
Мы видим, что диалог на сегодняшний момент становится все более и более актуальным, возникают новые задачи, новые вызовы, в том числе связанные с нарастающим присутствием ислама в Европе. Очень часто в уже секуляризованных христианских кругах на западе Европы ислам воспринимается, возможно, как некая системная альтернатива, которая все раз и навсегда объясняет: вот верх, вот низ, никаких сложностей, никаких компромиссов. Некая альтернатива секуляризму — странному состоянию, где уже нет никаких абсолютных ценностей, все релевантно, все перетекает из пустого в порожнее, а вот ислам раз и навсегда это объясняет.
