Учебники истории обычно нам говорят для нашего же удобства о том, что Средневековье начинается с падения Западной Римской империи, с 476 года, когда конунг Одоакр сверг последнего императора Ромула Августула и отослал его инсигнии, знаки власти, в Константинополь, тем самым показав, что на Западе империи больше нет. Но империя как верховный политический институт продолжает свое законное существование на Востоке в Константинополе. Для истории культуры, даже для истории политической, социальной, экономической одно такое событие не может быть какой-то единственной причиной или даже единственным следствием. Это очень долгий процесс. Всякая культура — процесс, даже если в ней бывают взрывы. И это касается и средневековой христианской цивилизации и культуры в целом. Поэтому мне кажется, что логичнее всего начинать эту историю с времен расцвета империи, когда пришел Иисус Христос на Землю. То есть, согласно христианскому преданию, началась история спасения человечества: Бог Отец послал на Землю своего единородного сына, второе лицо Троицы, в век Августа.
И с этого момента начинается что-то новое. Это новое выразилось в создании нового священного канона, Нового завета, о котором, конечно, разговор особый. И история тоже пошла каким-то новым путем. Отчасти можно сказать, что я это надумываю. Может быть, вовсе не в этом дело и мой взгляд может показаться телеологическим, то есть я смотрю из нашего исторического далека на время, которое, может быть, мыслило другими категориями и искало вообще чего-то другого. Кто тогда заметил Иисуса из Назарета?
Дело в том, что Средневековье смотрело на вещи так. Средневековье не называло себя Средневековьем. Это тоже известно из всех учебников. Только нам не очень удобно так думать. Нам все-таки нужны названия для этих эпох. Ренессанс — да, называл себя Ренессансом, в отличие от чего-то предшествующего. И как раз Ренессанс и придумал термин Medium Aevum, то есть некая серединная эпоха, срединная эпоха, средний век — по-разному можно переводить. Середина между древностью и нами, новыми, теми, кто возрождает эту самую древность.
Средневековье не видело разницы между собой и древними ни в чем, кроме Иисуса Христа. Это был совершенно принципиальный вопрос, в том числе, кстати, и для ренессансных мыслителей. Несмотря на все их новаторство, они, конечно же, и почитали, и любили средневековых авторов, прежде всего христианство. Естественно, Ренессанс — это христианская эпоха. Вплоть до XVII века по крайней мере, а, в общем-то, до Просвещения — это все единая такая христианская культура с разными вариациями на заранее заданную тему.
Вся христианская цивилизация — это вариации на заранее заданные истины, ценности, образы, которые возникли в связи с приходом Христа и в связи с воплощением этой истории в конкретных текстах, в Священном Писании. Таким образом, начало я предлагаю видеть где-то уже там, в эпоху складывания новозаветного канона — самые первые века нашей эры, эпоха катакомб, эпоха первых гонимых христиан (вовсе не всегда гонимых). Но такой настоящей культурой христианство стало, конечно, не сразу, а овладев умами и сердцами большой массы людей, причем разноплеменной массы людей. И вот этот процесс занял несколько веков, и период совпал с жизнью собственно древнеримской цивилизации, с первыми веками нашей эры вплоть до Юстиниана.
Мне кажется, что время Юстиниана, первая половина VI века — это тоже такой удобный рубеж, в отличие от 476 года, который просто немного провисает. А вот время Юстиниана — это, с одной стороны, время, когда сложилась во всех своих основных чертах восточно-христианская культура, византийская культура и цивилизация. С другой стороны, варварские племена, оседавшие на землях империи в течение столетий, более-менее оформились в то, что мы сейчас называем варварскими королевствами, или более сухо в учебнике — раннефеодальными государствами или протогосударственными образованиями.
Одни из них оказались устойчивыми, как Королевство франков, существующее по сей день. Как мы понимаем по этнониму «франки», она все-таки Францией называется, а не Галлией. Вестготы в Испании тоже просуществовали в качестве королевства несколько веков. Англосаксонские королевства, Кент, Уэссекс и так далее, которые впоследствии стали графствами, тогда были королевствами. Это тоже такая уже цивилизация. В VI–VII веках они все уже обретают какое-то историческое бытие, зафиксированное текстами и памятниками искусства. Поэтому первая половина VI века — эта эпоха, повторяю тоже, для наших хронологических рамок важна.
Теперь конец этой эпохи. Поскольку я решил рассказывать именно об истоках средневековой христианской цивилизации, а не о всей этой христианской цивилизации, мне нужно объяснить, что я имею в виду. Пожалуй, всю христианскую цивилизацию следует заканчивать где-то между Колумбом и Лютером включительно. Открытие Америки, не просто появление европейцев в Америке (мало ли, викинги тоже были в Америке), но именно соединение двух континентов и одновременно новое открытие Азии и Африки превратило историю христианской Европы в мировую историю.
До 1492 года мировая история тоже существовала. И, более того, существовали взаимосвязи, во всяком случае материковые связи, сухопутные, морские, как существовало и судоходство, хотя в основном каботажное. Но океанической историей история человечества стала во времена Колумба и позже, в том числе благодаря ему и католическим королям.
И второе имя я назвал — Лютер. Не потому, что он гробовщик Европы или что-то такое, а потому, что реформаторов в Средние века тоже хватало, но только ему, его поколению и последователям (Цвингли, Кальвину и так далее) удалось, хотели они того или нет, раскалывать изначально единый католический (римский) христианский Запад на два враждующих лагеря. И мы знаем последствия, тянущиеся вплоть до наших дней. Разные Германии, разница между католической, скажем, Италией и какой-нибудь протестантской Скандинавией любому из нас очевидны. И вот эти кардинальные отличия так или иначе связаны с религиозными, экономическими изменениями первой половины XVI века.
Экономику я, естественно, тоже не сбрасываю со счетов. Просто я стараюсь выделить культуру как отдельное исследовательское поле. Есть связь между золотом фуггеров и, наверное, творчеством гуманистов того времени, но эта связь все-таки довольно опосредованная. Поэтому я против любой формы детерминизма и в истории культуры, и в истории экономики, и в истории политики.
Так вот, это конец всей прекрасной эпохи. А где тогда ставить какую-то серединную границу? Вопрос еще более сложный, спорный. Я бы предложил ее поставить тоже очень приблизительно между Карлом Великим и 1000 годом. Именно к1000 году, как мне кажется, сложилась система основных культурных координат на Западе. Были заданы все основные вопросы. Человечество само себе поставило все эти самые основные вопросы.
Политические образования продолжали видоизменяться, переформатироваться, формироваться. Но Западная Римская империя была возрождена в 800 году Карлом Великим. То есть память о великой империи, которая теплилась в душах людей, в душах жителей Запада в течение веков, воплотилась во что-то более конкретное. И в то же время возник средневековый стиль мышления. Вот такие хронологические рамки.
Что касается географии нашего поиска, то мне кажется, что проще его обозначить между Константинополем и Лиссабоном. Точнее, лучше надо сказать, Коимброй, тогда этот был город более значительным, крайней точки Запада. И на севере это мир англосаксов и кельтов: Ирландия и Северная Англия, то есть мир, почти не затронутый классической римской цивилизацией, но оказавшийся вполне чувствительным наследником этой самой античной культуры, и средиземноморским миром на юге.
Наверное, в культурном плане Средиземноморье оставалось на протяжении многих столетий основным донором и для Севера тоже, но это не значит, что весь свет шел с юга. Он скорее шел с юго-востока, но преломлялся и в сознании тех же викингов и варваров, мир которых я тоже очень люблю и считаю его неотъемлемой частью этого единого средневекового христианского мира.
