«Я» в философии и культуре

Когда местоимение «Я» стало философским термином? Какие изменения претерпела греческая концепция индивидуума в христианской культуре? И какое развитие получает понятие «Я» в философии Нового времени? Об этом рассказывает доктор философских наук Александр Доброхотов.

Во всех культурах — и восточных, и западных, — все-таки люди думали о душе. Душа — это составная часть, так сказать, человеческого единства, в которую входит и тело, и разум. И объединяющим интегральным понятием было понятие души. Причем вполне можно было мыслить о душе мировой, душе коллективной. Конечно, до определенного момента все-таки личная душа была частицей родового или племенного сообщества. Революционный поворот — это античная культура, которая впервые породила представления об индивидууме (слово означает «неделимое»). Впервые появилось представление о том, что вот такой атомарный неделимый индивидуум может стать субъектом истории, политики, всего того, что раньше происходило в пространстве племенного сознания. Это получилось потому, что появляется невиданный тип цивилизации — это цивилизация, самоуправляющаяся гражданской общиной. Собственно, гражданин и индивидуум — это почти синонимы для античного мира.

Второй революционный переворот — это, конечно, появление христианства. Если Греция нам подарила представление об индивидууме, то христианство — представление о личности, которая богаче, чем самосознание и разум, которая есть единство переживаний. Об этом древние немножко знали: когда они и в Индии, и на Западе говорили о сердце, то имелась в виду, конечно, вот такая некая личная сердцевина — сердце, душа. Но понятие христианской личности принципиально другое — это субъект диалога с Богом, который, собственно, скорее должен выйти из порядка Космоса, чем как-то его воспроизводить.

Двадцатый век здесь дает четкое размежевание направлений. Ряд направлений все-таки пытается обновить эту интуицию чистого «Я»: феноменология Гуссерля, разумеется, экзистенциализм, персонализм, позже появляется герменевтика. А ряд направлений продолжает традицию растворения «Я» в эмпирических, или исторических, или психологических стихиях. Если говорить о сегодняшнем дне, то мы видим, во-первых, все-таки обострение интереса к этой теме. Это само по себе любопытно — значит, эта вечная тема станет опять полем битвы для философов. И мы видим воспроизведение этих как минимум двух направлений. Одно пытается редуцировать, свести «Я» к нейрофизиологии, к поведению, к социально-безличному. Здесь лидирует, наверное, американская философия сознания, сейчас бурно расцветающая. Второе направление, которое коренится в феноменологии, экзистенциализме, герменевтике и пытается обновить язык разговора о «Я», построить новый дискурс об этом «Я».