В другой раз Попытки структуралистов построить гуманитарное знание на жестких законах каузальности провалилось: отдельные элементы постоянно оказывались за пределами каких бы то ни было схем. Радикальное решение предложили постструктуралисты: любую структуру считать неокончательной, постоянно пребывающей в становлении, а вместо четких определений обратиться к дискурсам, объясняющим реальность с разных оснований. О том, как попытки превратить гуманитарное знание в науку обернулись превращением науки в гуманитарное знание, рассказывает философ Диана Гаспарян.
Постструктурализм, как и структурализм, не является единым направлением, подходом или теорией, но представляет собрание определенных стратегий, которые имеют общие черты и свойства. Постструктурализм приходит на смену структурализму. Новое направление вдохновляется критикой в отношении структурализма, но одновременно соотносит себя с ним, считая структурализм своим предтечей.
Расцвет постструктурализма приходится на 1970–1980-е годы. Новое направление является порождением континентальной и европейской философии. Если говорить про географическую приписку, то большая часть интеллектуалов, относящих себя к направлению постструктурализма, являются французами.
Критический мотив постструктурализма заключался в том, что структурализм недостаточно последовательно соблюдал свои идеи. Трудностью структурализма стало его ошибочное знание о науке: структуралимты вдохновлялись классическими идеалами науки тогда, когда сама наука быть классической давно перестала.
В структурализме быстро обнаружились серьезные трудности, из-за которых он перестал быть программным направлением, стал рассредотачиваться, а сейчас является историко-архивной ценностью. Сегодня его стратегии применяются, но как магистральное направление структурализм отошел в историческое прошлое.
Проблемы структурализма
Если говорить об этих серьезных трудностях, то стало быстро понятно, что надежды объяснить весь массив культурного контента не оправдывались раз за разом, всегда оставался остаточный материал. Например, если говорить о структурном объяснении мифа об Эдипе, то только восемь из десяти сюжетных линий, которые присутствуют в этом мифе, структурная идея смогла объяснить.
В итоге всегда оставались, как их называли структуралисты, сюжетозапускающие механизмы. Какие-то детали и нюансы повествования выпадали, оказывались нередуцированными. Структуралисты думали, что после усовершенствования структурного объяснения остаточность нейтрализуется. Постструктурализм считает, что все погрешности не являются случайностями.
Это закономерности, которые связаны с тем, что структурализм надеялся реализовать требование, предложенное структурной лингвистикой: все элементы внутри структуры всегда соотносятся друг с другом сугубо дифференциально. Например, когда мы объясняем сюжет через противопоставление добра и зла: добро — это не зло, а зло — это не добро; то есть каждый из элементов системы определяется через противопоставление другой части. Этот тезис структуралисты попытались соединить с тезисом о наличии структуры как нередуцируемой основы.
Постструктурализм упрекнул структурализм в том, что он вдохновился двумя устаревшими идеалами классической науки. Первый: любое объяснение является объяснением каузальным и детерминистическим и объяснить нечто — значит редуцировать некое следствие к некой причине.
Второй устаревший идеал — условие обнаружения сущности. Структурализм представлял структуру как сущность, хотя неклассическая наука давно распрощалась с идеалом поиска сущности и метафизикой и сделала ставку на сменяемость явлений. Исследователь описывает явление, и одно явление сменяет другое, но в пределе различных явлений никаких сущностей нет.
Структурализм пренебрег этими двумя условиями неклассической науки, посчитав, что структурная идея должна выглядеть как причинное объяснение, которое приводит понимание культурного контента к структуре в качестве некоторой сущности.
Французский философ Жак Деррида в своей программной работе, где он критикует структурализм, говорит, что структура, в которой ни один из элементов не является фиксированным, но каждый из элементов всегда объясняется другим элементом, не может существовать. Проблема структурализма заключается в том, что каждый из элементов, который структурализм надеялся зафиксировать, не является фиксированным. Если мы описываем некоторое стихотворение, раскладывая его на основе бинарной оппозиции добра и зла или противопоставления женского и мужского начала, то каждый из этих элементов является свернутым смысловым образованием, которое тоже требует структурного объяснения.
Главное возражение постструктурализма структурализму заключается в том, ни одна структура не удерживает своей структурности, она переходит в другую структуру. Иерархическое устройство структур не может существовать в реальности. Есть только ризомная организация, которая всегда произвольна и постоянно выстраивается заново. Соположение объяснений постструктурализм называет интерпретацией, дискурсом. Согласно постструктурализму, структурное объяснение является верным, когда структура постоянно находится в ситуации становления. В любой момент структуру можно переструктурировать и объяснить любое культурное явление иначе.
Устройство дискурсов
Постструктурализм утверждает: если мы считаем каждое из объяснений не окончательным, а промежуточным, тогда не можем трбовать, чтобы объяснение было в конкретной формулировке. Постструктурализм указывает, что любой дискурс является просто объяснением и иерархии объяснений нет.
Если все дискурсы уравнены, то идея, которой вдохновлялся структурализм, переворачивается, и научный пафос уходит на второй план. Если структурализм пытался превратить гуманитарное знание в науку, то постструктурализм добивается противоположных целей, превращая науку в гуманитарное знание. Для постструктурализма научное объяснение факта не отличается от художественного.
За пределами каждого дискурса неправильно искать некую реальность, не охваченную описанием какого-то дискурса. Любой дискурс выстраивается как тотальный. Наука — дискурс. Наука претендует на то, чтобы описать весь мир как явления науки, но религия тоже является тотальным дискурсом: она стремится к тому, чтобы описать весь мир как проявление сверхъестественных сил. Философия — тотальный дискурс, который стремится к тому, чтобы объяснить весь мир с точки зрения метафизики.
Все дискурсы роднит отсутствие неозначенной реальности, которой эти дискурсы адресуются. Реальность всегда объяснена каким-то означением. Желая посмотреть на реальность вообще, мы видим ее либо как объект науки, либо как объект религии, либо как объект художественного видения и так далее.
Когда дискурсы описывают реальность, полагая, что адресуются именно к ней, они описывают другую дискурсивность. Реальность одного дискурса — другой дискурс. Реальность одной интерпретации — другая интерпретация. Важно понимать, что каждый из этих дискурсов представляет собой интерпретацию самого себя, потому что даже внутренняя выстроенность каждого отдельного дискурса является внутренней интерпретацией. Дискурс сам не удерживает внутреннего тождества смыслов, поэтому может быть самообъяснен или выстроен по-другому.
