— Какова традиция имянаречения в династии Рюриковичей?
— Прежде всего надо сказать, что круг династических имен Рюриковичей — это особый островок в именослове Древней Руси, который очень четко отграничен от имен других людей. Иными словами, человека, будь он боярин, тысяцкий, новгородский посадник, не могли звать Владимир, Всеволод, Мстислав, Святополк. Потом это жесткое правило немного размывается, но на уровне двух-трех исключений за весь домонгольский период.
Именослов династии — это личное владение династии, точно как киевский княжеский стол. Это некоторое сокровище, как кольцо у Толкина. Князь был очень ограничен в возможностях использовать свое имя. Кроме этого, весь именослов Рюриковичей складывался параллельно разным путям. Часть имен — это мирские родовые имена Рюриковичей, настоящие династические имена, которые были у русских князей до Крещения Руси. Эти имена во многом связаны с язычеством.
— Могли бы вы привести примеры таких имен?
— Часть я перечислил: Святополк, Мстислав, Ярослав, Всеволод, Владимир, Олег, Игорь. Даже в списке, который я назвал, часть имен славянских. Например, Святослав — едва ли у кого-то возникнут сомнения, что это славянское имя. Другая часть имен — скандинавские, например Олег или Игорь (скандинавские Хельди или Ингвар). Иностранное происхождение имен Олег и Игорь очень быстро перестало играть хоть какую-то роль, имена адаптировались, усвоились династией, их давали княжичам при рождении. Под этими именами они правили, под этими именами они владели княжескими столами.
Довольно скоро произошло крещение Руси на ранних этапах развития династии. Русь крестил, как мы знаем, правнук Рюрика, сын Святослава — Владимир Святой. К этому времени династия еще не накопила некоторый ресурс или фонд имен, с которым она будет работать все дальнейшее время. Очень кстати в этом смысле пришлись христианские имена, которые приходят на Русь вместе с крещением. Причем на Руси, в отличие от многих других стран, от скандинавов или от Западной Европы, Церковь, по-видимому, настаивала на том, что у каждого христианина должно быть христианское имя, то есть имя христианского святого по церковному календарю. С момента крещения Руси каждый князь Рюрикович обладал как минимум двумя именами. Если у него было мирское имя, например Мстислав, Владимир и Ярополк, к нему еще добавлялось христианское имя. То есть у него был свой христианский патрон — Николай, Иоанн, Феодор, Дмитрий. С конца Х века, начиная с Владимира, который в крещении стал Василием, русские князья носят как минимум два имени.
У некоторых русских князей было и больше имен. Например, знаменитый князь Мстислав Великий. Сначала он был новгородским князем, а потом князем киевским. Он старший сын Владимира Василия Мономаха. Имени Мстислав нет в церковном календаре. Это древнее княжеское имя связано с глаголом «мстить» и с понятием славы. Древнее славянское имя, под которым он правил и которое фигурирует в источниках. Случайным образом мы знаем о том, что в крещении он стал Феодором. А еще мы знаем, что его мать — англосаксонка. Его мать была дочерью Гарольда Годвинсона. Это английский король, который в 1066 году проиграл Англию Вильгельму Завоевателю и погиб в этой битве. В честь него Мстислав был назван и Гарольдом, и в западных источниках он фигурирует под этим именем. Уже три имени. Может быть, были и еще какие-то, просто до нас источники не донесли.
Надо сказать, что многое из того, что я говорю, довольно умозрительно, потому что в источниках центральные князья называются по своему христианскому имени, может быть, один раз. В основном они фигурируют под династическим именем. Христианское — для церковного использования, для использования в религиозной жизни. Конечно, князь под своим крестильным именем исповедовался, причащался. Трудно вообразить себе ситуацию, когда священник возглашает «причащается раб Божий Мстислав». Но в письменные источники христианские имена попадают в очень скупом количестве. Тем не менее мы знаем из самых разных прямых и косвенных данных, что все-таки почти у всех русских князей были христианские имена. Система двуименности просуществовала не только все домонгольское время, но и перевалила через него. Конечно, со временем принцип улетучился за своей ненадобностью.
Так или иначе, был круг мирских княжеских имен — владение династии Рюриковичей. Имена подданных могли быть похожи на имена князей. Имя Мирослав похоже на имя Мстислав, но не такое же. Граница была довольно жесткой. Интересно, что круг христианских имен был довольно ограничен и, видимо, не рассматривался как личное владение династии. Феодором мог быть князь и любой христианин, подданный, тысяцкий, воевода. Тем не менее не все христианские имена годились Рюриковичам для использования. Это объяснялось отчасти тем, кого Рюриковичи выбирали в качестве своих патрональных святых, ведь за каждым христианским именем стоит конкретный святой. В данном аспекте проявлялась военная сущность династии. Особое предпочтение они отдавали всегда святым-воинам. Если на иконе у святого в руке копье или меч или он убивает дракона, то такой патрональный святой годился для князя. У Рюриковичей бывали и святые покровители аскеты, епископы, но все-таки явной популярностью обладали такие святые, как Дмитрий Солунский, Георгий Победоносец, Феодор Стратилат, Феодор Тирон, Андрей Стратилат. То есть святые, у которых была своя военная карьера, и Рюриковичи по-своему это ценили. Мы можем, например, видеть это на печатях русских князей, потому что на печать часто попадало христианское имя князя. А могло вообще никакого имени не быть, просто изображение патронального святого, и этого было достаточно. При этом интересно, что у Рюриковичей довольно быстро появился свой особый тип печати. Конечно, образцы заимствовались извне. На одной стороне изображался патрональный святой князя, владельца печати, а на другой стороне изображался патрональный святой его отца. Таким образом, печать превращалась в материализовавшееся имя и отчество, потому что отчество имело огромное значение в Древней Руси, отголоски этого огромного значения ощущаются до сих пор. Мы одни из немногих, у кого есть этот социолингвистический параметр. У нас отчество ассоциируется с престижностью. Это все отголоски древних времен, когда с помощью отчества выделяли, например, князей из не князей. По-видимому, это связано со скандинавским происхождением династии, потому что другой такой народ, где отчество тоже имело такое огромное значение, не кто иной, как скандинавы.
— По какому принципу выбирались имена в династии Рюриковичей?
— Многие факты наречения приходится восстанавливать по косвенным данным. Например, какому святому посвящается церковь или монастырь. Известный князь из летописи строит храм во имя святого Николая в Новгороде, зовут его Святослав, никакого крестильного имени в летописи не приводится. Можно решить, что он в крещении Николай. Это подтверждается, если посмотреть, как звали его деда, в честь которого он назван, — тоже Святослав Николай. Очень естественно предположить, что два этих имени — Святослав и Николай — были перенесены на внука. Тем не менее никакого прямого указания источника нет. Для того чтобы высказывать осторожные догадки, важно было написать базовые принципы имя наречения. Их немного, и вытекают они один из другого. Самое главное: наследника власти или члена княжеской семьи называли в честь умершего предка. Это было незыблемое правило. Если дед жив, то называли в честь прадеда, если деда нет в живых, то называют в честь деда. Из этого правила вытекало одно очень существенное ограничение, которое, надо сказать, здорово отличает всех Рюриковичей от всех династий Западной Европы и славянских династий того времени: если надо называть в честь умершего предка, это значит, что живой отец не мог дать своему сыну собственного мирского имени. Князь по имени Владимир не мог назвать своего сына Владимиром, никаких Владимиров Владимировичей в этом смысле быть не должно, а если Владимир Владимирович или Мстислав Мстиславич появлялись, то это со всей определенностью указывало на то, что, когда ребенок родился, отец только что умер. Это то, что в античной классической традиции называется постум — ребенок, родившийся после смерти отца. Так появляется на свет князь Мстислав Мстиславич Удатный, который, видимо, в крещении был Феодором — мирские имена его мы знаем, — и, видимо, появился он на свет после смерти своего отца.
Замечательно, что конструирующий главнейший принцип, на котором каждый факт наречения основывался в течение всего домонгольского времени и далее, совершенно отключался на материале христианских имен. Отец мог дать свое христианское имя сыну. Например, Всеволод Большое Гнездо. У него был сын по имени Владимир, в крещении Всеволод был Дмитрием, и он и сыну дал имя Дмитрий. Благо тот еще и родился на именины отца. Кстати, город Дмитров связан ровно с этим фактом, событием наречения. Так или иначе, христианские имена могли дать, и это имело свои последствия, потому что на самом деле это был важный механизм, при помощи которого христианские имена потихоньку стали вытеснять, выталкивать мирские княжеские имена из обихода. Скорость этого процесса я бы не преувеличивал, еще и в XV веке мы находим какие-то примеры двуименности, но шаг за шагом, понемногу христианские имена завоевывают свое место в роду, свое пространство. Относительно рано вдруг появляются князья, на которых эта двуименность как бы «отдыхает», появляются отдельные князья, которые только носят одно христианское имя. Существенно, что это начинается с имен Василий, Давид и Роман. Это все имена ближайших предков этих князей — Владимира Василия Святого, Бориса Романа и Глеба Давида (два брата, которые погибли в междоусобной распре XI века). Эти имена уже имена святых. Под ними можно крестить, причащать, отпевать, а с другой стороны, это имена, которые носят ближайшие предки. Первые христианские имена, для которых не нужно еще одного династического имени, совмещают две функции — христианское имя, крестильное, и родовое. Эти две функции склеиваются в таких именах, как Роман, Давид или Василий. Так появляется первый случай, когда князья отказываются от модели двуименности и используют только одно христианское имя.
— Существовало ли представление о плохих именах?
— Я в основном говорил о хороших именах, но в свое оправдание скажу, что это не я, а летописец хорошие имена зафиксировал, а плохие оставил на задворках истории. Были и плохие имена. Это были имена «династических неудачников», людей, о которых вроде бы все говорило, что они должны пройти по княжескому пути и многого достигнуть, а у них этого не получилось — часто по независящим от них причинам. В качестве самого яркого примера я бы привел имя одного из сыновей Владимира Святого по имени Судислав. Он далеко не старший сын, но тем не менее полноценный сын киевского князя Владимира Святославовича Святого. Судислав Владимирович — мы не знаем его крестильного имени, жалко, но факт — в результате династической распри между братьями и ближайшими родичами был схвачен и посажен в поруб, то есть в тюрьму, где он просидел без малого около 30 лет. И его освободили оттуда племянники, которых он в глаза не видел. Уже сменилась историческая реальность, сменились все раскладки власти. Племянники освобождают его из поруба, и то с опаской. Как бы он, выйдя из заточения после 30 лет, не предъявил свои права. А права у него очень серьезные, потому что на тот момент, когда его оттуда освобождают, он единственный, кто в состоянии нарушить весь строгий ритм династического наследования. Вдруг появляется из небытия человек, прямой сын Владимира Святого. Поэтому освободили его при условии, что он сразу примет монашеский постриг, что он и делает. И более того, видимо, жизнь в порубе была страшной, то есть он очень скоро после этого умирает — то ли от физического истощения, то ли от болезни. Показательным образом имя Судислав в династии больше не встречается. Ни у кого не возникает желания и идеи называть в честь Судислава Владимировича, который не виноват в том, что с ним случилось: он заложник династической войны. Тем не менее никому не приходит в голову называть в честь Судислава своего ребенка, наследника своего престола, своих владений. Поскольку имя Судислав в династии больше не воспроизводится, замечательным образом оно как бы выпадает из династического обихода, и его подхватывает русская знать. Где-то в Галиче появляется боярин по имени Судислав.
Другая история связана с именем того, кто считается, причем еще с древних времен, убийцей Бориса и Глеба. Речь идет о князе Святополке, Святополке Окаянном, как его называют. Это был довольно редкий случай в династии Рюриковичей, но мы толком не знаем, кто был его отец, потому что их было два. Один отец был Ярополк, сын Святослава Игоревича, самый старший в семье. Но, как известно из источников, Владимир Святой еще в языческий период присвоил жену брата, перед этим убив его. Она была беременна. То есть родился Святополк как бы от двух отцов. Не будем обсуждать степень достоверности, но факт остается фактом. Была династическая распря, ключевая в истории Руси, в результате которой погибли два других сына Владимира — младший сын Борис и Глеб, которые в крещении были Роман и Давид. В этом убийстве довольно скоро стал обвиняться Святополк Окаянный. Ясного ответа нет. Святополк Окаянный, может, и не был убийцей Бориса и Глеба, и тогда он жертва пропагандистской информационной войны, которую развернул Ярослав Мудрый. Обсуждая вопрос о том, виноват ли Святополк в убийстве Бориса и Глеба или не виноват, я бы обратил внимание на факт, который довольно хорошо известен, что вроде как Святополк признан убийцей Бориса и Глеба и, казалось бы, его имя, как имя Судислава, должно быть просто вышвырнуто из династии с проклятием, а ничего подобного не происходит. Имя Святополк продолжает даваться. Оно не очень популярно среди Рюриковичей, но при этом остается в династии. И только позже, в XII веке, оно уходит из династии, видимо, по другим причинам. Не потому, что первый носитель этого имени был братоубийцей. Это замечательный факт, который, скорее, указывает на то, что Святополк Окаянный, может быть, не так уж и виноват в смерти Бориса и Глеба.
— Есть очень интересный вопрос о том, как русские имена попадают к половцам.
— Этот сюжет меня очень интересует, потому что именно им я сейчас и занимаюсь. Дело в том, что удается показать, что русские князья взаимодействовали с половцами: не только воевали, но и союзничали. Война-мир, война-мир, война-мир, и эта монотонность наводит тоску, но, видимо, отражает некую историческую реальность. Сегодня схватки, после чего заключаются мирные соглашения и мир. Потом опять война. Обращу внимание, что русские князья охотно женились на половчанках. Это единственные представители кочевой культуры, на которых женились русские князья. На печенежках, на торках, на черных колбуках не женились. А на половчанках женились, и охотно. При этом в результате мирных договоров мы к концу XII века находим половецких князей, которые носят русские княжеские имена, такие как Юрий, Даниил, Ярополк. И это показатель мирных союзов, заключенных между половецким князем и русским князем. Обращу внимание, что это сюжет хорошо известный хотя бы по опере, не говоря уже о «Слове о полку Игореве». Игорь Святославович воевал одно время с Кончаком, половецким князем, но они были потом и союзниками. У Кончака был сын по имени Юрий. А Игорь в крещении был Юрием. Видимо, Кончак дал крестильное имя своего союзника своему собственному наследнику.
