Однако я рассматриваю феномен постправды несколько в ином ключе. Мне кажется, он отражает более глубинную идею в истории западной мысли. Неправы те, кто считает постправду исключительно современной проблемой. Феномен постправды всегда был с нами, просто это слово позволило нам более конкретно определить явление.
В понятии постправды заложено указание на разницу между определением того, что истинно и что ложно, и установлением условий, в которых определяется, что истинно и что ложно. В философии первое мы называем «вопросом первого порядка»: мы рассматриваем общество, в котором все люди принимают одинаковые допущения и в их рамках рассуждают, что истинно и что ложно. Есть также вопросы второго порядка, они связаны с областями, где мы не условились о таких допущениях, и вопрос состоит в том, чтобы их установить, а затем уже можно будет говорить о лжи и истине.
Мир постправды связан именно со второй ситуацией. Кант называл это «трансцендентальными условиями»: он говорил о возможности вещи быть истиной или ложью. Концепция постправды привносит в общественную жизнь идею, что наши обсуждения политики и мира в целом не касаются вопросов истины и лжи — они сводятся к тому, при каких условиях человек решает, что истинно, а что ложно. В этой ситуации самое интересное то, что вы это признаете и боретесь за условия, при которых определяется истинность и ложность предмета.
Посправда в «Государстве» Платона
Суть спора о фейковых новостях Дональда Трампа в том, что его оппоненты тоже их используют. Обе стороны обвиняют друг друга в представлении фейковых новостей: Трамп утверждает, что лжет The New York Times, а The New York Times — что лжет пресс-секретарь Трампа Шон Спайсер. Спор идет не об истине, а об условиях, при которых решается, что истинно, а что ложно. Если мы вспомним Платона, мы поймем, что этот вопрос на самом деле восходит к истокам западной философии.
Платон говорил как раз о постправде. В каком-то смысле мы всегда жили в мире постправды. В диалоге «Государство» — его основной работе о том, как организовать справедливое общество, — мы в конечном счете видим двойственный взгляд на то, что должны знать люди. С одной стороны, есть те, кого Платон называет «философствующие цари», которых выбирают на основании их талантов: с раннего возраста их учат абстрактным наукам вроде математики, философии, музыки и астрономии, и они сосредоточены в основном на больших, глобальных темах, а не на том, о чем думают другие люди.
Можно подумать, что эти люди знают истину, особенно с точки зрения того, что нужно знать для управления государством. Но они обособлены от других людей. Платон не считает, что все должны владеть этими знаниями. По его мнению, если простые люди будут знать, что мир полон стольких возможностей, это сведет их с ума. Платон полагает, что большинство людей могут справиться только с реальностью повседневной жизни и очень важно, чтобы их набор знаний подходил их образу жизни. В итоге получается, что у этих людей есть ложное представление о мире, которое им подходит и позволяет другим — тем, кто знает истину, — создать для всех них лучшее общество. В этом смысл платоновского государства, и это в целом очень близко к концепции постправды.
Восприятие постправды в западной философии происходит от «Государства» Платона. Его часто рассматривают как основополагающую работу в западной политической философии, но это также работа в области социальной эпистемологии — о понимании того, как знание должно быть организовано и распространено в обществе.
Реальность и вымысел
Все сводится к выяснению того, что людям следует знать. Для Платона это был вопрос о том, в какой мере люди должны знать правду и кто должен решать, до какой степени ее им открывать. Это дошло до резкого разграничения тех, кто должен контролировать условия, при которых определяется истина и ложь, и тех, кто должен просто получать эту информацию. Платон четко проводит границу, и она вполне узнаваема на протяжении всей истории Запада, если не человечества в целом. Власть, основанная на знании одних и незнании других.
Для Платона люди, которые определяют, что истинно и что ложно, — это те, кто получил образование в абстрактных формах знания, универсальных в применении. Он предполагал, что математика, физика, астрономия и музыка — это универсальные формы понимания мира, которые не зависят от конкретных материальных условий.
Остальные люди должны знать только то, что соответствует их образу жизни и опыту, и в этих знаниях они должны быть уверены. Им следует рассказывать о вещах, которые позволят им спокойно жить, как раньше. В этом Платон видел формулу стабильного общества. Строго говоря, с точки зрения философов-царей, все то, что знало остальное население, было ложью: их приводили к мысли, что в мире существует только непосредственно окружающая их материальная действительность. Для них не было ничего запредельного, к чему можно стремиться и о чем можно размышлять.
Этот порядок постправды, где только определенная группа людей знает, что истинно и ложно и контролирует это знание, а все остальные просто верят в то, что им говорят, основан на резком противопоставлении реальности и вымысла. Концепция постправды работает, если люди верят, что мир устроен определенным образом и работает так независимо от их местоположения, и строго разграничивают реальность и вымысел. Если представить альтернативные способы существования мира, то кажется, что это просто сказка. Платон поддерживал эту идею. Она и сейчас продолжает работать, и это идея постправды.
Постправда — театр
Увидеть связь этой идеи с постправдой можно на примере драматургов — людей, которых Платон считал своими крупнейшими врагами. В древних Афинах пьесы исполнялись в тех же местах, где обычно вершилась политика. С точки зрения физического пространства между фактом и вымыслом не было сильного различия, и его нужно было установить. Платону не нравилось, что драматурги создают альтернативную реальность, отличающуюся от той, которую других людей учили воспринимать как единственно истинную: драмы выходят за пределы общего понимания того, что истинно и что ложно.
Платон считал, что такие люди опасны, особенно если их пьесы сильны и реалистичны: тогда зрители могли бы решить, что происходящее на сцене вполне может выйти и за ее пределы. Граница между реальностью и вымыслом размывается, и Платон считал, что в результате начнется хаос и социальные беспорядки. Западная история полна таких переживаний, Платон в этом не уникален. Интересно, что Платон и драматурги прекрасно понимали друг друга и понимали, что они действуют в мире постправды. Они боролись за условия, в которых решается, что истинно, а что ложно, и ни одна из сторон не принимала представления об истине и лжи как должное.
Драматург в каком-то смысле создает альтернативное правительство, альтернативный способ организации общества — именно это было проблемой для Платона. Аристотель, его ученик, заметил очень тонкую вещь, важную для истории эстетики: если драма хорошо построена, она достигает естественной развязки, вывода, и тогда катарсис, где все эмоции и проблемы, которые зрители прожили вместе с актерами, исчезает, а люди возвращаются в нормальное состояние. Они оставляют театр такими, какими были, когда вошли в него. По Аристотелю, именно так нужно создавать пьесы. Аристотель считает пьесы выдумкой, ложью: вы знаете, что-то, что происходит в театре, остается в театре.
Идея Платона запретить спектакли снова стала актуальна. Сегодня в Белом доме вы видите Дональда Трампа или, например, тридцать лет назад видели Рональда Рейгана — это по сути актеры, которые становятся заметными, потому что качества, которые они демонстрируют на сцене, кажутся убедительными и соответствующими политической арене. Это то, против чего выступал Платон, и именно поэтому он хотел изгнать драматургов из своего государства. Это мир постправды, в котором мы сейчас находимся. Платон его предвосхитил и прекрасно понимал, как он работает.
Это перевод лекции Стива Фуллера, a почитать и послушать оригинал можно на Serious Science.
