В другой раз 
Устаревшие слова подразделяются на историзмы и архаизмы. Историзмы — слова, вышедшие из употребления вместе с теми реалиями, которые они обозначают. Например, какая-нибудь двуколка. Или, скажем, слово МТС сейчас понимается исключительно как название оператора сотовой связи, а в старом значении — «машинно-тракторная станция» — его уже помнят разве что люди старшего поколения, и станций тех давно нет. Вот это историзм.
Иное дело архаизмы. Это слова, которые устарели сами по себе: обозначаемые ими реалии никуда не делись, просто обозначаются они теперь другими словами. Скажем, мы не говорим теперь брать ванну, а говорим принимать ванну. Не говорим, как на заре авиации, авиатор, а говорим летчик. «Брать ванну» и «авиатор» должны получить в словаре соответствующую стилистическую помету.
Как лексикографы, авторы словарей, определяют, что пора приписать слову помету «архаизм»? Если слово уже почти не встречается в нейтральных современных текстах, а попадается только в старых или текстах, стилизованных под старину, а на графиках видно, что частота слова снижается и упала почти до нуля; если молодежь слово не очень точно понимает и считает, что так никто не говорит или что такое можно услышать только от бабушки, то, пожалуй, к такому слову надо присмотреться, провести дополнительные опросы, последить за его функционированием и, возможно, приписать ему в словаре помету, например «арх.» А в нашем словаре (Активном словаре русского языка под общим руководством академика Ю. Д. Апресяна) есть еще особая помета «уходящ.» (в каждом словаре свой набор помет, немного отличающийся от других). «Уходящ.» означает, что слово еще не совсем ушло, но прямо на наших глазах уходит из языка, как, например, слова форсить или дерябнуть. Слово дерябнуть (или дербалызнуть) едва ли сейчас услышишь от подростка, но он, возможно, слышал его от родителей, а скорее всего, даже от дедушек и бабушек. Как и форсить — но это если о том форсить, которое значит «рисоваться». Есть еще форси́ть или фо́рсить в значении «подчеркивать, педалировать, выпячивать» — оно, напротив, как раз новое и тоже должно получить помету, только противоположную: «нов.» или «неол.»
У разных слов очень разные судьбы и разная продолжительность жизни. Это хорошо видно по историзмам. Есть такие, которые устаревают, даже не успев изжить помету «неол.» Например, слово пейджер мелькнуло — и пропало, оставив после себя разве что фразу: «Читал пейджер, много думал». Появились мобильные телефоны, и пейджеры забылись, а пейджинговые компании позакрывались. Так бывает и с архаизмами. Например, слово законно в 1960-е и еще даже 1970-е годы могло использоваться в значении «хорошо, здорово». В финале фильма «Доживем до понедельника» (1968) смешной герой Сыромятников подслушивает под дверью директорского кабинета, где решается судьба главного героя, вдруг дверь неожиданно открывается, стукнув Сыромятникова. Одновременно выясняется, что конфликт разрешен. Потирая ушибленное место, он, смеясь и морщась от боли, говорит: «Законно приложили!» Современный подросток едва ли поймет, что тут имеется в виду не «по делу, справедливо», а просто «здорово». Мода на «законно» быстро прошла, а вот другие словечки, которые употреблялись с тем же значением, — круто, клево, классно — хоть уже и не такие модные, как были, но в языке удержались. А теперь появились совсем новые: огонь («Фильм — огонь»), а затем космос («Ты космос!»). Долго ли они продержатся?
А бывают и совсем сложные истории: слово появляется, потом исчезает и снова появляется. Так, слово комфортный сто лет назад использовалось, хоть и нечасто, потом исчезло, а в 1990-е годы возникло вновь, видимо независимо, и стало очень популярно. Вот оно неологизм. Но оно же и архаизм. Сейчас в целом слова проникают в язык быстрее — благодаря интернету и вообще новым технологиям. Но скорость обновления словарного запаса все же ограничена нашими возможностями: если бы все слова все время менялись, мы просто не могли бы понимать друг друга, а всякая преемственность утратилась бы.
Нельзя сказать, что к архаизмам следует как-то особенно относиться. Язык меняется, но слова исчезают не в одночасье, они уходят из языка постепенно, какое-то время оставаясь стилистически отмеченными. Как и все языковые выражения, они могут использоваться к месту или не к месту. И точно, что к ним лучше относиться внимательно.
Часто даже в классических текстах XIX века мы просто не замечаем устаревшие слова или слова в старых значениях. Фраза из «Сказки о рыбаке и рыбке» В корыте много ли корысти? современному человеку не очень понятна: слово корысть здесь употреблено в старом значении «польза». А вот у Грибоедова: Но должников не согласил к отсрочке. Ну хорошо, согласил — это понятно, что устаревшее. Но все ли понимают, что должник здесь — это кредитор? Это значение устарело, но оно понятно, ведь и слово одолжить в современном языке употребляется как в значении «взять в долг», так и в значении «дать в долг» (одолжить у кого или одолжить кому). Кстати, глагол занять в современном языке тоже используется в обоих значениях: занял у него или займи мне. Правда, займи мне просторечно. И тем более редко кто обращает внимание на то, что в пушкинском И глядь — как раз — умрем как раз используется несколько архаично, в значении «того и гляди».
