1
На рубеже XIX–XX вв., когда уже фольклористика развилась до определенной стадии, границы между «своей» и «чужой» культурами начали пониматься более широко — не только в сословном смысле, но и, например, в возрастном. Неожиданно стало понятно, что существуют дети, у которых тоже своя культура, и которых тоже можно причислить к «другим». Исследователи поняли, что в каком-то смысле дети похожи на тех наивных неграмотных крестьян, которых любили фольклористы XIX века. У них тоже есть своя мифология, они тоже неграмотные, то есть их культура не письменная, а преимущественно устная. У них есть свои верования, свои фольклорные тексты, которые бывают только в их среде и представляют ценность только там. У них есть свой ритуальный фольклор: от календарных закличек («Дождик, дождик, перестань») до «мирилок» («Мирись, мирись, мирись. И больше не дерись»). Обнаружив буквально у себя под носом огромную «страну детей», фольклор, которой можно изучать, исследователи с воодушевлением начали исследования в этой области, добившись наиболее значительных результатов в 1920-е гг.
Капица О. И. Детский фольклор. Л., 1928. — 222 с.
Виноградов Г. С. Русский детский фольклор. Иркутск, 1930. — 234 с.
2
Однако в 1930-е гг. изучение детского фольклора фактически сошло на нет и не развивалось несколько десятилетий. В это время фольклор воспринимался как «искусство слова», устное творчество трудовых масс. В рамках подобной концепции фольклор было принято толковать как своего рода аналог литературного творчества, имеющий высокую идейную и художественную ценность. Все фольклорные явления, которые не укладывались в это описание, объявлялись недостойными изучения. Разумеется, детский фольклор, странный, дикий, обладающий сомнительной эстетической ценностью, пришелся в советское время не ко двору. Высокохудожественные былины и лирические песни были объявлены сокровищами национальной культуры, в то время как дразнилки, считалки, небылицы и прочие маргинальные жанры детского фольклора надолго выпали из поля зрения отечественных исследователей. В это время сам термин «детский фольклор» было принято понимать не как «фольклор детей», а как «фольклор для детей» (колыбельные песни, пестушки, потешки, прибаутки).
Мельников М. Н. Русский детский фольклор Сибири. Новосибирск, 1970. — 190 с.
3
Вторая волна популярности детского фольклора пришлась на рубеж 1980-1990-х гг., когда в отечественной фольклористике наметился отход от восприятия фольклора как «искусства слова», «устного поэтического творчества». В это время повышенный интерес исследователей вызывают достаточное маргинальные пласты фольклора (от эротических сказок до политических анекдотов), которые в советское время не печатались и не изучались по цензурным соображениям. Детский фольклор в этом контексте оказывался интересен не только исследователям, но и простым читателям: так, антология «Русский школьный фольклор», выпущенная в книжной серии с характерным названием «Русская потаенная литература», стала гуманитарным бестселлером. Принципиальное отличие исследований этого времени от работ по детскому фольклору 1920-х гг. заключается в том, что теперь главным объектом изучения стал фольклор городских школьников, а не крестьянских детей. Особое внимание уделялось записи и изучению принципиально новых жанров детского фольклора, таких как страшилки и садистские стишки.
Русский школьный фольклор. От «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов. М., 1998. — 743 с.
Лойтер С. М. Русский детский фольклор и детская мифология: Исследование и тексты. Петрозаводск, 2001. — 294 с.
Чередникова М.П. «Голос детства из дальней дали…»: Игра, магия, миф в детской культуре. М., 2002. — 224 с.
4
Привлекательность детского фольклора, как для исследователей, так и для обывателей, заключается в его вечной актуальности и витальности. Если традиционный крестьянский фольклор все время воспринимался как вымирающий и исчезающий, то с детским фольклором таких проблем никогда не возникало. Очевидно, что пока в природе существуют дети, пока у них есть возможность плотно общаться друг с другом, детский фольклор будет жить и бурно развиваться в любой среде, будь то подвижные игры деревенских детей на свежем воздухе или дразнилки, используемые городскими детьми в школе или в Интернете во время общения в социальных сетях. Еще одна причина популярности детского фольклора заключается в том, что каждый из нас в определенный период жизни был его носителем. В этом смысле показательно, что на конференциях по детскому фольклору почти все обсуждения докладов начинаются с реплик вроде «А у нас во дворе всё делали не так» или «В нашем детстве это было немножко по-другому».
5
Детский фольклор, как губка, впитывает в себя тексты массовой культуры своего времени, и это влияние очень важно учитывать. В этом отношении очень показательны детские анекдоты и считалки, героями которых регулярно становятся актуальные персонажи поп-культуры. Так, например, в начале 2000-х гг. возник вариант известной считалки «Вышел месяц из тумана…», где главным героем стал рэпер Децл («Вышел Децл из тумана, / Вынул пейджер из кармана. / Пейджер пискнул, Децл сдох, / Потому что Децл — лох»).
Для детской культуры также типична пародия, когда популярное произведение культуры (от стихотворения из школьной программы до рекламного слогана) становится объектом «переделывания». В позднесоветские годы крайне популярными источниками «переделок» были песни из детских фильмов и мультфильмов (например, песня «От улыбки станет всем светлей» переделывалась как «От улыбки лопнул бегемот»). В настоящее время происходят те же процессы: героями детского фольклора становятся персонажи популярных детских мультфильмов и телепередач (от покемонов до фей из «Клуба Винкс»). Пародирование текстов массовой культуры — это творческий процесс, живая языковая игра, которую стоит поощрять, даже если уровень пародии кажется невысоким.
Лурье М. Л. Пародийная поэзия школьников // Русский школьный фольклор: От «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов. М., 1998. С. 430—517.
6
Отличительной спецификой детского фольклора является то, что он очень динамично развивается. Если взять для сравнения произведения традиционного крестьянского фольклора (например, былины), мы увидим, что постепенно при передаче текста от одного сказителя к другому с ними происходят определенные трансформации, которые, впрочем, занимают годы и даже десятилетия. В детской среде развитие фольклора происходит в разы стремительней: меняется поколение детей, у них меняется репертуар, заметные изменения переживает детский фольклор и в процессе взросления ребенка. Именно поэтому на материале детского фольклоре очень удобно изучать процессы варьирования фольклора, появления новых сюжетов, исчезновения старых. С одной стороны, часта ситуация, когда на экраны выходит детский мультфильм, и через пару недель его герои оказываются востребованными в новых фольклорных текстах. С другой стороны, некоторые формы детского фольклора (например, садистские стишки) за последние годы уже успели пережить период деградации и забвения, так что современные дети теперь чаще всего узнают их не от сверстников, а от родителей, чье детство пришло на 1980–1990-е гг., период расцвета этого жанра.
7
Несмотря на постоянное обновление и развитие, некоторые сюжеты и формы детского фольклора оказываются необычайно устойчивыми. Так, например, хрестоматийная считалка «Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять» восходит к детскому стихотворению Ф. Б. Миллера, написанному в 1851 г., то есть более чем полтора столетия назад. Для исследователя такие случаи представляют огромный интерес, ведь непонятно, почему одни фольклорные формы оказываются устойчивыми несколько поколений подряд, в то время как другие стремительно выходят из живого бытования.
Ученые обращают внимание на тот факт, что в детском фольклоре сохраняются элементы весьма архаичных верований и представлений, которые не сохранились в фольклоре взрослых. Типичным примером являются детские заклички типа «Дождик, дождик, перестань…», которые являются пережитком метеорологической магии. Также немало архаических черт обнаруживают в себе детские и молодежные игры, в том числе и те, в которые играют современные дети на игровых площадках. Исследователи полагают, что важную роль в этом играют генетические связи между игрой и ритуалом. Таким образом, можно сказать, что детский фольклор является одновременно и «древним», и «вечно молодым».
Бернштам Т. А. Следы архаических ритуалов и культов в русских молодёжных играх «Ящер» и «Олень» (опыт реконструкции) // Фольклор и этнография: Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. Л.:, 1990. С. 17–36.
Гаврилова М. В. Игра и сказка — опыт взаимного освещения сюжетных структур // Славянская традиционная культура и современный мир. М., 2006. Вып. 9. С. 239-261.
