1. Понятие «классика» в эпохи Античности и Возрождения
Слово «классик» восходит к существовавшему в Древнем Риме делению граждан на шесть групп по имущественному признаку, в соответствии с которым формировались так называемые центуриатные комиции. Первые пять групп именовались классами, а члены первой, наиболее состоятельной группы — «классиками» (лат. classici). Шестая группа (неимущие) назывались «пролетариями» (отсюда «деклассированные граждане»). В переносном смысле (применительно к философам и писателям) эти градации использовал в I в. до н. э. Цицерон, во II в. н. э., согласно Авлу Геллию, — римский грамматик и ритор Марк Корнелий Фронто.
2. Классика как объект
Связка «классика — античность» приобретает всеобъемлющий характер во второй половине XVIII — начале XIX в. В этот период интерес к греко-римской античности выходит за рамки узкого круга любителей старины. Увлечение античностью отразилось прежде всего в изобразительном искусстве, архитектуре и литературе, благодаря чему этот стилевой период в развитии европейской культуры позднее получил название «классицизм». (Во Франции первая волна увлечения и подражания классическим, античным образцам возникла уже в XVII в., поэтому второй всплеск здесь, в отличие от других европейских стран, обычно именуется неоклассицизмом.)
Одновременно с ростом интереса к античному искусству изучение греко-римской «античности» приобретает академические формы и становится основой всей гуманитаристики, а то и всего университетского и отчасти школьного образования.
Но уже в первой половине XIX в. связка «классика — античность» как синонимичных понятий начинает постепенно ослабевать, хотя в XIX в. она еще сохранялась на уровне распространенных тогда понятий «классическое образование», «классический университет» и «классическая гимназия/лицей», подразумевавших обязательное изучение классики, то есть древнегреческого и латинского языка и литературы. В России и некоторых других странах понятие «классическая гимназия» было закреплено даже на институциональном уровне.
К настоящему времени «классика» как синоним всей греко-римской античности в чистом виде сохранилась только в классической филологии. Здесь все античные авторы продолжают именоваться классиками, вся античная литература считается классикой, ее изучение обозначается как «классические исследования» (classic studies), соответственно, сохраняются «классические отделения» (кафедры) в университетах (а на профессиональном жаргоне специалисты по античной литературе также именуются классиками, или классицистами).
Но если оставить в стороне этот реликт, являющийся данью традиции, во всех остальных областях понятие классики активно развивалось и модифицировалось. Развитие понятий «классика» и «классический» как объектов в XVIII–XX вв. шло по нескольким направлениям. Уже в начале XIX в. происходит сужение области классической античности до двух более ограниченных и однородных периодов: V–IV вв. до н. э. в Греции и I в. до н. э. в Риме (иногда этот классический римский «золотой век» продлевается за счет «серебряного века» I–II вв. н. э.). В соответствии с этой периодизацией в истории начинают использоваться понятия «классическая Греция», в философии — «классическая [греческая] философия», в филологии и лингвистике — «классический греческий» и «классическая латынь», соотносящиеся с указанными периодами.
Впоследствии в филологии и лингвистике наряду с сохраняющимся именованием классикой всех античных (греко-римских) текстов возникают более специальные значения «классического языка» и «классической литературы». По образцу «классического греческого» (аттический диалект V–IV вв. до н. э.) и «классической латыни» (I в. до н. э.) формируются понятия «классических» иврита (VII–VI вв. до н. э.), санскрита (IV в. до н. э.), китайского (V в. до н. э. — II в. н. э.), арабского (VII в.), японского (X–XII вв.) и т. д. Как можно заметить, начало периодов существования «классических» языков совпадает с датировкой первых дошедших до наших дней сколько-нибудь значительных корпусов письменных текстов, будь то Тора, трагедии Эсхила, Софокла и Еврипида, «пять классических работ», отредактированных, по преданию, Конфуцием, или Коран.
Если в филологии и лингвистике понятие «классика» расширялось путем включения все новых культур (языков и литератур), то в искусствоведении это понятие модифицировалось за счет изменения хронологических рамок. Прежде всего речь идет о классике (классицизме) как определенном стиле в искусстве. Все началось с возведения в ранг «классиков», сравнимых с античными авторами, — французских писателей XVII в. По сути, это было сделано уже в поэме Шарля Перро «Век Людовика Великого» (1687), с которой начался так называемый «Спор о древних и новых», но собственно термин «классика» по отношению к французским писателям XVII в. впервые использовал Вольтер в работе «Век Людовика XIV» (1751). Спустя несколько лет это представление о «новых классиках» было закреплено в третьем томе «Энциклопедии» Дени Дидро и Жана д’Аламбера, где классики определялись как античные писатели, а также как «хорошие авторы века Людовика XIV и этого [XVIII] века».
В первой половине XIX в. в контексте противопоставления классики и романтизма начинают использоваться понятия «классическая живопись» и «классическая музыка».
Окончательно эта модель оформляется в конце XIX — начале XX в., когда классический стиль/период стал определяться как стиль, существовавший после барокко (включая рококо, маньеризм и т. д.) и перед романтизмом. Эта модель возникла в первую очередь благодаря работам Генриха Вёлфлина «Ренессанс и барокко» (Renaissance und Barock, 1888), «Классическое искусство» (Die Klassische Kunst, 1898) и «Принципы истории искусства» (Kunstgeschichtliche Grundbegriffe, 1915).
Наконец, с середины XX в. границы классики в искусстве существенно раздвигаются, особенно в живописи, музыке, балете, охватывая период XVII–XIX вв. В этих случаях «классическое» выступает, с одной стороны, как синоним «академического», с другой — противопоставляется «современному», или «модерному» (modern). При этом современные произведения также могут характеризоваться как классические, если они соответствуют стилю классического периода (современная классическая музыка, современный классический балет и т. д.).
3. Классика как знание
Обращаясь к классике в ее современном состоянии, пора сказать, что классика бытует не только в виде объекта, но и в виде формы знания. Как форма знания классика существует в философии, идеологии и разных научных дисциплинах, которые обзавелись в XIX–XX вв. своим корпусом классики.
Конечно, наука имеет очень древних классиков, среди них Аристотель, Платон, Пифагор, однако само появление классического корпуса (авторов и произведений), который формируется в общественных и естественных науках, — это явление новое. Классическое наследие, как и любое наследство, можно представить в виде списка. Но, в отличие от описи имущества, эти списки не бывают ни полными, ни окончательными, ни согласованными. Они формируются на протяжении веков, механизмы отбора в классики достаточно сложны, состав классиков изменчив — существуют не только своего рода негласные рейтинги, но и «ротация». Время от времени кто-то этот корпус покидает навсегда. Наконец, списки классиков никто не утверждает и не визирует: по поводу одних имен наличествует широкий или даже всеобщий консенсус, по другим согласия нет.
Одним из первых классикализацию произвел Карл Маркс, который ввел понятие буржуазной классической политической экономии. К этому направлению он относил выдающихся экономистов периода от Уильяма Петти до Жана Шарля Сисмонди (конец XVII и до начала XIX в.). Классическому направлению Маркс противопоставил вульгарную буржуазную экономию, которая развивается после этого, и научную политическую экономию, которую он связывал со своим собственным учением. Примерно в это же время появляется понятие «классический немецкий идеализм», или «немецкая классическая философия». Чезаре Ламброзо вводит понятие «классическая криминология» и т. д.
Экспансия понятия «классика» в значении знания затронула и естественные науки. После появления работ Макса Планка по квантовой теории (1900–1901 гг.) и Альберта Эйнштейна по специальной (1905 г.) и общей (1915–1916 гг.) теории относительности, в первой трети XX в. возникает понятие «классическая физика». При этом теория относительности может рассматриваться и как часть «неклассической», и как часть «классической» физики (если «классическая» физика противопоставляется квантовой). Одновременно в физике выделяются отдельные «классические» направления: «классическая механика», «классическая термодинамика», «классическая электродинамика».
И теперь уже легче понять разницу между классическим балетом, который существует как объект потребления — мы его смотрим, критики и искусствоведы его изучают, — и классической термодинамикой, которая существует как знание об объекте, в данном случае о мире природы.
4. Параметры понятия «классика»
Введение представления о классическом в компендиум научного знания меняет и статус классики. Если со времен гуманистов классикой считалось что-то, что по статусу превосходит современность, что заведомо лучше, выше современности, то сейчас классикой считается, наоборот, то, что актуально, что используется в современной науке, от чего она, собственно, ведет свое происхождение. Это не архаика, это фундамент, основа той современной научной теории (будь то экономическая теория или физическая теория), к которой относит себя современное научное знание. Если что-то или кто-то уже не используется в науке, то это архаика, а не классика. Тем самым классика приобретает статус не прошлого, а настоящего, она актуализируется.
Учитывая, что термин «классика» употребляется в самых разных значениях, включая обыденные, введем более жесткие критерии, позволяющие выделить «классику» в науке. Классическими мы с Андреем Полетаевым в книге «Классическое наследие» (2010 г.) предложили считать работы, которые одновременно удовлетворяют трем условиям: 1) считаются/называются классическими в научном сообществе; 2) изучаются в процессе обучения, т. е. «в классах»; 3) в явном виде используются в исследованиях современных авторов.
Новые смыслы классики (и как объекта, и как части знания), возникшие во второй половине XIX — первой половине XX в., объединяют некоторые общие черты.
Во-первых, в новых представлениях классика утрачивает приписывавшийся ей статус превосходства над современностью. Хотя классика теряет статус превосходства над современностью, взамен она приобретает статус «начала», «основы», «фундамента» настоящего (современности). Более того, классика, по сути, оказывается частью настоящего или современности в широком смысле. Согласно актуальным представлениям, истоки современной европейской культуры лежат в «классической Греции», ее искусстве, философии и даже политическом устройстве; современная физика начинается с «классической механики»; современная экономическая наука — с «классической экономической теории» и т. д.
Классика предстает «относительным прошлым», которое в значительной мере принадлежит настоящему и является его «началом». В настоящем продолжают существовать классическая музыка и классический балет, а классический либерализм и классическая механика являются частью современной политической или физической теории.
Классикой оказывается та часть прошлых достижений культуры, которая сохраняет свою актуальность в настоящем и продолжает существовать и оставаться востребованной наряду с более поздними произведениями искусства, философскими и политическими идеями, научными концепциями и теориями.
5. Изменчивость классики
Переосмысление классики как «актуального прошлого» (будь то объект или часть знания) обусловило значительную вариативность этого понятия.
Во-первых, возникла возможность изменения состава классики, ее содержательных и хронологических рамок. Один из наглядных примеров — «классическая экономическая теория», о которой уже говорилось выше. Другой не менее наглядный пример дает социология, где труды бывших классиков — Огюста Конта (1798–1857) во Франции, Герберта Спенсера (1820–1903) в Англии, Уильяма Самнера (1840–1910) в США — и других представителей позитивизма перешли в разряд «архаики», а на место классиков выдвинулись другие исследователи, которые принадлежали к следующему поколению ученых. Речь идет о социологах, родившихся между 1858 и 1864 гг., которые на протяжении XX в. (или хотя бы в отдельные его десятилетия) входили в корпус классиков: Эмиль Дюркгейм (1858–1917) — Франция; Георг Зиммель (1858–1918) — Германия; Джордж Мид (1863–1931) — США; Макс Вебер (1864–1920) — Германия; Чарльз Кули (1864–1929) — США; Леонард Хобхаус (1864–1929) — Англия; Роберт Парк (1864–1944) — США.
В то же время состав и хронологические границы классики могут оставаться относительно неизменными в течение многих десятилетий, как это видно на примере «классической школы криминологии», «классического либерализма» или «классической термодинамики».
Во-вторых, новое понимание классики открывает возможность для отказа от поисков концептуальной целостности и связанности классики. Надо заметить, что стилевая или концептуальная целостность классики в большинстве случаев изначально была проблематичной, шла ли речь о «классической Греции» или «классическом немецком идеализме» — объединение скорее шло по принципу единства времени и места, чем по содержательным признакам. Если же некая концептуальная целостность обнаруживается и сохраняется, то при этом могут необычайно раздвигаться временные и пространственные границы классики, как, например, в случае с «классической механикой».
Рост научного знания сопровождается быстрым увеличением числа отдельных субдисциплин, направлений, исследовательских областей и т. д., а также сужением области, в которой выделяется классика. Своя классика есть в психоанализе и бихевиоризме в психологии, в теории общего равновесия и в новом институционализме в экономике, в субъективном идеализме и философии культуры и т. д.
В результате некий общедисциплинарный набор классики оказывается своего рода фикцией — во-первых, в отношении такого набора отсутствует консенсус; во-вторых, даже если его удается каким-то образом сформировать, он обычно выглядит как совершенно случайный перечень имен и работ, не связанных между собой ни тематически, ни хронологически. Но в каждой отдельной научной специальности, идейном течении, философском направлении и т. д. существует своя классика — набор идей, выработанных в прошлом, сохраняющих свою актуальность в настоящем и выступающих в качестве основы современных представлений и исследований в конкретной области.
6. Функции классики
Между классикой в разных типах научного знания существуют и определенные различия. Например, три предложенные нами критерия классики в естествознании обнаруживаются едва ли не более полно, чем в обществознании. Классические работы (идеи, теории, концепции) в явном виде встроены в современное естественно-научное знание и активно используются как в учебном, так и в исследовательском процессе. Но в естественных науках нет (или почти нет) практики чтения «классических текстов».
В то же время необходимым условием развития социогуманитарного знания считается процесс непрерывного перечитывания, переосмысления и переоценки классических трудов. Кроме того, в гуманитарной науке статус классики подразумевает и социальную функцию ученого, а не имманентную оценку его трудов как таковых. Ведь нередко особенно продуктивным оказывается сомнение в тезисах, которые до поры представлялись неколебимыми. Таковы споры классиков между собой и позднейшие споры с классиками.
«Классика» позволяет воспроизводить парадигмы мышления, и в этом смысле она оказывает влияние на современное состояние науки. Неизменно смена парадигм начинается или сопровождается пересмотром корпуса классических имен и текстов. Воспитательный эффект признанных «классическими» работ связан с тем, что они показывают читателям, как надо делать науку, а не с тем, что они содержат готовое знание. И поскольку корпус классики неоднороден, его освоение позволяет увидеть меняющиеся русла развития специальности.
Наконец, классика удерживает конфигурацию дисциплины. По сути, ее границы образованы работами и идеями коллективно упоминаемых ученых, «пятизвездных героев дисциплины: ее классиков» (Никлас Луман). Соответственно, их знание — необходимый элемент научной интеграции и идентификации, определения себя в научной традиции.
Отдельно обращу внимание еще на одну область, в которой особенно проявляется востребованность классики в социальных науках именно в связи с «пластичностью» классических текстов и их способностью вызывать «культурный резонанс». В разные периоды существует устойчивый набор таких классиков, идеи которых легко пересекают дисциплинарные пределы именно потому, что полнее других выражают состояние интеллектуального фронтира своего времени. В XVIII–XIX вв. такой процесс апроприации облегчался недифференцированностью обществознания и проницаемостью границ между научным сообществом и образованным обществом. В XX в., скорее, наоборот — «взрослением социальных наук», ростом их методологической автономии и стремлением к формализации. Эти процессы стимулируют интерес к положению дел в сопредельных науках, а вместе с ним и непрерывные попытки заимствования концепций, разработанных в одних дисциплинах, для решения исследовательских задач других.
Блауг, Марк. 100 великих экономистов до Кейнса. Пер с англ. СПб.: Экономическая школа, 2005 [1986].
Блауг, Марк. 100 великих экономистов после Кейнса. Пер с англ. СПб.: Экономическая школа, 2005 [1998/1985].
Дубин Б. В. Классика, после и рядом: Социологические очерки о литературе и культуре. Сб. статей. — М.: Новое литературное обозрение, 2010.
Савельева И. М.; Полетаев А. В. (ред.). Классика и классики в социальном и гуманитарном знании. М.: Новое литературное обозрение, 2009.
Савельева И. М.; Полетаев А. В. Классическое наследие М.: Новое литературное обозрение, 2010.
Alexander, Jeffrey C. The Centrality of the Classics // Giddens, Anthony; Turner, Jonathan H. (eds.). Social Theory Today. Cambridge: Polity Press, 1987. P. 11–57.
Baehr, Peter. Founders, Classics, Canons: Modern Disputes over the Origins and Appraisal of Sociology’s Heritage. New Brunswick; London: Transaction Publishers, 2002 [1994].
Bloom, Harold. The Western Canon: The Books and School of the Ages. New York: Harcourt Brace & Company, 1994.
Wozniak, Robert H. Classics in Psychology, 1855–1914: Historical Essays. Bristol: Thoemmes Press, 1999.
