1
Лингвист задает в первом случае информанту вопросы прямого типа, например «Как перевести на ваш язык такое-то предложение?», или же просит носителя придумать предложение с каким-то словом или словосочетанием или рассказать какой-то короткий эпизод.
Другой способ работы с носителем — это попытаться вообще не влиять на его языковое поведение, просто зафиксировав те произведения, которые создает носитель. Например, если это Дагестан, то оставить на додекане, где собираются мужчины, диктофон и потом полученную таким тайным образом запись расшифровать. Но подобные эксперименты не одобряет научная этика, и многие научные организации просто не разрешают так работать.
Кибрик А. Е. Методика полевых исследований. М.: МГУ. 1972.
2
В последние годы наблюдается тенденция к тому, чтобы как можно меньше воздействовать на носителей и предпочитать работу с текстами прямому воздействию на информантов. Многие современные лингвисты считают, что метод элицитации (когда информанта просят что-то перевести или сказать) несколько устарел, и надо стараться обходиться записью текстов и извлечением необходимой информации из них. Однако если мы работаем с малым языком, до сих пор не изученным, и будем пользоваться только методом записи текстов, то наша работа растянется на долгие годы. Например, мы хотим узнать, есть ли в языке личное согласование, мы попросим информанта перевести несколько предложений: я тебя люблю, ты меня любишь, я люблю его, он любит меня и так далее. И буквально через несколько предложений у нас будет уже хоть какое-то представление о наличии согласования.
Kibrik, A. E. Methodology of Field Investigation in Linguistics. The Hague: Mouton. 1977.
3
Если же мы попытаемся то же самое извлечь из текстов, то нам понадобятся огромные объемы текстов. Весьма велика вероятность, что сочетания типа он вас любит встретятся очень нескоро или вообще никогда, если этих текстов не очень много. Первое преимущество метода элицитации — это скорость и четкая направленность работы (то есть мы собираем ровно то, что нам надо, а не то, о чем сейчас хочет поговорить информант). Второе преимущество этого метода — он позволяет нам получить так называемый отрицательный языковой материал, то есть мы можем сказать: «Скажите, пожалуйста, на вашем языке можно сказать он тебя поймал?», — информант скажет: «Можно». Я скажу: «А можно сказать он тебя поймаешь?», — информант скажет: «Нельзя». И мы уверенно запишем, что такая форма не существует. Это для лингвиста очень важные данные, позволяющие вывести правила грамматики нового языка. Совершенно ясно, что в текстах отрицательного материала нет, а если даже и есть, то мы его не узнаем — вполне возможно, что в тексте есть какие-то ошибки, но мы же с вами еще не изучили язык, мы не поймем, что это ошибка. В этом заключается еще одно слабое место работы с текстом.
Как решить возникшую дилемму? С одной стороны, нам не хочется воздействовать на языковое поведение информанта, давить на него. В ряде случаев такое давление действительно приводит его к порождению неестественных, несуществующих в языке высказываний. С другой стороны, нам хочется выполнять свою работу как можно быстрее. Чтобы вывести какие-то правила, которые можно быстро получить вывести путем элицитации, из текстов, мы будем дожидаться многие годы. Естественно, как и на многие другие вопросы, однозначного ответа тут нет.
Chelliah, Shobhana L.; De Reuse, Willem J. Handbook of Descriptive Linguistic Fieldwork. Dordrecht — Heidelberg — London — New York: Springer. 2011.
4
Выбор метода должен зависеть от нескольких факторов. Самый очевидный фактор — это то, какие у нас есть информанты. Если мы имеем дело с пожилыми людьми или физически слабыми, можно забыть о методе элицитации. Пожилой человек расскажет вам текст, но не будет с вами сидеть и часами переводить предложения. Если мы имеем дело с людьми, которые язык знают не очень хорошо, то единственный тип работы, который можно с ними делать, — это попросить их переводить уже готовые тексты, то есть опять-таки метод элицитации остается в стороне. Если у нас есть сравнительно физически сильные, молодые, активные, желающие работать, хорошо знающие язык информанты, то метод элицитации как раз нам подходит.
Второй фактор — это то, в каком состоянии изучаемый язык: чем он лучше изучен, тем важнее метод анализа текстов, потому что основные факты про язык уже известны. А если язык вымирающий и на нем уже говорит совсем мало людей, то тем более важен метод сбора текстов, потому что тексты будут представлять собой очень важный материал для лингвистов, которые будут заниматься этим языком, когда он уже окончательно исчезнет.
Thieberger, Nicholas. (ed.). The Oxford handbook of Linguistic Fieldwork. Oxford. 2012
5
Но на самом деле самый главный фактор — это та проблема, над которой мы работаем. Есть проблемы, которые сравнительно легко поддаются изучению методом элицитации. Например, проблема личного согласования может быть решена этим методом — по крайней мере, в большинстве случаев. Если же мы пытаемся решить проблему, например, такую: чем в русском языке отличаются предложения с различным порядком слов — такая проблема есть не только в русском языке, но и во многих других, где порядок слов свободный — то все будет сложнее. Попробуйте узнать у информанта, чем отличается Маша ела кашу от Кашу ела Маша, от Кашу Маша ела и так далее? Все шесть возможных комбинаций из этих трех слов в русском языке допустимы, любой информант скажет вам «Да, так можно сказать». Чем они отличаются? Этот и подобные вопросы методом элицитации исследовать очень сложно, информант мало что сможет нам объяснить. На самом деле различия в таких случаях можно выяснить только на основе анализа большого количества текстов и сравнения разных порядков слов в разных контекстах. То есть существуют такие исследовательские задачи, которые не поддаются работе методом элицитации и действительно требуют анализа естественного текстового материала.
Aikhenvald, Alexandra Y. 2007. Linguistic fieldwork: setting the scene.// Sprachtypologie und
Universalienforschung (STUF) 60 (1): 3–11.
6
Как происходит первый контакт с носителями языка? В нашем случае мы занимаемся языками Дагестана, обычно первый контакт не происходит совсем на пустом месте, то есть обычно мы попадаем в селение, потому что кто-то из наших друзей или знакомых порекомендовал нам там кого-то. Все-таки для Дагестана это очень важно, чтобы люди знали, откуда вы взялись, кто вас прислал, чей вы знакомый, чей вы друг и так далее. Дальше мы узнаем, готовы ли люди с нами работать, кто готов работать, и проводим первый сеанс работы. Обычно первый сеанс работы, если язык совсем не изученный, это сбор небольшого фрагмента словаря. Есть стандартные словники, в которых выписаны те лексические единицы, которые надо собирать в первую очередь, и мы ими пользуемся. Сначала мы собираем некоторое количество существительных, некоторое количество глаголов. Пока мы занимаемся этой работой, мы заодно узнаем кое-что о фонетической системе этого языка — потому что мы должны записать то, что слышим, — и хоть какие-то, минимальные знания о его грамматике. Дальше работа идет уже по какому-то плану, это уже зависит от отдельного исследователя, у каждого свои задачи.
7
Сейчас появились промежуточные виды работы, когда мы записываем текст, но этот текст непроизвольный. Мы просим информанта рассказать текст по какому-то нашему плану. Например, его просят пересказать известный ему сюжет или дают посмотреть кусочек фильма и просят рассказать о нем или рассказать историю по картинкам — во всех этих случаях задание построено так, чтобы в ответе информанта содержались те лингвистические единицы, которые мы ищем.
В последнее время появилось очень много интересных компьютерных средств, которые помогают лингвистам. Есть специальные программы для морфологического анализа, которые позволяют его ускорить и обрабатывать много текстов в короткий срок. Есть замечательные программы для фонетического анализа, которые позволяют не воспринимать все просто на слух, а измерить все нужные фонетические параметры инструментально, документально подтвердить все свои находки. Есть специальные средства, приборы и программы для анализа, скажем, артикуляции говорящего. Используются видеосредства для фиксации диалогов, речи человека в целом, то есть записывается не только звук, но и жестикуляция, выражение лица, положение корпуса говорящих и другие особенности. Репертуар средств обогатился, но мне кажется, что в основе остается все то же самое: оппозиция наблюдения и эксперимента. И то, и другое по-прежнему остается нужным.
