Поскольку сами протагонисты предлагали поэзию от философии не отличать, от толкователя требуется известное спекулятивное усилие, и хорошая вводная книга должна отличаться как раз тем, что в ней мысль и художественная форма разъясняют друг друга. Стоит ли говорить, что такой книги не существует, как не существует и ни одного перевода серьезной общей работы о немецком романтизме на русский язык. Поэтому больше всего у меня рекомендаций читающим по-английски, и главная, помимо собственно книг, — стать также и читающими по-немецки. Романтизм того стоит.
1
Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. М., 2001.
Я бы начинал изучать романтиков именно с этой книжки. Автор ее — прекрасный знаток романтической литературы и театра. Половину книги, правда, занимает обсуждение позднего романтизма (Брентано, Арним, Гофман), но это удачно дополняет общую картину. Порой Берковский выдает советское желаемое (революционно-социалистический пафос романтиков) за действительное, но это не портит общей канвы рассуждения. В книге разбирается множество отдельных текстов, и это сделано почти всегда уместно и со знанием дела.
2
Жирмунский В. М. Немецкий романтизм и современная мистика. М., 1996.
Книга Жирмунского интересна как литературный памятник Серебряного века, поскольку во многом благодаря ей состоялось знакомство этого самого века с эпохой ранних романтиков. Новалиса и Шлегеля в России, конечно, знали и прежде, но их нужно было еще раз представить — подробно и компетентно, имея в виду обширный, разрозненный корпус их текстов. Вполне в духе ранних романтиков Жирмунский и цитирует, и изучает их, и восторгается ими. С историко-литературной и методической точки зрения он во многом следует Оскару Вальцелю — главному в то время академическому исследователю романтизма, но дать этому времени зазвучать по-русски никто, кроме Жирмунского, тогда не мог.
3
Walter Benjamin, Der Begriff der Kunstkritik in der deutschen Romantik (Bern, 1920)
The Concept of Criticism in German Romanticism (Harvard University Press, 1992)
Это очень ясная книга, диссертация, в которой Беньямин — в будущем сам великий критик — примеряет на себя идею критики, которую предложили романтики. Для этого ему требуется реконструировать не только философский контекст романтической эстетики, но и ее практический смысл, форму работы с предметом, представления о том, что такое художественное произведение. Больше всего Беньямина занимает рефлексивное удвоение — и как познавательная операция, и как эстетическое начало, среда, посреди и из которой произрастают литературные формы. Романтическая «медиалогия» у Беньямина — жизненное пространство критики и тогда, и сегодня.
4
Manfred Frank. «Unendliche Annäherung» — Die Anfänge der philosophischen Frühromantik. (Fr. a. M.: Suhrkamp, 1997)
The Philosophical Foundations of Early German Romanticism. (SUNY Press, 2004)
Франк — один из тех немногих исследователей этой эпохи, сумевший виртуозную и детальную историческую реконструкцию сделать идейно значимой, философские притязания романтизма перевести на язык современной мысли. Изыскания другого такого автора, Дитера Хенриха, в качестве введения не годятся, книга же Франка (основная часть которой переведена и на английский) замечательна тем, что, как и многие другие его сочинения, представляет собой обстоятельный курс лекций — совершенно незаменимое руководство по философии романтизма.
5
Theodore Ziolkowski. German Romanticism and Its Institutions. (Princeton: Princeton University Press, 1990)
Отличная книга выдающегося современного компаративиста и германиста, посвященная не только романтизму, но и романтикам, не только текстам, но и местам их создания, формам жизни, эти тексты производящим и воспроизводящим, ситуациям говорения — в текстах и о них. Именно романтизм объединял горную шахту, правовые установления, заведение для умалишенных, университет и музей, именно через эти институты он осуществлялся как целостное событие культуры. Циолковский необычайно эрудирован и вполне остроумен, к тому же умеет рассказывать истории, что очень ценно.
