В 1707 году состоялось еще одно эпохальное событие, а именно полная итоговая уния Англии и Шотландии. Хотя с начала XVII века Англия и Шотландия управлялись одной и той же династией, Стюартами, с которыми мы уже знакомы, юридически они считались двумя отдельными независимыми государствами. Теоретически с прекращением династии Стюартов они имели полное право разойтись в разные стороны и забыть друг о друге. Естественно, этого никому не хотелось, потому что Шотландия являлась значимым сырьевым придатком в будущем, и все уже прекрасно понимали эту перспективу. Поэтому в 1707 году была принята уния, причем достаточно противоречивым образом.
Комиссия, которая должна была дать или не дать добро на эту унию, состояла из 31 представителя Шотландии и Англии. Делегаты от Шотландии — те, кто должен был обсуждать эту унию и соглашаться или не соглашаться на нее, сторонники унии, — там были в абсолютном большинстве. Как правило, большинство из этих сторонников унии были люди, которые очень тяжело пострадали в недавней афере — крайне неудачной попытке завести шотландские колонии за морем. Все, кто в это вложился, потеряли огромное количество денег и оказались в долгу. Сторонники унии Англии и Шотландии пришли и сказали: «Господа, мы финансируем работу вашей комиссии около 100 тысяч фунтов золотом». Даже по нынешним временам это крайне приличная сумма, а по тем временам это была сумма колоссальная. Шотландские пэры в массе своей проголосовали за унию, причем крайне убедительно. Большинство населения было от этого мероприятия не в восторге. Пэров обвиняли во взяточничестве, унию считали купленной. В каком-то смысле действительно так оно и было, потому что львиная доля этих 100 тысяч осела в карманах. Так или иначе, они проголосовали за полное юридическое воссоединение с Англией. Именно с этого момента, с 1707 года, можно употреблять само слово Великобритания, та самая Great Britain — до 1707 года Великобритании как явления нет.
Фактическое отсутствие денег, полученных по договору унии, серьезно разозлило многих. Во-первых, шотландских католиков. Во-вторых, всех тех, кто считал, что католики — это, может быть, и плохо, но и без Англии как-нибудь обойдемся и были абсолютно правы, полагая, что их не выслушали. Тем временем до Франции слухи и сведения об этом уже доходили. У нового короля в изгнании Якова III начинало формироваться убеждение: или сейчас, или никогда.
В изгнании при дворе короля Якова Стюарта прибавилось очень много новых интересных личностей, потому что с 1710 по 1714 год партия вигов, которая пришла к власти в парламенте, принялась оказывать давление на партию тори. Многие знатные тори попали в Тауэр по обвинению в растратах, другая их часть бежала. Среди тех, кто бежал, был лорд Болингброк, очень видный политик, который решил в условиях давления сменить сторону. Он отправился в изгнание к Якову Стюарту, который в скорости начал писать папе Клименту XI письма с просьбами о поддержке и помощи католической церкви в Шотландии. Многие экономические историки делают упор на том, что после унии экономика Шотландии, в частности сырьевая отрасль и мануфактура, резко выросли. Производительность экономики стала больше, потому что возросло количество людей, которые были заинтересованы в производстве, появились экспортные рынки. Львиная доля доходов от этого перекочевывала в Англию, потому что Англия и все английское стали элементами престижного потребления. Многих шотландцев, которые, может быть, не сочувствовали якобитам, но считали себя патриотами Шотландии, это тоже не устраивало. И поэтому король Яков писал Клименту XI, что нужно непременно что-то сделать, чтобы спасти церковь. И виконт Болингброк, который тоже оказался в изгнании и которому тоже это не нравилось, стал призывать короля к возвращению и борьбе за престол во избежание еще большего ухудшения ситуации.
Пока якобиты принимали решение о дальнейших действиях, их сторонники в Шотландии взяли дело в свои руки. 27 августа 1715 года Джон Эрскин граф Мар, не обсуждая это ни с кем, созвал военный совет в Бреморе, в горной Шотландии, и объявил о начале войны. 6 сентября он поднял знамя короля Якова. Король, заметим, никакой санкции на это не давал. Скорее всего, он только через некоторое время об этом узнал. Так или иначе, было поднято знамя, образовалось около 600 добровольцев. Парламент отнесся к этому не то чтобы очень радушно: Хабеас корпус акт, триумф гражданских прав и личной неприкосновенности с точки зрения большинства британских и советских историков, был вскоре отменен. Контроль за законностью арестов был ослаблен. Более того, те арендаторы, которые снимали участки земли у лордов-якобитов, могли получить права на землю своего лорда, сдав его. Естественно, земли графа Мара тут же были формально расхватаны, потому что очень многие его арендаторы решили прокатиться в Эдинбург и получить там титул, просто написав донос.
К октябрю войско Мара выросло до 20 тысяч человек, и они захватили почти все к северу от реки Форт. А река Форт в социальной географии Шотландии XVIII века — это та линия, которая отделяет Лоуленд, условно англизированную, развивающуюся по нормальной континентальной модели часть страны, от горной Шотландии с ее клановым устройством, архаикой, другим и этническим, и языковым, и религиозным бэкграундом. Была захвачена почти вся горная Шотландия, кроме хорошо укрепленного замка Стерлинг и Форт-Уильяма — крепости, построенной при Вильгельме Оранском для обеспечения транспорта.
Уже стала видна та проблема, из-за которой все потом плохо кончилось. Потому что граф Мар был не очень решительным человеком. Взятие Перта, впоследствии ставшего столицей восстания, и марш двух тысяч якобитов на юг для поддержки английских якобитов, скорее всего, были не по инициативе сомневающегося Мара, а по инициативе его коллег и непосредственных подчиненных.
Были попытки взять Эдинбург: в замке хранились те самые 100 фунтов золота, которые были нужны всем. Лорд Драммонд с восемью десятками людей пытался взять замок под покровом ночи, потому что он стоит на скале, грубым штурмом его взять крайне сложно. Этот план разгадали, 100 тысяч фунтов остались лежать там, где их и положили.
Пока Мар не пользовался своим преимуществом, силы правительства выступили под командованием герцога Аргайла. Аргайл — вождь клана Кэмпбеллов, одного из самых старых шотландских гэльских родов, которые происходят, согласно их мифологизированной генеалогии, от самого Диармайда. Они были в Шотландии с самого начала, с первыми ирландскими колонизаторами. До XVI века включительно они поддерживали шотландскую корону, сменили свою позицию. В массовом сознании и в поп-культуре Кэмпбелл выступает предателем, поддерживающим все английское против всего шотландского, стремясь к деньгам и власти. Хотя были, конечно, и Кэмпбеллы-якобиты — в 45–46 годах им очень тяжело досталось, потому что их не любили свои и, естественно, не любили все остальные, потому что для одних это Кэмпбелл, а для других это якобит. В данном случае Аргайл успел сориентироваться, перегруппироваться, подтянуть силы, и стало понятно, что восстание может кончиться скверно.
На поддержку Англии очень сильно рассчитывали, потому что в Англии были свои якобиты. Как правило, это были те, кто сочувствовал католикам, или те, кто втайне или явно держался своей прежней веры (как криптокатолики в Нортамберленде). Поддержка консервативных землевладельцев также ожидалась многими, ведь им невыгодно было делиться ничем с новой политической элитой. Но 2 октября в Оксфорде и ряде английских городов арестовали практически всех якобитских заговорщиков, поэтому единственное восстание, которое удалось поднять в Англии параллельно с событиями в Шотландии, — это восстание в Нортамберленде, поднявшееся 6 октября. Потом повстанцы соединились с якобитами из равнинной Шотландии, с отрядом Макинтоша. 14 ноября их уничтожили в битве при Престоне: все кончилось ничем.
22 октября в Шотландии король Яков III назначил Мара главнокомандующим восстания. Дело постепенно катилось к закату, но назначение придало некоторое воодушевление Мару, и он отправился на Стерлинг. 13 ноября они встретились с силами Аргайла, который не терял времени даром. Состоялась битва при Шерифмуре, в которой формально выиграли якобиты, потому что они потеряли меньше человек убитыми. Но, как мы уже говорили, граф Мар был нерешительным: он не стал преследовать побежденного противника, окончательно его добивать, а отошел обратно в Перт. В этот же день якобиты потеряли весь Эдинбург — весь, кроме замка, потому что замок они не смогли захватить и ранее. Английский отряд вместе с двумя шотландскими разметали в битве при Престоне. Таким образом, 12 ноября при Престоне все еще было за здравие, а 14 ноября окончательно стало за упокой.
22 декабря в Шотландии высадился король Яков. Было совершенно непонятно, зачем он это сделал, потому что все уже было очевидно. Когда 6 января 1716 года он прибыл в Перт, из 20 тысяч человек осталось менее 5 тысяч. Большинство из них не погибло, а разбежалось по домам: все уже поняли, куда дует ветер. У Аргайла тем временем появилась в числе прочего и артиллерия. Граф Мар попытался хоть как-то помешать противнику. Между Пертом и Стерлингом он с 1680–1690-х годов устроил выжженную землю: абсолютно сжег все посевы и деревни по принципу «так не доставайся же ты никому». Герцога Аргайла это не слишком смутило, потому что Кэмпбеллы достаточно суровые.
30 января якобиты сдали Перт, 4 февраля король написал грустное прощальное письмо своим подданным, а 5 февраля уплыл во Францию. Тех, кого поймали, судили и казнили за государственную измену. Тех, кого не поймали, не казнили, потому что это еще был не 1745 и не 1746 год — серьезных репрессий еще не устраивали. В 1717 году объявили общую амнистию всем, кроме Макгрегоров, чей клан очень сильно отличился в этой истории и обидел правительство. У Вальтера Скотта и Стивенсона (особенно в «Катрионе») есть прекрасные обороты про то, что чей-то клан не называют по имени, потому что они те самые Макгрегоры, которым не дали амнистию. Роб Рой Макгрегор, про которого было замечательное, но не имеющее ни малейшего отношения к исторической личности кино с Лиамом Нисоном, тоже там подвизался. Мы встретим его через два года, в 1719 году, когда произошла вторая попытка восстания, завершившаяся так же неудачно, но по совсем другим причинам.
