Государства, в рамках которых христиане оказались в III–IV веках, не предоставляли христианам первоначально никаких особых привилегий, рассматривали их в рамках обычных граждан. Правда, Римская империя до начала IV века рассматривала их как пораженных в правах, и, соответственно, это привело к выработке определенных маргинальных форм социальности. Что касается Персидского государства, на территории которого существовали христиане (Парфянского, потом Сасанидского), то здесь была большая вариативность, поскольку христиане все время, так сказать, флуктуировали от признанной государством религии к гонимой государством религии.
Начнем с Римской империи: здесь все достаточно хорошо описано. В Римской империи христиане, как известно, в период гонения, то есть до Миланского эдикта, до 311 года, существовали как гонимая религия (religio illicita), что выработало у них такие формы социальной организации, которые можно назвать параллельными государствами или катакомбными. Поскольку культ был запрещен, то очень большое значение имели малые группы, которые вырабатывали между собой формы связи такой круговой поруки, и, соответственно, они функционировали в режиме сети, это была сеть. Сеть позволяла переживать гонения, распространять тексты Священного Писания, которые, как вы понимаете, тогда были рукописные, и во многом гонители христианства занимались тем, что изымали эти тексты. Те институты, которые требовали конфессиональной доводки, а именно школа, семья, в режиме этой сети и существовали. Так среди христиан существовали учителя, которые организовывали школы и так далее.
Важной формой социальной организации христиан в эпоху до гонений была так называемая странствующая община, или парикия (παροικία). Буквальный смысл этого слова — «присельница», то есть та община, которая находится в городе: так, в документах II–III веков у нас есть такие понятия, как paroikusa (‘живущая при городе’). Христианство распространялось первоначально в городах. Не случайно оно было городской религией, не случайно слово «язычник» в латинском языке происходит от слова pagus (‘пригород, деревня’), поэтому paganus — это человек, живущий в пригороде, язычник.
Соответственно, христиане жили в городах, и в городах у них были такие формы организации, при которых община могла перейти из одного города в другой, то есть жесткой привязки к городу первоначально не было, потом она стала возникать. То есть в каком-то смысле слова произошел переход от системы парикий (παροικία) к системе диоцезов, но это уже в римское время. Главная возникшая социальная переменная была — огосударствление христианства, когда христианство вошло в состав Римской империи, и, соответственно, после этого возникла структура так называемых моноепархий с диоцезами, повторяющая в определенной степени структуру административных единиц Римского государства.
Соответственно, после того как христианство стало государственной религией, важным элементом стало возникновение христианской школы — это такая важная социальная структура, которая была не только школой для детей, но и школой для взрослых и интеллектуальным центром, то есть прообразом университета. Адам Бейкер, который недавно выпустил прекрасную книгу о школах в сирийской среде, указывает на то, что эти университеты, которые мы так любим в западноевропейском Средневековье и которые были навеяны арабской традицией, арабами были взяты именно на христианском Востоке. То есть истоки наших университетов лежат в восточнохристианских школах.
С другой стороны, важно указать на то, что фракционирование христианства (которое произошло в IV–VI веках), разбитие на фракции, то есть на разные церкви, вызвало конкуренцию, которая породила различные социальные модели взаимовыручки внутри определенной конфессии. Это фракционирование (или, как говорят, конфессионализация) создало определенную борьбу за ресурс, естественно, за государственное влияние, за легальный статус. Это очень хорошо видно, например, из церковной истории Иоанна Эфесского, который описывает, как в VI веке миафизиты и православные борются за императора, за то, кому будет больше благоволить он или императрица Феодора.
Что касается моделей выживания в дальнейшем, можно назвать такой интересный социальный феномен, как новые катакомбы, то есть в каком-то смысле, когда государство заняло халкидонитскую позицию, другие общины избирают модели либо нового катакомбничества, то есть создания параллельной церковной иерархии внутри государства, но независимой от государственной церкви, либо иммиграции. Самая известная иммиграция — это иммиграция в Гондишапур несториан и большие иммиграции VI века в Нубию, Эфиопию, Малую Азию и другие места миафизитов.
Последнее, о чем нужно сказать в плане социальной истории, — это то, что в исламское время христиане на первоначальном этапе сильно адаптировались к структуре Исламского государства, но впоследствии, когда выстроилась система исламского права (фикх), которая ограничивала христиан в их правах, христиане стали возвращаться к этому катакомбному своему существованию, то есть к созданию сети так называемых миллетов (тур. millet, араб. ملة — это арабское слово, означающее ‘вера, религия’), но уже в османское время миллетами стали называть национально-этнические образования, например армянское или грекоправославное. Но эти образования возникли в доосманское время как форма социальной адаптации христиан к существованию в многоконфессиональном и многоэтничном обществе.
Важным моментом в социальной истории христианства являются формы организации христиан: епархии и приходы. В целом эта прежняя парикия постепенно начинает превращаться в квартал города. И, вот интересно, что, как мы знаем, первоначально епископ был священником главной церкви города, постепенно происходит формирование монархического епископата. И на христианском Востоке епископы первоначально следовали этой римской модели, когда епископ был главным администратором всех священников города, а священники руководили приходами.
Такая модель сохранялась в православном мире и до относительно поздних времен, до Нового времени, но для христианского Востока она не работала, потому что Римской империи уже практически не было (христианский Восток развивался либо на территории Исламского халифата, либо на территории других государств, которые уже не имели этой диоцезальной структуры). Поэтому христиане образовывали интересные квартальные сети, то есть в городах нередко и до сих пор сохранились христианские кварталы, например в Алеппо, Хомсе.
Христиане группировались в какой-то один квартал города и образовывали христианский квартал. То же самое, например, в ситуации конкуренции, когда конкурировали монофизиты и халкидониты в Константинополе в VI веке, дворец Гормизды и окружающий его квартал образовывали именно миафизитскую структуру: в этом квартале жили миафизиты. Был, например, латинский квартал в Константинополе, где жили западные христиане. Поэтому эта система конфессиональных кварталов для понимания функционирования социальной структуры общества очень важна.
Затем нужно, конечно, сказать о важном моменте — об организации паломничества. Паломничество стало одним из важнейших культурных, религиозных, социальных маркеров и практик христиан в Средневековье. Дело в том, что первоначально паломничество развивалось, видимо, из идеи бегства, ухода куда-то из городов в какие-то отдаленные места (так считают социологи, которые изучают эту проблему). Но затем постепенно идея о существовании святых мест — Иерусалима и Египта прежде всего (два главных места, куда шли христиане), и их нужно посетить, для того чтобы исполнить свой христианский долг. Впоследствии в исламе, вы знаете, идея хаджа эксплуатирует ту же социальную модель. Многие христиане через эти паломничества втягивались в перемещения групп населения: они оставались там, куда они приходили, пополняли население Палестины и Египта. Так монашество в Египте в очень большой степени было зависимо от притока паломников.
И наконец, последнее, о чем нужно сказать, — это роль монашества в социальной организации монастырей, в социальной организации христианского Востока. Первоначально в III–IV веках монашество и монастыри были тоже в форме бегства из общества. Анахоресис (Анахоре́т — греч. ἀναχωρητής) — это знаменитая египетская практика ухода несостоятельных должников в пустыню, они избавляются от долгов, но лишаются общественных привилегий. Постепенно с возникновением отшельничества при Антонии и общежительного монастыря в Египте при Пахомии монастыри приобретают характер очень важной социальной фабрики.
Пахомианские монастыри (они назывались койнония (κοινωνία), то есть ‘община’ или ‘общение’), где Пахомий создал настоящее поле социального эксперимента. Люди меняли послушание, то есть меняли практики: они неделю работали в хлебопекарне, неделю на поле, чем снимался вопрос о занятости, потому что плавающая занятость создавала гибкую модель, где человек не прилипал к одному месту и не получал никаких привилегий от своей профессии, и сам Пахомий работал вместе со всеми. Но важно очень, что монастыри стали центрами распространения христианства, когда окружающие народы приходили в эти монастыри, для того чтобы приобщиться к христианству. И постепенно монастыри, особенно в Египте, стали местами, куда местный народ прибегал спасаться в случае бедствий или нашествий иноплеменников. То есть монастыри были еще и миссионерскими центрами, и формами социальной агрегации.
