Женская телесность и мода

В 1856 году в Америке был зарегистрирован патент на достаточно необычное изобретение. Это изобретение состояло в системе металлических обручей, которые были скреплены между собой и служили каркасом для пышной дамской юбки. Это изобретение получило название «кринолин». Конечно, варианты кринолина существовали и раньше, но принцип кринолина XIX века состоял в том, что это была система именно из металлических обручей. Раньше кринолины назывались или «панье», или в России «фижмы», и каркасом служили ивовые прутья. Само слово «кринолин» образовано от двух слов: crinis («конский волос») и linum («лён»). Но технологичный XIX век предпочел в качестве каркаса использовать металл.

Почему кринолин вошел в моду в середине XIX века? Об этом интересно подумать, поскольку здесь мы имеем дело не просто с прихотливым сбоем или парадоксом в истории моды. Как такая неудобная конструкция могла быть долгое время популярной? Дело в том, что в культуре середины XIX века моду диктовали особые представления о телесности. Женская телесность считалась предметом особых забот. Женщина — существо уязвимое, слабое, настолько слабое, что ее позвоночник не может самостоятельно поддерживать спину и нуждается в поддержке. Этой поддержкой являлся корсет, который всегда выступал в паре с кринолином. И вся нижняя половина женского туловища оказывалась закованной в своеобразную металлическую клетку. То есть слабая, уязвимая женщина выступала на публике в каркасном костюме, который функционировал как некоторая броня.

После того как кринолин был изобретен, его ввел в моду англичанин Чарлз Ворт, который работал во Франции и был модельером императора Наполеона III и императрицы Евгении. Именно во Франции при дворе возникла мода на широкий кринолин, и императрица Евгения появлялась в творениях Чарлза Ворта. В Англии и Германии эта мода распространялась, соответственно, уже как парижская мода.

Как носился этот странный костюм? Для начала женское тело утягивалось в корсет, и, чтобы надеть корсет, нужно было совершить выдох. Далее корсет тщательно зашнуровывался, и создавался силуэт «талия-рюмочка» и открытые плечи. Причем в то время считалось, что красивые плечи должны быть покатыми, и в качестве комплимента их сравнивали с бутылкой из-под шампанского. С другой стороны, если мы подумаем о физиологии, то, конечно, туго затянутый корсет не позволял женщине нормально дышать. И если мы представим себе ситуацию, что на балу красавица, затянутая в корсет, вдруг как-то волновалась или, скажем, увидев интересующего ее мужчину, хотела сделать вздох, то она не могла сделать этот вздох, и естественным следствием было то, что она падала в обморок.

Именно костюм, такая деталь костюма, как корсет, поддерживала легенду о женской слабости, эмоциональности и телесной уязвимости.

После того как женщина надевала корсет и блузку, сверху горничные (есть картинки, где специальными палками поддерживается эта металлическая конструкция) опускали на нее кринолин. Затем на кринолин натягивалась юбка. Предварительно под него поддевалось несколько слоев. Эти слои состояли из трех-четырех, может быть, даже пяти нижних юбок, причем эти нижние юбки были накрахмалены и создавали некоторое шуршание, звуковой аккомпанемент походке. Под нижними юбками женщины в то время не носили панталоны в нашем современном понимании, они носили так называемые drawers, то есть несшитые панталоны — их можно себе представить в виде узких несшитых полосок материи, которые располагались по бедрам. Получалось, что такая многослойно закрытая со всех сторон, забронированная в эту металлическую клетку женщина на самом деле была парадоксальным образом открыта внутри, что создавало, конечно, уязвимость как для потенциальной простуды, так и для насилия.

Кроме того, кринолины были чрезвычайно неудобны для носки в быту, потому что они были очень широкими, и в то время часто возникала проблема, когда женщина просто не могла пройти в дверь из-за широкого кринолина, или сесть в карету, или даже удобно устроиться на стуле. Чтобы решить эту проблему, Ворт придумал технологическую новинку — небольшую пружину, с помощью которой можно было регулировать диаметр кринолина. Женщина сама могла приводить в действие эту пружину, нажимая на незаметный рычаг, который располагался на уровне бедра, и таким образом кринолин мог становиться то шире, то у́же в зависимости от ситуации и житейской необходимости.

Считалось, что женщина, которая носит кринолин и туго зашнурованный корсет, обладает строгой моралью. Даже существовала поговорка в Англии: Loose dress — loose morals, то есть «Распущенное платье — распущенная мораль». Здесь это совпадает с семантикой русского слова «распущенность», то есть тугая шнуровка корсета являлась показателем, символом женской нравственности.

Парадокс состоит в том, что при этом — историки культуры провели немало исследований на эту тему — мужья этих добродетельных викторианских женщин нередко прибегали к услугам проституток. И в викторианской литературе есть очень много фрагментов, цитат, из которых следует, что самой неприличной частью женского тела как раз было то, что скрывалось под кринолином, то есть ноги и особенно лодыжки. Упаси бог ненароком увидеть лодыжки красавицы — это было поводом для общественного скандала. Чтобы не возбуждать непристойных мыслей, во время концертов даже драпировали ножки пианино, чтобы у слушателей не возникало неприличных ассоциаций: ножки пианино — женские ножки, а там уже бог знает, о чем можно было подумать.

В правила культурной игры в обществе в то время входила имитация некоторой невинности, неосведомленности относительно физиологии женщины. Мужчины никогда не присутствовали при родах, считалось, что они не подозревают, что такое месячные — это абсолютно было недопустимо даже упоминать в светском обществе. Тот факт, что Чарлз Ворт впервые был допущен во внутренние покои императрицы Евгении, уже сам по себе был огромной новацией, потому что до этого женщин обслуживали только модистки.

Считалось, что мужчины, даже взрослые мужчины, пребывают в полном неведении относительно структуры женского организма. В эпоху викторианства рассказывали историю о критике-искусствоведе Джоне Рёскине, который упал в обморок в брачную ночь, когда увидел лобковые волосы на теле своей невесты. Видимо, до этого почтенный искусствовед считал, что женское тело подобно античной статуе.

Плоть, как мы видим, представлялась чем-то непознаваемым, страшным, опасным, и именно поэтому корсет и кринолин выполняли функцию некоторой защиты, обороны, сокрытия женского тела.

Это тело нуждалось в многослойных покровах, оно должно было быть спрятано именно потому, что было непознаваемо и потому опасно.

Изобретались специальные эвфемизмы для обозначения этих опасных частей тела. Скажем, ноги неприлично было назвать legs, нужно было сказать limbs («конечности»). И даже этими конечностями женщина, в сущности, не могла нормально распорядиться, то есть ходить, потому что конструкция кринолина предполагала тесемочки, которыми были связаны колени красавицы, чтобы она не слишком широко шагала. Отсюда эта знаменитая семенящая походка, такое плавное скольжение дамы в кринолине.

Эта ситуация изменилась только в последние десятилетия XIX века, когда кринолин постепенно выходит из моды. Сначала его замещает турнюр, то есть конструкция дамской юбки с таким горбиком, подкладкой сзади. Но настоящий удар по кринолину и представлениям об опасной и непознаваемой женской телесности наносит, как это ни парадоксально, спорт. Когда в моду входит велосипед, дамы садятся на велосипед, начинается реформа женского платья, и тогда в моде появляется такой предмет костюма, как раздвоенная юбка. Именно она дает женщинам свободу движений, позволяет нормально шевелить ногами и заслуженно считается символом женской эмансипации.