Продюсер ПостНауки Алёна Селичева побеседовала с кандидатом исторических наук и доцентом кафедры всеобщей истории РАНХиГС Ильей Жениным о концепции «особого пути германского народа» и причинах роста правого популизма в странах Европы.
— Что понималось под «особым путем» Германии? Как и когда сложилась эта идея?
— Идея «особого пути» возникла как реакция на Французскую революцию и последовавшие за ней Наполеоновские войны. Франция считала себя более прогрессивной. Она шла освобождать отсталые, феодальные части Европы, которые располагались за Рейном. На тот момент они и были Германией — это понятие еще было географическим, а не политическим. В качестве реакции на это возникает идея того, что разные части Германия должна объединить на основе общих культурных черт. Подчеркивалось и то, что этот единый культурный облик Германии уникален. Эта идея возникла как романтический ответ на универсализм эпохи Просвещения. Романтизм коснулся не только произведений искусства и культуры — это сильное философское течение повлияло на коллективные представления о нациях, народах и странах. Об этом много писал Иоганн Готфрид Гердер, историк культуры позднего Просвещения.
После объединения в 1871 году Германия возникает как политический объект и единая страна. С этого момента идея «особого пути» разрабатывалась на интеллектуальном уровне. Во время правления Вильгельма II, перед Первой мировой войной, постоянно подчеркивалась особость Германии, непохожесть ее на другие страны Европы и мира. Это подкрепляли и экономические успехи страны на излете XIX века, и триумф немецкой науки. Возникла идея того, что немцам чужды политические институты, якобы навязанные Германии западными державами. К ним относились парламентаризм и либеральная демократия.
В Веймарской республике на уровне интеллектуальных и бывших военных элит открыто говорили: у Германии особенный путь. Эта же мысль стала лейтмотивом, когда к власти пришли национал-социалисты. Вплоть до крушения диктатуры Гитлера в 1945 году политическую жизнь страны определяли идеи особой роли Германии в истории, исключительности арийской расы. В 1949 году Германия разделилась на Федеративную Республику Германия и Германскую Демократическую Республику — ФРГ появилась чуть раньше, а ГДР возникла в ответ на это. Первый канцлер Федеративной Республики Конрад Аденауэр взял путь на тотальную интеграцию с западным миром, его ценностями и институтами. Постепенно идея «особого пути» меркнет.
— Используют ли историки понятие «„особый путь“ Германии»?
— Понятие «особый путь» (Deutscher Sonderweg) характерно для исторической науки как удобная концепция, которую можно исследовать. Эта конструкция искусственная: мы создали ее сами для объяснения того, что происходило.
Как исторический термин понятие «особого пути» Германии разрабатывала Билефельдская школа. В ее основе стоял профессор Ганс-Ульрих Велер. Для него была важна институциональная обоснованность пути: наличие социальных, политических, культурных институтов, которые делают Германию непохожей на другие страны.
В историографической дискуссии эта концепция оспаривается: против нее выступал Генрих Август Винклер, специалист по истории Германии. У него есть работа, которая называется «Долгий путь на Запад». В ней он утверждает, что Германия не занимала никакого особого положения, но долгое отсутствие централизации превратило ее в страну с сильным федеративным элементом. Из-за него многие политические процессы происходят в Германии «по иным лекалам» — например, не как в Италии, в которой тоже есть разделение на регионы.
В прошлом году в издательстве «Новое литературное обозрение» вышла прекрасная книга «„Особый путь“: от идеологии к методу». Ее подготовили мои коллеги Тимур Атнашев и Михаил Велижев. В ней описываются историографические дискуссии, которые существуют по поводу этого термина, применимость этого концепта к другим эпохам и странам, в том числе к Российской империи.
— Противопоставление каким странам лежало в основе «особого пути»?
— На Западе — Франции и Британии. Германия по-своему воспринимает понятия свободы и европейского индивидуализма. Этому противоречат английские либеральные ценности и французская политическая культура, основанная на «свободе, равенстве, братстве». В XIX веке немцы считали, что их национальные ценности построены не на индивидуальных, а на коллективных представлениях. С другой стороны, они противопоставляли себя Востоку — Российской империи, в которой вся власть была у царя-самодержца. Между этими крайними точками, Востоком и Западом, немцы выстраивали свою собственную национальную и политическую идентичность.
— Почему в Германии не сложилась либеральная демократия?
— Понятие либеральной демократии преломляется через ответственность перед отечеством, во имя которого можно пренебречь ценностями индивидуального порядка. В Англии и Франции сформировалась прослойка мелких собственников, буржуа, которые были готовы отстаивать свои ценности и интересы через совместную политическую деятельность. В Германии не было либеральной прослойки населения, которая бы оформила ожидания и действия в партию. В этой стране нет сильной либеральной традиции.
После ноябрьских событий 1918 года Германия стала Веймарской республикой. По времени это совпало с Версальским договором 1919 года, условия которого были невыгодны для Германии. В общественном сознании два этих события оказались связаны: все это унижение якобы было вызвано тем, что Германия теперь республика.
В республике не было людей, которые были ей привержены. Многим интеллектуалам и деятелям культуры новое государство казалось слишком правым. Для прусского офицерства провозглашение республики тоже было неприемлемо. Позицию чиновничества историк Генрих фон Трейчке выразил в известной максиме: «Сердцем я остался монархист, а головой стал республиканцем». В судах, прокуратурах, муниципалитетах бюрократы служили государству, но не были солидарны с ним.
В период стабилизации в 1924–1929 годах Веймарская республика находилась в устойчивых экономических условиях и развивалась. Появлялись новые институты, возникали культурные учреждения, налаживались академические обмены. Тем не менее Веймарская конституция все еще ориентировалась на авторитарную политику. Она была похожа на имперскую — с тем лишь отличием, что кайзера в ней заменяла сильная фигура президента.
Другая причина заключается в том, что партийные элиты не были готовы вести диалог. Партии были зациклены на своих интересах, они не могли достичь компромисса в периоды кризисов. Возникает термин «усталость от демократии»: институты не работают, партии не могут консолидироваться. Национал-социалисты воспользовались этими настроениями: они сумели консолидировать нацию, обращаясь ко всем слоям населения сразу.
— Антисемитизм в Германии XIX века стоит рассматривать как специфическое явление или проявление общеевропейской тенденции?
— В конце XIX века Германия была благожелательно настроена к еврейскому населению. Значительная часть подданных Российской империи, которые не могли учиться в университетах, потому что не проходили квоты на лиц-иудеев, приезжали учиться в Германию и не имели никаких проблем. В Германии не было погромов, как в Российской империи. «Протоколы сионских мудрецов» тоже появились не в Германии, а в России.
При этом в Германии значительная часть еврейского населения порвала с общинной иудейской жизнью и полностью интегрировалась в немецкую культуру. Это проявление общего кризиса иудаизма. К концу Веймарской республики и началу национал-социалистической власти в 1933 году еврейское население составляло менее 1% — примерно 800 тысяч человек. Национал-социалисты стали использовать тему антисемитизма, чтобы приблизить к себе электорат. Антисемитизм в то время распространялся на недавних еврейских переселенцев из Польши и из-за черты оседлости, которая была в Российской империи. Примечательно, что даже евреи, интегрированные в немецкое общество, не ассоциировали себя с польскими и русскими евреями и испытывали к ним неприязнь как к диковатым. Для широких слоев немецкого населения еврейство стало одновременно ассоциироваться с русским большевизмом, а это вызывало опасения за дальнейшее развитие Германии.
— Можно ли считать нацизм реакцией на большевистскую угрозу?
— Национал-социализм изначально позиционировался как альтернатива тому, что навязывает Германии Запад, и как противовес большевистской опасности с востока. В 1980-е годы в интеллектуальной жизни Германии произошло крупное событие — спор историков. Его начал историк Эрнст Нольте. Он считал национал-социализм реакцией на большевизм. Для Нольте был первичен вопрос практик диктатуры и методов массового уничтожения. По его мнению, нацистские лагеря смерти были вторичны по отношению к большевистскому террору: опыт массовых убийств был перенят немцами у СССР. Этот тезис вызвал широкую дискуссию в профессиональном сообществе. Среди противников Нольте были Ганс-Ульрих Велер и Юрген Хабермас.
— Что происходит в политической жизни Германии сегодня?
— В рамках Европейского союза в свое время был организован проект, посвященный преподаванию национальной истории в условиях единой Европы. Западные страны осмысляют, что объединяет их в единый образ Запада, идет поиск ценностных сюжетов и явлений, которые позволяют найти точки сближения. Германия участвует в этом процессе как современная европейская демократия, при этом федерализм продолжает быть важной составляющей политической жизни.
Актуальная проблема для Германии — рост популярности правой партии «Альтернатива для Германии» (AFD). Волна возросшего популизма накрыла не только Германию, но и страны Центральной и Восточной Европы.
Причина роста популистской риторики в том, что европейская партийная система устарела с дискурсивной точки зрения. Понятия, характерные для описания реальности второй половины XIX века и всего XX века, не подходят для актуальных политических вопросов, связанных с миграцией, Евросоюзом и национальными государствами. Классические партии не могут выработать конвенциональный язык обсуждения этих явлений. Они готовы только осуждать, и это принципиальное расхождение. AFD говорит на неконвенциональном языке, который считывается населением, но не принимается политическим истеблишментом Германии. В риторике AFD населению близки не ксенофобские и расистские идеи, а то, что с ним понятно разговаривают.
