В Год музыки Великобритании и России 2019 мы вместе с Посольством Великобритании в Москве рассказываем о том, как музыка влияет на наши эмоции, помогает ли она справиться со стрессом и почему звуки застревают у нас в голове.
Представьте, что вы в фойе концертного зала: возможно, туда вас затащили родители и вы еще ребенок, а может быть, вы и есть родитель или вы пришли туда с другом и оба рады там быть. Капельдинеры приглашают вас в зрительный зал, вы проходите, занимаете свое место и начинаете читать программку, где написано, что вы услышите произведения композиторов от Баха до модерниста Веберна. Все это интересно и волнительно. В какой-то момент ваше внимание приковывает сцена, и вы видите, что концертмейстер приглашает гобои сыграть одну ноту. Затем ее подхватывают деревянные духовые, медные духовые, и вот уже весь оркестр играет одну и ту же ноту — 440 герц (в западной тональной системе это нота ля). Затем под аплодисменты выходит дирижер, и, пока вы ждете начало, в зале воцаряется тишина.
Я начала с такой ситуации, потому что она показывает, как много факторов может повлиять на наше восприятие музыки. Вы находитесь в зрительном зале, то есть это живое исполнение. Вы не просто слушаете музыку, но и смотрите, как ее исполняют, а это может повлиять на восприятие. Еще нужно учесть, что вы читали о музыке, которую вот-вот услышите, знаете, кто композитор, или вам сказали, на что нужно обратить внимание. И снова есть нисходящая информация, которая может повлиять на то, как мы воспринимаем восходящую информацию, полученную от слуха.
Но я бы хотела сосредоточиться на еще более фундаментальных вещах, чем-то, что вы видите и что прочитали о музыке, и поговорить о том, почему исполнители решили пройти через процесс настройки инструментов. Вы можете сказать: «Ну, им же надо не фальшивить», но это напоминает нам, что в музыке есть важный организующий принцип, согласно которому мы используем конкретные частоты из всех возможных. Это приводит нас к понятию музыкального строя.
Музыкальный строй — система, определяющая, как нам следует выбирать частоты. В разных культурах используется разный строй, но большинство организует его вокруг понятия октавного сходства. Оно гласит, что два тона разделены октавой, если соотношение их частот равно два к одному и они похоже звучат. В разных культурах люди берут октаву и по-разному разделяют ее на части. В западной тональной системе октава разделена на двенадцать частей, которые составляют хроматическую гамму. В других культурах, например в музыке гамелана Бали, она делится на пять или семь частей.
Как человек, привыкший к той или иной системе, вы воспринимаете ее как свою. Музыка, к которой вы привыкли, кажется вам абсолютно логичной. Когда вы ее слушаете в другом строе, она может показаться чужой и экзотичной. То, в каком строе написана музыка, влияет на наше восприятие.
Еще один важный принцип — тональность. Я уже сказала, что вы можете услышать композиции Баха и Веберна. Тем самым я хотела указать, что вы услышите произведения как из XVIII, так и из XX века. В XX веке композиторы часто решали не придерживаться тональности. Что это такое? Я уже говорила о строе. Тональность — это тона, которые мы используем из всех тех, на которых решили строить музыку. Есть иерархия тонов, использующихся при написании музыки, и композиция строится вокруг тоники — центрального тона. Во многих музыкальных культурах тональности строятся вокруг центрального тона, причем они могут быть разными, и даже в рамках одной культуры одни композиторы решают их использовать, другие — нет. Это значит, что ваше восприятие тональной композиции будет отличаться от восприятия атональной композиции: в первом случае вы можете предсказывать, как музыка будет развиваться, поскольку вы знаете эту иерархию, но во втором случае — нет.
Введя понятия тональности и строя, я хотела бы пояснить, что такое восприятие музыки. Это процесс, в котором мы пытаемся интерпретировать музыкальную информацию, чтобы получить какой-то ее образ и понимание. Это происходит на разных временных интервалах. Мы можем слушать музыку сейчас, но, если речь идет о многочастной форме, это та же музыка, что и десятки минут назад. Исследователям интересно попытаться понять восприятие музыки на разных временных интервалах. Вам может быть интересно, что мы можем успеть сделать за сотни миллисекунд. За это время мы можем определить, слышим ли мы скрипку или флейту. Исследования показали, что у нас есть параметры, по которым можно различить эти инструменты.
Один из них — это время атаки, как быстро звук достигает максимальной силы, когда вы берете ноту на инструменте. У фортепиано очень короткое время атаки. Вы слышите звук, он очень быстро становится громким, а затем смолкает. Сравните это с флейтой, когда звуку нужно некоторое время, чтобы достичь максимальной силы. Длина времени атаки позволяет нам их различать. Мы также можем различить их и на основании того, насколько энергичны высокие частоты звука. У всех естественных звуков есть базовая частота, самая низкая, и ряд других частот над ней — обертонов. В зависимости от того, сколько энергии в верхних частотах звука, он может быть более или менее ярким. Так мы можем определить, слышим ли мы тот или иной инструмент. Это происходит очень быстро.
Слушая музыку, мы также обращаем внимание на мелодии, и это может занять несколько секунд. Как это происходит? Мы не запоминаем частоты и не говорим: «О, это частота 440 или 466». Мы выхватываем относительные тона и общий контур. Нам важнее, что мелодия идет вверх, а затем вниз, а потом снова вверх, далее долгое время вниз и так далее. Когда мы формируем это представление о мелодии, мы сравниваем с ним музыку, которую слышим. Тогда включаются процессы внимания и памяти, и мы начинаем понимать крупномасштабную структуру музыки.
Существует множество методов изучения восприятия музыки. Вы можете исследовать поведение и просить людей рассказать, что они слышат. Вы можете делать нейровизуализацию и пытаться понять, что происходит в мозге, когда вы меняете определенные характеристики музыки. Но есть множество других подходов. Вы можете проводить межкультурные исследования, потому что хотите понять, как культура — например, строй — влияет на восприятие звука. Если мы возьмем двух людей из разных музыкальных культур, мы сможем понять, как различается их восприятие звука. Еще вы можете изучать младенцев или детей, чтобы посмотреть, как формируются способности к восприятию музыки. Ощущение тональности начинает появляться у детей в возрасте от четырех до семи лет. До этого они очень открыты и со многим справляются лучше, чем взрослые. Вы также можете проводить межвидовые исследования. Крысы и обезьяны обладают способностью к восприятию тональности. К исследованиям восприятия музыки можно подойти с совершенно разных позиций. Было бы интересно объединить все эти подходы, попытаться понять, как все работает в целом.
Несколько лет назад я занималась исследованием людей с расстройством под названием «врожденная амузия». Таким людям сложно понять, что песня, которую я напеваю, — это «Happy Birthday to You» (большинство из нас знает эту мелодию, мы ее слышим с первого дня рождения). Мы провели серию исследований, чтобы выяснить, каковы причины этих трудностей. Первый вопрос был о том, трудно ли им усваивать структуру строя, в котором они находятся. Оказалось, что все не так просто. Они могут усвоить структуру последовательностей тонов так же хорошо, как и контрольная группа. А может ли быть так, что даже если они не могут сказать, что услышали в мелодии неверную ноту, то они все равно имплицитно ее обрабатывают? Оказалось, что так и есть: они могли имплицитно понимать, что одна нота менее ожидаема в данной мелодии, чем другая. А затем мы с помощью ЭЭГ показали, что мозг действительно отслеживает информацию, о которой сознательно сообщить эти люди не в состоянии.
Мы обнаружили, что они могут не осознавать ту информацию, которой они на самом деле обладают. Но это открывает множество других вопросов, и в конце концов нужно решить, на чем сосредоточиться в данный момент. Если говорить о более широком вопросе — есть ли большие проблемы в этой области, — я думаю, все зависит от того, над чем вы работаете. Есть много подходов к изучению восприятия музыки. У тех, кто работает над межвидовыми исследованиями, есть множество вопросов в рамках своей темы. Я сейчас много работаю над эмоциями, в том числе теми, что вызваны музыкой. С каждым экспериментом возникает необходимость провести еще пять новых, чтобы удовлетворить свое любопытство.
