Почему межевание было настолько важным для современников? Российская империя принадлежала к тому типу обществ, в котором положение человека определялось прежде всего тем, какой землей он владеет и на каких правах. Нам не вполне понятны эти отношения, потому что мы живем в обществе, которое строится вокруг денежных отношений. В Российской империи, как и в большинстве континентальных империй той эпохи, ключевым вопросом был земельный, вокруг отношений строятся ключевые отношения в обществе. Российская империя была по этому вопросу неспецифична, но у нее были значительные отличия от Европы. Они связаны с тем, что парадоксальным образом земельное право в значительной степени базировалось на устной традиции и неписаном обычае.
В середине XVIII века большинство границ земельных участков в Российской империи были не определены. Нельзя сказать, что русские люди того времени не знали, что такое межа, но в большинстве случаев границы между владениями соседних деревень определялись самими местными жителями в режиме устной договоренности, которая существовала в течение многих веков. Конечно, бывали и конфликты, и в крайних случаях приходилось вмешиваться администрации. Но так как никто не любит конфликтов с участием администрации и судов, в подавляющем большинстве старались обходиться без нее.
В Европе дело обстояло совершенно иначе, и это отличие России от Европы было связано с другим методом землепользования. Европейские крестьяне XVI–XVIII веков владели землей на разном праве: могли быть собственниками, еще чаще — арендаторами, когда жили на земле феодала. В любом случае крестьянин хорошо знал, где заканчивается его территория.
В России дело обстояло иначе: крестьяне жили общиной, и периодически земля перераспределялась между крестьянскими дворами в зависимости от того, сколько в данный момент во дворе работников. Речь идет о разных моделях общества: в Европе, например, старшему сыну достается земля, среднему — лошадь, а младшему — кот, и не факт, что в сапогах. В это же время русский крестьянин знал, что, как только он сможет работать, ему будет нарезана земля, община поможет ему встать на ноги. Все заинтересованы в том, чтобы крестьянин быстрее взял на себя долю общего тягла. Таким образом, крестьянские и земледельческие общины решали свои поземельные проблемы сами. Они не нуждались во вмешательстве государства, для того чтобы определить границы своих земель.
Последний раз государство составило общий земельный кадастр в первые годы после смуты, в 1620-х годах. Этот кадастр назывался «валовые писцовые описания». После этого удачных попыток не было. До сих пор наша историческая наука не решила задачу сплошной обработки этого массива интереснейших данных, что вызывает сожаления, потому что писцовые книги 1620-х годов — первое сохранившееся общее описание территории страны.
После писцовых книг население учитывалось сначала переписными книгами, потом ревизиями. Ревизии XVIII века — лучшая для своей эпохи система учета населения. Материалы этих ревизий позволяют изучать демографию во многих вопросах современными методами. Однако в этих документах учитывалось население, а земля просто подразумевалась. Государство смотрело на вещи так: есть село, в нем живут люди, которые зафиксированы в ревизии, в соответствии с их социальным статусом у них есть определенные права и обязанности, и они владеют землей, а какой землей — сами знают. Это было удобное и простое решение, но ко второй половине XVIII века стало очевидно, что оно перестает соответствовать уровню государственного развития Российской империи и необходимо предпринимать какие-то шаги.
Высшим сословием в Российской империи было дворянство. Оно было носителем государственной традиции, без дворянства империя не имела бы тех очертаний, возможно, не могла бы существовать. Место русского дворянства в обществе определялось именно тем, что они были владельцами земли. Однако они владели чем-то, что было никак не зафиксировано, никак не определено. Государственная теория провозглашала: дворяне владеют землей, крестьяне прикреплены к земле. Административная практика же с необходимостью исходила из другого: дворяне владеют ревизскими душами, то есть крестьянами, а уже крестьяне знают, какие земли им принадлежат.
Это создавало необычную для Европы ситуацию глубинной слабости основы существования высшего слоя в государстве — дворянства. В Европе было понятно, что земля принадлежит дворянам, а крестьяне живут на ней. И когда в странах Центральной Европы отменялось крепостное право, то общий принцип, из которого исходил законодатель и который разделялся всем обществом, состоял в том, что земля принадлежит дворянам. В российских реалиях ситуация была иной.
Известен рассказ о том, как декабрист Иван Дмитриевич Якушкин, будучи человеком прогрессивных взглядов, пожелал освободить своих крестьян и в стиле европейских тенденций того времени исходил из того, что крестьяне будут освобождены без земли. Крестьяне отказались: «Давайте все будет по-прежнему: мы ваши, а земля наша». Видимо, русские крестьяне в глубине души считали, что причина их обязательств перед дворянами связана не с тем, что дворяне владеют землей, на которой они живут, а с тем, что государство поручило им содержать дворян. Из этого следует множество сюжетов русской истории: некоторые депутаты Уложенной комиссии екатерининского времени всерьез выдвигали проекты, в соответствии с которыми государство должно было конфисковать дворянские земли и собирать с них налоги, чтобы затем этими деньгами расплачиваться с дворянами. В эпоху пугачевщины крестьяне ясно проявили стремление изгнать дворян из своих сел. Особенность Российской империи и заключалась в этой глубинной слабости дворянского землевладения.
Дворяне, оказавшись в таком положении, стремились получить документы на землю. Это было задачей общегосударственного масштаба, и русское правительство в течение XVIII века пыталось такие документы создать. Неоднократно издавались манифесты о начале больших межевых работ, но всякий раз это не приводило к результату.
Я говорил, что крестьяне договаривались о межах сами, но это не означает, что ситуация была бесконфликтной. Сейчас община согласилась с тем, что те луга косят соседи, например, потому, что в результате выяснения отношений они проиграли, но это не значит, что в общине забыли, что их предки косили эти луга. Когда здесь появится землемер и начнет наносить на план межу, которая навсегда отрежет луга, крестьяне не будут молчать. Это создавало огромную сложность в проведении межевания. Землевладение было относительно бесконфликтным, но попытка положить на бумагу, формализовать эти межи приводила к конфликтам.
Столкнувшись с этой проблемой, екатерининское правительство нашло изящное решение. Документов на землю, как правило, не было ни у кого, и правительство, начиная генеральное межевание, поставило условие, что межи будут обозначены так, как их укажут местные жители, если они смогут провести их без споров между собой. Если же две соседних общины или два соседних землевладельца-дворянина начинали спорить между собой, то у них проверялись документы на все земли. Они при этом теряли больше, чем могли бы приобрести, претендуя на то, чем уже пользуется сосед.
Все равно генеральное межевание во многих случаях инициировало споры, тлевшие столетиями, но вывело их в сферу государственной деятельности. Это изящное решение позволило начать проект и развивать его быстро и эффективно. В соответствии со значением этой реформы оно было поставлено с большим государственным размахом: руководила им межевая экспедиция сената, то есть межевщики были подчинены напрямую правительству, они не зависели от местных властей. Межевщиков специально готовили, для чего была создана Межевая школа, которая потом превратилась в Межевой институт (сейчас это называется МИИГАиК — Московский государственный университет геодезии и картографии).
Приехав в какую-то местность, межевщик со своим помощником и несколькими десятками солдат вместе с представителями владельцев и соседних общин должны были пройти все межи между поселениями в этом регионе — пройти с мерной цепью с астролябией, замеряя каждый отрезок и угол. После этого по результатам составлялись подробные планы каждой межевой дачи и полевые записки. Затем межевые планы и полевые записки сводились в генеральные уездные планы и большие тома экономических примечаний к генеральному межеванию.
Это бесценный материал для историков, много поколений которых работают с этими документами. С начала генерального межевания в 1765 году до смерти Екатерины II в 1795 году межевание охватило все губернии центра, исторического ядра России. За это время межевщики прошли миллионы верст и составили сотни тысяч документов, которые наполняют сейчас межевой архив. На периферии работы продолжались и позже, до 1840-х годов. После этого велось специальное межевание, и межевое ведомство развивалось вплоть до революции 1917 года.
Обмежевано было не каждое владение или поселение. Например, если несколько поселений принадлежали одному владельцу и располагались рядом и у них было переплетено землепользование, то их обводили общей межей. С другой стороны, если в одном селе крестьянами владели несколько помещиков, то в редчайших случаях удавалось провести границу между ними. Как правило, крестьяне были объединены в одну общину, и размежевать их не представлялось возможным.
Генеральное межевание создало новую базовую единицу землевладения — межевую дачу. На основе этих межевых дач строился учет земельного фонда империи вплоть до конца ее существования. Без проведения этих работ невозможна была бы и крестьянская реформа 1861 года. Таким образом, в ходе генерального межевания государство впервые положило на бумагу, зафиксировало и юридически оформило землевладение в Российской империи.
