В рамках нашего нового проекта «Капица — Резерфорд», посвященного отношениям российской и британской науки, историк науки Саймон Уэрретт рассказывает ПостНауке о восприятии теории Дарвина в России XIX века. Лекция на английском языке, но для читателей ПостНауки мы сделали перевод транскрипта.
Меня интересует вопрос, политична ли наука, политично ли научное знание или же оно отражает естественный мир. Я бы хотел поразмышлять о восприятии «Происхождения видов» Чарльза Дарвина, чтобы подобраться к ответу на этот вопрос, а также рассмотреть, как приняли теорию Дарвина в России.
Дарвин опубликовал «Происхождение видов» в 1859 году, и в этой книге излагалась его теория эволюции. В 1860-х работа Дарвина была прочитана в России и вызвала интересные реакции. В целом российским читателям книга понравилась, они сочли теорию Дарвина глубокой. Но в то же время многие критиковали теорию эволюции, считали, что кое-что с ней не в порядке. Россия отрицала ее очень своеобразным образом. Одна из основных претензий заключалась в том, что в России видели в теории Дарвина отражение английской политики и английского образа жизни, а не истинное отражение природы.
Российских читателей взволновала тема борьбы за выживание. Эта часть теории эволюции своими корнями восходит к концу XVIII века и работам английского автора Томаса Мальтуса. Мальтус написал свою книгу «Опыт о законе народонаселения» в 1798 году. В этой работе он заявил, что доступные для выживания людей ресурсы очень ограничены. Он выступал против идеи о том, что люди могут бесконечно развиваться, а жизнь — улучшаться. Мальтус считал, что ресурсы ограничены, а значит, люди будут бороться, чтобы их получить. Ресурсов всегда будет меньше, чем людей, стремящихся их заполучить. Следовательно, вся жизнь — борьба.
Дарвин позаимствовал эту идею и встроил ее в свою теорию эволюции. Он считал, что ее можно рассматривать как подходящую метафору борьбы видов за выживание. Виды так же соревнуются друг с другом, борются друг с другом за ресурсы, еду и собственную жизнь. Борьба идет всегда. Теория эволюции сообщает, что преимущество получают те организмы, у которых есть преимущество в борьбе. Поэтому даже незначительное изменение в природе организма, дающее ему преимущество, будет унаследовано. А позже, по прошествии длительного периода времени, эти изменения преобразуют организм в новый вид.
Дарвин перенял эту идею борьбы у Мальтуса, включил в свою теорию эволюции, а позже она появилась в его работе «Происхождение видов», которая была опубликована в 1859 году. Россияне начали узнавать об этой книге в 1860 году (в 1864-м вышел ее первый перевод на русский язык). В целом отзывы были положительными. Люди хорошо отзывались о теории эволюции. Биологи, натуралисты и философы узнали о ней и превозносили ее до конца века.
Тем не менее был один аспект теории эволюции, который не понравился российским комментаторам, — это борьба за существование. У них было два основания для критики этой идеи. Во-первых, на своем опыте им не приходилось наблюдать борьбу за существование между видами. Они жили в огромной стране, России, на обширных территориях Евразии. Согласно российскому опыту малое количество растений, животных и людей живут на широких просторах. У них не возникает ощущения, что огромное количество организмов вынуждено соревноваться за очень ограниченный набор ресурсов, чтобы заполучить над ними контроль. В России все было наоборот: обилие ресурсов и малое количество организмов, которые используют их. Поэтому эта идея не казалась достоверной.
Другой аспект, который они отметили, — и здесь все становится интереснее — это то, что использование идей Мальтуса в теории Дарвина имело политический подтекст, что Дарвин выбрал теорию, отражающую английский контекст, и включил ее в свое видение природы.
Итак, в чем заключался этот контекст, который Дарвин встроил в свою теорию? Короткий ответ — в капитализме, в идее, что люди соревнуются друг с другом в условиях свободного рынка, где больших успехов достигает тот, кто борется сильнее других. В этом заключалась суть капиталистической экономики. Российские комментаторы заявляли, что Дарвин непреднамеренно включил это в свое видение природы. Таким образом, растения и животные, соревнующиеся и борющиеся за выживание, были отражением современного Дарвину английского общества, а не реального естественного мира. Если посмотреть на естественный мир — а они думали о том мире, который видели на широких просторах Сибири, — то вы не увидите этой борьбы.
Было несколько путей, как россияне развивали эту идею. Одним из способов было признать, что борьба за выживание существует, но она предположительно более сложная, чем ее представляет Дарвин. Нужно быть очень осторожным, говоря об отношениях между животными и растениями, потому что они не объясняются исключительно через включение идей Адама Смита и Томаса Мальтуса в общую картину природы. Так, например, справедливо сказать, что организмы борются с окружающей средой — жизнь непроста. Но это не то же самое, что считать, что они соревнуются.
Другой вопрос: происходит ли соревнование между видами или внутри них? Российский биолог Климент Тимирязев пытался рассмотреть различные особенности соперничества и утверждал, что понять, как действительно работает эволюция, не так просто.
В результате прочтения Дарвина биологами и философами стали появляться различные идеи о том, как работает эволюция. Одна из самых интересных идей развивалась в конце XIX века и больше всего ассоциируется с русским анархистом Петром Кропоткиным. Кропоткин считал, повторяя слова некоторых биологов, что намного чаще в природе встречается не борьба, а взаимопомощь. Если посмотреть на стаи птиц, материнских особей и их потомство, то мы увидим, что они сотрудничают, заботятся друг о друге и работают в группах. Конечно, это и есть естественное положение, которое привело к эволюции, а не жестокое соперничество, о котором говорит Дарвин.
В 1900 году Кропоткин написал книгу, которая называется «Взаимная помощь». Идея «Взаимной помощи» состоит в том, что к эволюции привела именно кооперация, а не соперничество. Кропоткин знаменит благодаря своей идее о взаимопомощи, но он также знаменит потому, что был радикалом и анархистом. Анархисты конца XIX века считали (в противовес идеям Томаса Гоббса и английских капиталистов), что если оставить людей в их естественном состоянии, то они не будут соперничать и бороться друг с другом, а они будут сотрудничать. Итак, если убрать государство, то люди будут счастливо работать и жить вместе и смогут понять, как жить дальше без принуждения и других проблем, которые, согласно Кропоткину и его товарищам, возникают вместе с государством. Между тем такая картина природы отражает анархистский взгляд на нее. Безусловно, Кропоткин воспользовался российским контекстом и включил его в свое видение природы.
Эта история интересна потому, что показывает, как научная теория может впитывать в себя местный контекст и его политические ценности, проецируя их на природный мир. В этом случае мы имеем дело с двумя теориями. Россияне критиковали англичан за включение модели их общества в образ природы, но их собственным ответом на это стала картина природы, которая включала в себя аспекты российского общества того времени. Таким образом, эта история стала увлекательным примером взаимосвязи науки и политики. Но, естественно, это лишь одна теория. Большой вопрос, над которым еще предстоит задуматься: происходит ли так всегда или это особый случай? Всегда ли наука включает в себя местный контекст или ей удается выйти за его пределы? Возможно ли существование действительно объективной науки или наука всегда отражает время и место ее производства?
