И тем не менее она возникла. Одной из причин, по которой все-таки удалось ее создать, были давние и прочные связи Венгрии с Италией, хотя, конечно, к ним все свести нельзя. Эти связи начались еще при Иштване Святом, который установил родственные отношения с Венецией, и эти отношения продолжались и в дальнейшем. Отношения с Италией укрепились, когда после пресечения династии Арпадов в начале XIV века трон перешел к неаполитанской ветви Анжуйской династии и на протяжении XIV века два короля — Карл Роберт и Лайош I Великий — были королями, которые поддерживали и укрепляли связи с Италией, со своими неаполитанскими родственниками. Они осуществили несколько походов в Италию — особенно Лайош, который за это и был прозван Великим, — потому что у них были притязания на неаполитанский трон. Их неаполитанские родственники тоже претендовали на венгерский трон, когда такие возможности им представлялись. Так что обмен военного характера был очень активный, а во время военных предприятий люди не только воюют, но и видят вокруг себя много нового и это новое усваивают.
Выходцы из Италии попадали к королям Анжуйской династии в Венгрии как на гражданскую, так и на военную службу. Кроме того, венгры отправлялись на военную службу в Италию. Один из ярких примеров — Миклош Толди, который стал персонажем чуть ли не венгерских рыцарских романов, по крайней мере легенд, которые впоследствии вошли в венгерскую литературу. То есть обмен был и такого характера, и, безусловно, это укрепляло и культурные связи.
Вторая линия, по которой осуществлялись эти связи, — это соперничество с Венецией за Далмацию, которое с переменным успехом шло начиная с XII века. К середине XV века верх одерживала Венеция. Но это были не только военные и политические предприятия, но и, безусловно, культурный обмен. Настолько эти связи были прочными экономически, что экспорт из Венгрии в Венецию шел постоянно, даже в XVI веке. Это был живой скот и продукты животноводства, а из Венеции поступали эксклюзивные товары, стекло и тому подобное, а в XVII веке туда даже ездили за костюмами для спектаклей иезуитских гимназий — богатые люди шили их не дома, а покупали в Венеции.
В XV веке эти связи укрепились и при Сигизмунде Люксембурге приобрели даже несколько другой оттенок. Сигизмунд Люксембург был не только венгерским королем, но и на какое-то недолгое время чешским и, главное, конечно, императором Священной Римской империи. Большое место в деятельности занимали, естественно, канцелярия и делопроизводство. В канцелярии Сигизмунда Люксембурга оказалось много людей из Италии. Причем это уже XV век (он умер в 1437 году), то есть это были гуманистически образованные люди. Один из таких людей — Пьер Паоло Верджерио, довольно известный гуманист, но в данном случае нам интересно то, что он, возглавляя канцелярию Сигизмунда Люксембурга, смог создать такой костяк канцеляристов. Там укреплялась, утверждалась хорошая латынь, и, кроме того, он сам считался эталоном эпистолярного искусства и этому учил своих подчиненных. Уже в его время в канцелярии появлялись такие подобия кружков гуманистического толка, где эти мелкие или немелкие служащие знакомились с гуманистическими идеями, пришедшими из Италии.
Как и в других странах в Средние века, в канцелярии чаще всего служили все-таки клирики. Где же они получали образование? В Венгрии университетов не было, и поэтому венгерская так называемая интеллигенция ездила учиться в Италию уже в XIV веке. Но больший поток все-таки определился в XV веке. Молодые люди из Венгрии, поддерживаемые высшими венгерскими церковными иерархами, на их средства ездили учиться в Италию — в Падую, Болонью — и, возвращаясь, занимали места в канцелярии: в королевской, в канцеляриях двух венгерских архиепископов и в канцеляриях наиболее важных епископов. Там создавалась такая протогуманистическая среда — очень грамотные люди, не лишенные того интереса к гуманистическим наукам, который они приобрели в Италии. Таким образом, мы видим, что в канцеляриях было очень много таких грамотных людей, которые проникались новыми идеями, и они составляли не какую-то однообразную массу, а среди них были действительно выдающиеся люди, которые формировали новую венгерскую культуру, такие как Янош Витез и Ян Панноний. Они, особенно на первых порах, оказывали очень сильное влияние на Матьяша. Это было чрезвычайно важно, потому что Матьяш был человеком невысокого происхождения, некоролевских кровей, а в Средние века это было очень важно, и поэтому ему приходилось укреплять свой авторитет какими-то другими средствами.
Репрезентация королевской власти для него имела особо важную роль. Он использовал самые разные средства пропаганды, среди которых была и эта новая культура, с которой он знакомился, еще будучи ребенком, и потом, получив себе в окружение таких ярких людей, учившихся в Италии, он мог это дальше развивать. Кроме того, второй раз он женился на итальянке — на Беатрисе, дочери неаполитанского короля. Она привезла с собой огромный двор, многому научила диковатых венгров и привезла с собой в составе двора людей, которые имели отношение к культуре и искусству. Это тоже способствовало тому, что при дворе венгерского короля Матьяша Корвина эта культура давала ростки. Он начал с того, что создал себе генеалогию: важно было удлинить, удревнить свои корни. Люди, которые этим занимались, получив заказ, естественно, выполнили его, воспользовавшись некой легендой в семье самого Матьяша: нашли как будто бы его предков среди римских патрициев, род неких Корвинов и таким образом удревнили род Матьяша Корвина. Но не в этом, конечно, было дело, рассчитывать на это, пожалуй, не стоило. Он использовал другие средства: создал блестящий двор. Он приглашал к своему двору известных итальянцев, гуманистов, среди них был историк Пьеро Рансано, написавший первую гуманистическую историю Венгрии, а также Антонио Бонфини, написавший более объемную историю Венгрии, в которой заметную часть заняла история самого Матьяша Корвина, представленная, безусловно, в очень выгодных цветах. Она была даже вырвана из этого большого труда, издана отдельно, растиражирована, попала в народные легенды, сказки и живет до сих пор в народных венгерских сказках.
Кроме этого, в его окружении были такие люди, которые имели отношение к флорентийскому гуманизму. В частности, он переписывался с Марсилио Фичино, известным флорентийским неоплатоником, неоднократно приглашал его приехать и в Венгрии развивать неоплатонизм, но тот не хотел ехать «в холод и венгерскую грязь», как он писал в письмах другим людям. Но зато приехал Франческо Бандини, его последователь, и при дворе Матьяша заработал кружок. Не скажу, что это кружок неоплатоников, но эти мысли там проводились, об этом там говорили — кружок такого гуманистического толка.
Но самым главным инструментом репрезентации королевской власти было, конечно, строительство. Матьяш вел очень бурное строительство, и с его именем связано возведение по крайней мере трех таких известных королевских дворцов. Он перестроил королевский дворец в Буде, который еще Сигизмунд перестраивал, и сейчас то, что было перестроено, стоит в самом центре Старого города. Кроме того, он построил дворец в небольшом местечке Тата. Сказочный дворец был им построен в Вишеграде, который он очень любил как резиденцию. Это была резиденция еще Карла Роберта, и там он создал настоящий ренессансный дворец. Ему не нужно было ничего перестраивать — он создавал его заново. Строили итальянцы. (Кстати, в строительстве дворцов Матьяша принимал участие Аристотель Фиораванти, известный нам по строительству Кремля, такой вот он гастролер был: и в Австрии строил, и в Венгрии, и в Москве.)
Это дворец знаменит тем, что был построен итальянскими архитекторами по модели уже новой архитектуры: мраморный дворец у подножия горы, несколько галерей, дворики с мраморными фонтанами — дворики, какие были приняты при строительстве ренессансных дворцов по всей Европе, но в первую очередь, конечно, в Италии — висячие сады. Те, кто видел этот дворец, называли его раем земным, остались подробные описания этого дворца. Но он исчез, как Помпеи, потому что во время турецких завоеваний он был начисто разрушен и пропал, о нем даже не знали. И только уже в Новое время начались раскопки, в которых этот дворец постепенно появлялся из руин. Сейчас там кое-что реставрировано, находится очень важный музей, но по нему нельзя судить о том, что собой в целости представлял дворец, построенный по указанию Матьяша. Так что это строительство, безусловно, еще подкрепляло авторитет и служило очень важным инструментом репрезентации королевской власти.
Матьяш был еще и собирателем картин. У него были картины Андреа Мантенья, Филиппо Липпи, Андреа Вероккьо — это лучшие итальянские мастера. К счастью, они сохранились, но история этой коллекции уже совершенно другая история. И наконец, он был меценатом: поддерживал художников, поэтов, архитекторов, ученых и не только уже признанных приглашал к себе из Италии, но и отправлял своих людей учиться в Италию. В его время большая группа венгерских студентов училась в разных итальянских университетах, и это позволило, в частности, сохраниться этому хрупкому цветку, который вырос практически в пустыне — сохраниться и в последующие времена, хотя уже итальянские связи этого венгерского Ренессанса ослабли и уступили место в первую очередь чешскому, немецкому и польскому влиянию.
Итак, Матьяш был не только выдающимся королем, создавшим хотя и на короткий срок, но выдающееся государство, память о котором надолго сохранилась у венгров, но также был и тем, кто создал во второй половине XV века великолепный образец ренессансной культуры, — правда, придворной, очень узкой культуры.
