Аспектов в вопросе о смене или сохранении алфавитов четыре: лингвистический, экономический, психологический и политико-культурный. Из них лингвистический на самом деле имеет наименьшее значение, если речь идет о выборе между латиницей и кириллицей. Как сказал наш выдающийся лингвист первой половины XX века Евгений Дмитриевич Поливанов, «латинский алфавит сам по себе не лучше и не хуже кириллического». Но ассоциации они вызывают разные. И когда говорят, что для такого-то языка лучше подходит кириллица, для такого-то — а часто для того же самого — лучше подходит латиница, это все, как правило, прикрытие совсем других желаний.
Но экономические проблемы играют роль, поскольку смена алфавитов всегда дорогое удовольствие. Если бывают какие-то высокие цели, то обычно за ценой не стоят.
Существеннее психологические факторы. Они консервативны. Решающую роль во всех спорах и решениях играют люди, которые уже кончили обучение в школе, знают некоторый алфавит и к нему привыкли. Ясно, что снова садиться за парту и менять алфавит, если нет каких-то других желаний (скажем, приобщения к мировой цивилизации или мировой революции), люди не будут. Не только алфавит, но даже более простая вещь — смена орфографии. Мы знаем, с каким трудом она у нас проходила, для этого потребовалась революция. А крайне неудобная консервативная английская или французская орфография сохраняется, и ясно, что никто ее менять не будет. Но это в спокойные эпохи, когда нет революций или смены строя.
В революционные эпохи в широком смысле могут играть решающую роль факторы политико-культурные, как это и было у нас в стране и в 1920–1930-е годы, и потом в 1980–1990-е, а в какой-то степени и до сих пор.
Когда у нас произошла революция, ставилась задача построения нового общества, принципиально отличного от старого. Ставилась задача каждый язык довести до вершин мировой культуры. Конечно, подспудно влиял западный опыт: чешский, хорватский, финский и другие языки в городах почти исчезли, поскольку они несколько столетий по политическим причинам в культурную сферу не допускались и казались деревенскими языками, которые скоро исчезнут. А потом везде началось движение за национальное возрождение. Оно кончилось образованием нескольких новых в Европе национальных государств. Безусловно, и финский, и венгерский, и чешский языки — все они приобрели такое значение, какого раньше не имели.
Казалось, что так должно быть и с каждым языком Советского Союза: и с табасаранским в Дагестане, и с чукотским, и с киргизским — со всеми языками. Люди должны читать Шекспира, Пушкина и Ленина на своем родном языке. А у многих народов не было своей письменности вообще, некоторые были поголовно неграмотные. В других случаях, если письменность была, она уже не соответствовала времени.
У многих народов, которые исповедовали ислам, была арабская письменность. Здесь играл роль, что редко бывает, и лингвистический фактор: она довольно неудобна для несемитских языков. А также, конечно, политически она была связана с исламом, с которым тогда боролись, и разобщала мусульманские народы и все остальные. Выбор мог идти между кириллицей и латиницей, и тогда решительно выступали в пользу латиницы, потому что это самый распространенный в мире алфавит, он тогда воспринимался как ничей. Сейчас многие его ассоциируют с английским языком, но тогда еще не было такого господства английского языка, как сейчас. И поскольку люди еще верили в мировую революцию, то была идея перевести все народы, а в первую очередь народы, пользующиеся арабским алфавитом или не имеющие никакого алфавита, на латиницу.
У нас группа замечательных ученых (лингвистическая сторона дела здесь была очень сильной) во главе с Поливановым и Николаем Феофановичем Яковлевым начала заниматься алфавитной деятельностью. В 1920–1930-е годы было создано более 70 алфавитов на латинской основе. Не все прижились, но некоторые были очень важны. Среди этих языков так и не было русского, украинского и белорусского, хотя Яковлев предлагал это сделать и здесь.
Была подготовлена латиница для русского языка, с лингвистической точки зрения хорошая, но политически к 1930 году эта попытка была уже не ко времени. Роль русского языка значительно усилилась, поэтому на заседании политбюро обсуждали вопрос о латинизации русского языка, докладывал Сталин, и всякие попытки латинизации русского языка были запрещены. Но латинизация других языков еще некоторое время продолжалась.
Однако в конце 1930-х годов уже не ждали мировой революции, а Советский Союз все больше из анационального центра мирового пролетариата превращался в сильное и могущественное государство. А поскольку государственным языком был в первую очередь русский, а его алфавит был кириллическим, то была поставлена другая задача: перевести все алфавиты, по крайней мере те, которые еще не имели прочных корней, на кириллицу. И у нас долгое время латиница существовала только в Прибалтике, в Карелии и больше нигде, то есть там, где уже была давняя традиция латинской письменности.
Когда началась перестройка, стала официально отвергаться коммунистическая идеология, начала распространяться идеология западного мира, возникло естественное желание приобщиться к западному миру, в том числе и в области алфавита. В Молдавии еще до распада СССР перешли на латинский алфавит. Сразу после распада СССР перешли в Азербайджане, Туркмении и не очень успешно в Узбекистане, где до сих пор фактически сосуществуют два алфавита. В Казахстане русский алфавит пока еще сохраняется, но Назарбаев заявил, что и там в ближайшие годы алфавит будет меняться на латинский.
Все это знак отказа от советской культуры, отказа от ориентации на русскую культуру и переход на позиции западные. Кроме того, на тюркские народы еще очень влияет достаточно могущественная Турция, которая тут считается эталоном. В Казахстане собираются ориентироваться на турецкую орфографию.
Для русского языка такие предложения есть, но, я думаю, пока они не имеют силы сразу по двум причинам. Прежде всего, безусловно, психологически мы привыкли к кириллице. Представьте себе, что нам бы сказали в течение полугода или даже двух лет перейти на латинский алфавит. Как бы это люди восприняли? Как-то меня интервьюировала молодая журналистка, которой я сказал, что в 1991 году на латиницу не перешли, а сейчас уж тем более нельзя этого ждать. Она спросила: «А почему? Все у нас хотели бы перейти на латиницу». Потом подумала, что все-таки говорит не совсем то, и поправилась: «Ну, старшее поколение, может быть, и не целиком, а молодежь вся». На самом деле это не так. Против этого и психология, и все-таки положение России как мировой державы, которое сейчас стало более значимым, чем это было в первые годы после распада СССР. Поэтому ждать этого не приходится.
Но сейчас господство латинского алфавита очень сильное. Пока еще. Не будем гадать, что будет дальше, но пока что Соединенные Штаты Америки здесь делают мировую погоду. Но всегда при прочих равных условиях лучше не менять алфавит, хотя люди могут ради каких-то высших целей это сделать. И, конечно, каждый язык все-таки должен иметь письменность, которая всегда имеет какую-то базу. И важно разумно эту базу выбрать.
