Существует целый ряд работ, посвященных образу России во французском общественном мнении и в общественном мнении других европейских держав. То, о чем я собираюсь говорить, основано в первую очередь на результатах исследования по французской прессе эпохи революции и Первой империи, которое было проведено нами совместно с историками Андреем Митрофановым и Николаем Промысловым. Представление о российской армии как о потенциально опасном и сильном противнике возникает во французском общественном мнении в начале XVIII века после ярких и во многом неожиданных побед Петра I над шведскими войсками. Именно тогда сторонники Швеции при Версальском дворе сформулировали идею о том, что со стороны России может исходить угроза ― угроза территориальной экспансии. Концепция русской угрозы вошла во французские дипломатические круги, а потом укоренилась и в общественном мнении.
Во второй половине XVIII века Россия представлялась на страницах прессы как страна отсталая и при этом агрессивная. Существовали и другие стереотипы о России, более позитивные, но в революционную эпоху, особенно после того, как в 1792 году были разорваны дипломатические отношения между Российской империей и революционной Францией, образ России, который формировала пресса, был прежде всего негативным. Россия представала во французской прессе как страна, которая находится на севере Европы и угрожает югу Европы. Во время того, как Россия принимала участие в войнах Первой и Второй коалиции, и во время походов Суворова в Европе французская пресса истерично писала о том, как российские войска продвигаются по Европе, и сравнивала это продвижение с древними нашествиями варваров на Европу, поскольку стереотип о северном, или русском, варварстве был очень устойчив в конце XVIII века. Если первоначально варварство рассматривалось как причина слабости российской армии, то уже в эпоху революции, в постреволюционную эпоху оно считалось одной из главных причин успехов российской армии.
После ряда сокрушительных побед французских войск над войсками коалиции и выхода России из Второй коалиции осенью 1799 года страх перед Россией, перед тем, что ее войска могут вторгнуться на территорию Франции, пошел на спад. В ноябре 1799 года к власти во Франции пришел Наполеон Бонапарт, который взял курс на сближение с Россией, и поэтому пропагандистские установки прессы также сменились. Теперь о России писали если не хорошо, то хотя бы нейтрально. Поскольку Наполеон Бонапарт собирался заключить союз с Россией, с Павлом I, то во французской центральной прессе редакторы газет всячески пытались обосновать необходимость этого военного, торгового и политического союза. После убийства Павла I французская внешняя политика в отношении России не претерпела сильных изменений. Газеты продолжали писать о России с умеренных позиций, их тон стал намного более спокойным, чем в эпоху революции, когда французские правительства опасались вторжения России на территорию Франции. Придя к власти уже как император в 1804 году, Наполеон I поставил прессу под жесткий контроль, и зачастую он отправлял в министерство полиции, которому была подконтрольна пресса, указания о том, какие материалы о России следует поместить в прессе и на какой источник при этом необходимо сослаться.
Однако надежды Наполеона о сближении с Россией не оправдались. В 1805 году оформилась Третья коалиция, начались боевые действия, в которых Россия приняла участие. Если изначально во французской прессе главным виновником развязавшейся войны был назначен австрийский император Франц, то затем, после того как австрийские войска потерпели поражение от французских войск, главным виновником был назначен император Александр. По мнению французской прессы, именно Российская империя с ее бескрайними просторами стала главным препятствием на пути к миру в Европе. Во время боевых действий 1805–1807 годов образ России в наполеоновской прессе был, естественно, негативным. Всячески подчеркивались разлады между российскими войсками и ее союзниками по коалиции, описывалось, что российская армия ведет себя неподобающим образом, занимается мародерством. Кроме того, газеты писали о внутренних неурядицах в России. В негативном свете освещались внешнеполитические действия России, то есть ее военные кампании против Османской империи и Персии. Писалось лишь о неудачах и поражениях, и ничего не писалось о каких-то удачных боевых действиях России против этих держав. В этот период французская пресса начала актуализировать стереотипные представления о русской угрозе, которые были немного забыты со времен похода Суворова.
В 1807 году, после того как между Наполеоном I и Александром I был заключен Тильзитский мир и две империи, французская и российская, стали союзницами, в газете изменился тон сообщений о России. Теперь о России старались писать даже не с умеренных, а с позитивных позиций. Ее кампании против Османской империи и Персии освещались уже в совершенно другом ключе, подчеркивались победы России. Более того, эти сообщения перепечатывали из российских газет, где, конечно, писали в первую очередь об успешных боевых действиях Российской империи. Очевидно, что Наполеон I дорожил союзом с Россией, и в 1809 году он даже приказал министру полиции уволить редактора одной из центральных парижских газет за то, что тот позволил себе опубликовать новости, которые могли не понравиться российской стороне и поставить под сомнение союз России и Франции. Газеты сообщали о дружбе двух императоров, о тщательном соблюдении Россией континентальной блокады.
Такой позитивный образ России существовал во французской прессе вплоть до 1811 года. В 1811 году наметилось охлаждение в отношениях между двумя империями. В газетах перестали писать об успехах России и даже стали намекать на слабость ее военного положения. Кардинальный переворот в освещении прессой событий в России и ее образа настал в 1812 году, когда войска Наполеона отправились в России. Главными виновниками войны были объявлены Россия и император Александр I, поскольку, как писали французские издания, Александр не понимал собственных интересов, продолжал сотрудничать с Англией и, таким образом, наносил ущерб как своей собственной стране, так и своим союзникам, в частности Франции. Надо отметить, что идея русской угрозы и опасности, исходящей от российской армии, не педалировалась во французской прессе этого времени, поскольку французские войска готовились сразиться и сражались с российской армией на ее территории.
На протяжении всей кампании французская пресса старалась дискредитировать российскую армию. В частности, писалось о том, что армией плохо управляют и она находится в беспорядке. Если потери французской армии преуменьшались, то потери российской армии преумножались на страницах прессы. Даже когда началось отступление армии Наполеона из России, газеты продолжали писать, что все идет по намеченному Наполеоном плану. Вообще говоря, основная масса сообщений о кампании в России появлялась в прессе на основе бюллетеня Великой армии. После катастрофического проигрыша в России Наполеон столкнулся впервые с тем, что ему необходимо было объяснить свое поражение. Тогда был возрожден один из давних стереотипов о России как о холодной, северной стране, а главным виновником поражения Наполеона в России был объявлен суровый российский климат. Такая трактовка событий 1812 года поддерживала миф о непобедимости Наполеона и надолго укоренилась в общественном мнении Европы.
Последняя попытка Наполеона прибегнуть к силе печатной пропаганды относится к рубежу 1813–1814 годов. Именно в этот период Наполеон I через министерство полиции давал указания французским печатным изданиям публиковать на их страницах описания храбрости и самоотверженности французских солдат и писать о зверствах и бесчинствах, которые совершают армии французских противников, в том числе российская армия. Тогда на страницах прессы вновь возникли традиционные клише об агрессивности российских войск. Таким образом, концепция русской угрозы, которая зародилась еще в начале XVIII века, то оживала на страницах французской прессы в моменты напряженных отношений с Россией, то снова исчезала со страниц прессы в моменты сближения Франции и России. В моменты союзов во французской прессе образ России был позитивным или хотя бы умеренным, а французская пресса старалась писать о России как можно более спокойно; в период же военных конфликтов и напряженных отношений между Россией и Францией на страницах французских газет оживали архетипичные стереотипы о России, негативные стереотипы. Возрождались клише о далекой, полуварварской северной стране, которой управляет самодержавный деспот, мечтающий только о новых завоеваниях на Востоке и в Европе и властвующий над раболепным и невежественным народом.
Когда Россия была военным противником Франции, то все эти негативные стереотипы и этот негативный образ должны были напомнить о бедах и разрушениях, которые несут «наследники Аттилы», как писали о российской армии во французской прессе, и сплотить французское население, подбодрить французскую армию, чтобы успешно воевать против своих противников. В то же время, когда Россия была союзником, ее позитивный образ на страницах прессы должен был свидетельствовать о мудром внешнеполитическом курсе Наполеона Бонапарта.
