Становление Российской империи

Известный современный английский историк Доминик Ливен в предисловии к своей книге «Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней» отмечает два очень важных момента. Во-первых, он собрал из всей существовавшей в момент написания этой книги литературы определения того, что такое империя. Проанализировав эти определения, Доминик приходит к выводу о том, что единого представления о том, что такое империя, в науке не существует. Поэтому он делает вывод, что, скорее всего, нужно брать для анализа и считать империями те государственные, политические образования, которые сами себя называли империями. И второй момент, о котором упоминает Ливен, — изучать империи лучше после того, как они исчезли.

Действительно, 1991 год — год распада СССР — стал своего рода рубежным в изучении имперской проблематики. В исторической науке произошел своего рода взрыв интереса к этой проблеме. Возникло целое самостоятельное исследовательское поле, которое обычно называют imperial studies (имперские исследования). Говорят также о «новой имперской истории» или «новой истории империи», даже существует дискуссия о том, как правильно все это называть: то ли «новая имперская история», то ли «новая история империи».

Что касается Российской империи, то, как мы знаем, это название возникло в 1721 году, после окончания Северной войны, после победы России над шведами, когда при праздновании Ништадтского мира Правительствующий сенат поднес Петру Великому титул императора. С этого времени Россия официально стала именоваться Российской империей. Но, естественно, этому должен был предшествовать достаточно долгий период формирования империи. Первый кирпичик в понимании того, как этот процесс шел, был заложен немецким историком швейцарского происхождения Андреасом Каппелером, написавшим в 1980-е годы небольшую книгу, которая называется «Россия — многонациональная империя». Каппелер высказал мысль, которая дальше получила развитие (сегодня ее поддерживают многие историки), о том, что становление Российской империи следует прослеживать примерно с середины XVI века.

Процессы, которые идут в это время начиная еще с XV–XIV веков, мы обычно обозначаем как процессы объединения русских земель. Так, по крайней мере, написано в большинстве учебников: «собирание русских земель», «объединение русских земель». Собственно говоря, эта формула — «собирание русских земель» — существовала уже тогда, это была своего рода идеологема, использовавшаяся московской властью. Действительно, Москва поначалу объединяет вокруг себя русские княжества, во главе которых стоят князья из дома Рюрика и которые воспринимаются как единое наследие. Но в середине XVI века начинается другой процесс — процесс присоединения к Московскому государству земель, которые никогда не входили в державу Рюриковичей, в то, что принято называть Древней, или Киевской, Русью. В частности, как мы знаем, в правление Ивана Грозного происходит присоединение к Москве Казанского и Астраханского ханств. Затем начинается постепенное присоединение и освоение Сибири.

Сегодня историки говорят о том, что Иван Грозный, ведя Ливонскую войну и пытаясь завоевать земли в Прибалтике, использовал идеологему «собирание русских земель», говорил и писал, что это наследие его предков, что эти земли принадлежали его предкам; по сути дела, шел процесс собирания осколков Золотой Орды. В связи с этим возникает сложный и, наверное, до конца не решаемый в силу скудости источников вопрос о том, как московская власть сама это воспринимала. Потому что, с одной стороны, видимо, она себя воспринимала в каком-то смысле наследницей Орды, а Золотая Орда, несомненно, была образованием имперского типа. С другой стороны, это время, когда московская власть ощущает себя наследницей Византии. К этому времени, да и в середине XV века, Византия перестает существовать как самостоятельная империя, и одновременно с этим, как мы знаем, при Иване Грозном, опять же в XVI веке, появляются тексты, которые возводят род Ивана Грозного чуть ли не к римским императорам. То есть идея империи, так или иначе, по-видимому, присутствовала. Собственно говоря, титул правителя Московского государства — царь — это титул, указывающий на имперские претензии, потому что царь — это цесарь, а цесарем называли римского императора в Москве.

Эта идея, так или иначе, присутствует, в какие-то моменты затухает, но затем, в XVII веке, поднимается на поверхность. Территория Русского государства в XVII веке расширяется за счет освоения Сибири, присоединения Левобережной Украины, и Россия в это время по сути своей становится империей — в том смысле, что она становится территориально одним из самых крупных государств мира того времени. Что самое главное, она становится государством многонациональным и составленным из территорий, ранее представлявших собой самостоятельные государственные образования. Это характерные признаки того, что называется континентальной империей, это то, что отличает континентальную империю, какой была Российская империя, от морских, таких как, к примеру, Франция или Англия.

Идея империи, по-видимому, возрождается, выходит на поверхность, хотя не очень явно, уже в Петровскую эпоху. Хотя мы знаем, что Северная война началась крупным поражением русской армии под Нарвой, тем не менее далее эта идея, несомненно, присутствует. Присутствует она, в частности, в символике Петербурга, и сам город получает имя святого Петра не только потому, что этот святой — покровитель государя Петра Великого, а это отсылка к городу святого Петра, то есть к Риму. Не случайно при этом еще и герб Петербурга, возникающий, как это отмечали в свое время в очень известной статье Юрий Михайлович Лотман и Борис Андреевич Успенский, напоминает нам герб римлян, на котором изображены два скрещенных ключа, а на гербе Петербурга — два скрещенных якоря.

Когда произошел известный дипломатический казус, когда в Англии случился конфликт, в результате которого русский посол Андрей Матвеев попал в долговую тюрьму, то в Россию была прислана грамота королевы Анны, в которой английское правительство, чтобы как-то загладить этот инцидент, назвало московского царя императором. Это очень понравилось при дворе, и глава русской дипломатии указывал на то, что хорошо бы русского царя и дальше называть императором. Следующая дата — 1721 год. Северная война принесла России еще и новые территории, хотя, надо сказать, Петр использовал идеологему «собирание русских земель». Он подчеркивал, что земли, которые отвоевываются у шведов, — это старое наследие, которое входило когда-то в русские земли.

В 1721 году Россия становится империей. Это был непростой процесс, потому что в дальнейшем на протяжении многих десятилетий русская дипломатия боролась за то, чтобы другие державы согласились с тем, что Россия теперь империя и во главе ее стоит император, то есть признали императорский титул. На это потребовалось несколько десятилетий, и добиться этого удалось только тогда, когда Россия полностью включилась в систему международных отношений, стала одной из ведущих европейских держав и начала оказывать влияние на всю мировую политику. Одновременно с этим русская власть начинает сталкиваться с самой главной проблемой континентальных империй — проблемой взаимоотношения центра и периферии: центр заинтересован в том, чтобы периферию удержать в своем ареале власти, а периферия все время старается куда-то убежать. Эта проблема и станет одной из центральных проблем русской власти в последующее время. Если мы с вами заглянем в любой учебник по истории советского времени и посмотрим на параграфы, посвященные революционному движению конца XIX — начала XX века, то, внимательно вчитавшись, мы увидим, что наибольший объем стачечного движения происходит именно на национальных окраинах. То есть эта проблема, видимо, становится одной из важнейших и в конечном счете приведет к распаду Российской империи.