Естественно, хитиновой кутикулы. Как все членистоногие, остракоды выделяют хитин. Внутренняя часть двухслойной створки так и остается хитиновой на протяжении всей жизни животного. И только по самому контуру этой створочки изнутри хитин обызвествляется. Получается такая известковая корочка, которая переходит потом в хитиновый тонкий листочек. А вот наружный листок обызвествляется, пропитывается карбонатом кальция, очень плотно, и получается толстая и часто очень красиво украшенная, орнаментированная известковая скорлупка.
Известковый краешек внутреннего листка срастается с известковым слоем наружного листка. И вот одну створку, правую или левую, никогда не спутаешь с раковиной двустворчатого моллюска, потому что у раковины остракод каждая створочка имеет такой «вестибюль» по своему периметру. Это очень похоже на мысок женской туфли, куда мы засовываем пальцы ног. Вот этим раковинка остракоды сильно отличается от раковины двустворки.
Но функция этой раковины точно такая же: это раковина-домик, в который остракода прячется, захлопывая створки в случае опасности. Когда опасности нет, с нижней стороны раковина приоткрывается, а с обратной стороны две створки раковины всегда сомкнуты и движутся одна относительно другой на шарнире, похожем на петли двери, на которых дверь открывается и закрывается, не меняя при этом своего положения.
Этот шарнир, который помогает открываться и закрываться створкам раковины остракод, называется замок, как и петли двери. Это, с одной стороны, какие-то выросты, с другой — комплементарные им ямки. Выросты заходят в ямки, и шарнир прекрасно работает.
Эти известковые раковинки остракод хорошо известны в палеонтологической летописи начиная с рубежа 420–430 миллионов лет назад и встречаются до сих пор в горных породах. При этом остракоды на протяжении этого колоссального срока своей истории существовали в морях, а где-то примерно 300 миллионов лет назад они освоили еще и наземный, континентальный, пресноводный биотопы. И с карбонового (каменноугольного) периода они становятся еще и пресноводными. С тех пор существуют группы отдельно морских и отдельно пресноводных остракод.
Но хитрые остракоды в попытках занять все доступные им водные места обитания научились выдерживать очень сильное опреснение, например, морских вод и обитают даже в таких водоемах с ненормальной соленостью, как, например, Каспийское море. Есть и остракоды, которые могут выдерживать колоссальную соленость. Например, известны остракоды из Мертвого моря и остракоды, которые существуют в колодцах в пустыне, например в Каракумах. Там есть колодцы с невероятно соленой водой, которая осталась от древнего моря, когда-то заливавшего эту территорию. Там, в гиперсоленых водах, тоже живут подземные, слепые остракоды. Есть остракоды, живущие в пресной воде в пещерах, и они тоже слепые. Есть остракоды, которые живут в морях гораздо глубже, чем глубина, на которую проникает солнечный свет, и они тоже слепые.
Но зато для остракод, живущих в морях в шельфовой области до глубины 200 метров, чтобы видеть там, куда солнце проникает (при этом освещенность довольно низкая), характерны на раковинках над зрительными органами кальцитовые линзы, которые аккумулируют солнечный свет и позволяют видеть лучше. Чем глубже на шельфе живет остракода и чем меньше вокруг нее света, тем более выпуклая и более крупная эта линза. По степени выпуклости глазных линз остракод можно реконструировать в ископаемых сообществах остракод с разной глубины шельфа.
Остракоды морские и пресноводные, остракоды бентосные (донные), но есть и планктонные группы. Правда, планктонные остракоды предпочитают открытый океан. Их довольно мало в мелководных, эпиконтинентальных морях. Их раковины тоже пропитаны довольно тонким слоем кальцита. То есть раковины планктонных остракод реже сохраняются в ископаемом состоянии и только в том случае, если мы имеем дело с более глубоководными морскими отложениями — не с какой-то прибрежной зоной моря, а 200–400 метров и глубже.
А высокоорганизованный организм многое может, но и очень капризен. Это палка о двух концах. Остракоды умеют заселить даже экстремальной солености водоемы, но при этом им требуется обязательно большое количество кислорода, для того чтобы поддерживать на необходимом уровне свой высокий метаболизм. Им нужно большое количество пищи, поэтому, если остракод что-то не устраивает, они довольно быстро покидают неблагоприятный биотоп и ищут место, где бы им было хорошо. Эта быстрая, резкая реакция остракод на изменения окружающей среды делает их очень важной для геологов группой с точки зрения реконструкции условий среды.
Представляете, условия только-только поменялись: поменялась соленость, температура или газовый режим, — и остракоды мгновенно отреагировали изменением своих сообществ. Какие-то члены сообщества исчезают, а какие-то новые появляются. И геолог мгновенно регистрирует эту смену. То есть остракоды — блестящий, точнейший индикатор. Хотя виды остракод и жили довольно долго, в отличие от планктонных групп, таких как планктонные фораминиферы или кокколитофориды, планктонные диатомовые водоросли, бентосные (донные) виды остракод жили гораздо дольше.
Поэтому если мы будем рассматривать эволюцию ископаемых видов остракод, то будем получать довольно большие временные куски, которые не позволяют датировать ископаемые породы достаточно детально. Для этих целей гораздо выгоднее планктонные группы, и это будут не остракоды. Весь фокус в том, что в этих древних эпиконтинентальных морях, например, юрского периода или палеозоя, девонского, каменноугольного периода, которые заливали то место, где мы с вами живем, то есть Восточно-Европейскую платформу, Западно-Сибирскую низменность, очень быстро менялись какие-то донные обстановки. Чуть-чуть поднимается или опускается уровень моря — и это мгновенно отражается на дне изменением солености, изменением состава грунта, изменением температурного режима и так далее. И на эти изменения остракоды моментально реагировали, причем не вымиранием и появлением новых видов, ведь видообразование у них долгое, а они моментально реагировали изменением таксономической структуры своих сообществ. Какие-то виды, которых переставала устраивать обстановка, не вымирали, а они просто откочевывали в другие места. И в конкретной изучаемой точке пространства мы видим смену сообществ. И по этой очень быстрой смене мы можем расчленять горные толщи.
При этом мы понимаем, что это расслоение основано не на эволюционном процессе в сообществе донных остракод, а это смена экологических обстановок. Тем не менее эти экологические обстановки менялись. И никто не мешает нам в разных удаленных друг от друга частях этого древнего моря прослеживать эти смены сообществ, которые менялись вслед за изменением обстановок. И пускай это будут немного разные по своему составу сообщества, потому что на удаленных территориях были разные обстановки в одно и то же время. Но порядок смены обстановок будет одинаков в этих двух районах. И мы можем коррелировать, то есть сопоставлять между собой, удаленные фрагменты геологического разреза по донным остракодам, которые реагировали не эволюцией видов, а на изменение экологии. Мы их можем коррелировать, прослеживать длинные и детальные геологические стратоны.
Это работа кропотливая, но она того стоит: позволяет создавать очень детальные биостратиграфические зональности или шкалы. Да, это будет для каждого палеофациального региона своя шкала, но при этом корреляция этих шкал возможна, и мы этим пользуемся.
И хочу рассказать, что остракоды иногда сохраняются не только в виде раковин, но и целиком с мягким телом. Это в тех случаях, когда мягкое тело попадает в определенные условия захоронения и оказывается фосфатизированным с помощью фосфатных бактерий. В таком случае у остракод сохраняется все: все конечности, все внутренние органы. Эти фосфатизированные мумии остракод приносят очень ценный новый материал для понимания родственных связей в разных группах остракод и позволяет нам пересматривать филогении (родственные связи) внутри этой огромной группы. Это позволяет нам строить новые систематики на принципиально новом уровне.
