Как еще в 1920-е годы показали формалисты, прежде всего Ю. Н. Тынянов, законы литературной эволюции не подчиняются таким прямым линиям эволюционного развития. Для литературной эволюции характерны скачки, борьба, смещения, сдвиги, переходы из одной части системы в другую. История русской поэзии в середине XIX века очень хорошо иллюстрирует эту тыняновскую схему — со сложной борьбой между поэзией и прозой, с попытками поэзии сначала не потерять, а потом обратно завоевать свое место.
Нам кажется, что поэзия всегда занимала высокое место среди литературных жанров, всегда считалась престижной, дающей настоящую славу. Но на самом деле это было не так. В какой-то момент, а именно на рубеже 1840–1850-х годов, русским поэтам приходилось как бы заново отвоевывать этот статус для русской лирики. Но обо всем по порядку.
Вообще, русская литература начиналась прежде всего как поэтическая. Главные фигуры XVIII века: Ломоносов, Тредиаковский, Сумароков, Державин и даже главный антигерой русской литературы XVIII века Барков — все они прежде всего поэты. Начало XIX века — это тоже поэтическая эпоха, когда на литературной арене действуют Жуковский, Батюшков, Пушкин, Грибоедов. Но к концу 1820-х и особенно в начале 1830-х годов происходит ряд процессов, которые изменяют статус лирики и лирического поэта. Сам Пушкин, ведущий автор этого поколения, заинтересовывается прозой. Он начинает экспериментировать и писать в прозе, создавая, с одной стороны, «Путешествие в Арзрум», с другой стороны, «Капитанскую дочку», а еще раньше «Повести Белкина». При этом критики и читатели теряют интерес к пушкинской поэзии. В начале 1830-х годов голоса о том, что Пушкин исписался, что он «скучен», «надоел», раздаются из самых разных литературных журналов. И Николай Полевой, и Николай Надеждин, и молодой Белинский буквально в один голос начинают кричать, что время Пушкина прошло, время поэзии уходит и должна наступить эпоха прозы. Только трагическая гибель Пушкина спасает его от окончательного забвения и разочарования критики и читателей.
Кроме того, гибель Пушкина выдвигает на литературную арену другого замечательного поэта — Лермонтова, бурная слава которого начинает развиваться после распространения (но, естественно, не публикации) текста, который мы знаем под названием «Смерть поэта». Но поэзии в лице Лермонтова везет недолго, и после гибели Лермонтова в 1841 году вопрос о том, что происходит с русской поэзией, становится все более и более актуальным.
Белинский, ведущий критик эпохи, создавший репутацию Лермонтова-поэта, не видит ни среди современников, ни среди более молодого, чем Лермонтов, поколения никого, кто бы мог претендовать на тот статус первого русского поэта, который имел и Пушкин, и, по мнению Белинского, Лермонтов. Хотя — и это важно — при жизни Лермонтова успели уже дебютировать и Некрасов, и Фет. Правда, ничего особенно хорошего они в это время еще не написали, а Некрасов будет уничтожать свой первый сборник «Мечты и звуки». Кроме того, уже давно, еще при жизни Пушкина, стали появляться стихи Тютчева. Но ни Некрасов, ни Фет, ни Тютчев Белинского или кого бы то ни было из авторитетных критиков начала и середины 1840-х годов не интересуют.
Основной акцент обсуждения в критике и читательской аудитории смещается на прозу. Главные тексты 1840-х годов — это прежде всего тексты прозаические. С Лермонтовым тут тоже очень похожая история, потому что «Герой нашего времени» в большей степени, чем лирика, становится предметом обсуждения в начале 1840-х годов. Дальше разворачивается большая дискуссия вокруг «Мертвых душ». Вообще, Гоголь, конечно, для 1840-х годов — та ведущая фигура, которая много и активно обсуждается. После «Мертвых душ» огромную полемику уже в 1848 году вызывает публикация «Выбранных мест из переписки с друзьями».
С другой стороны, прозаические жанры наводняют и журналы. Если вы возьмете какой-нибудь журнал конца 1840-х годов, будь то «Современник», «Отечественные записки» или «Москвитянин», вы найдете там минимальное количество стихотворений. Тут можно предлагать много объяснений этому. Одно из важных, хотя далеко не единственное, — это изменение статуса литературы в общественном пространстве. Литература начинает восприниматься как очень важный социальный медиатор, и от литературы ждут обсуждения тех проблем социальной, бытовой, психологической жизни, которые ощущаются и обсуждаются в реальности. Разумеется, все это гораздо легче обсуждать в прозе, а не в поэзии. С другой стороны, 1840-е годы — это время уже вполне развитой коммерциализации литературы. А для развития журналов, которые становятся главным органом литературной жизни этого времени, проза, конечно, удобнее, чем поэзия.
Помимо этого, возникают и представления о том, что у литературы должно быть «направление», что литература должна воплощать наиболее значимые общественные позиции, идеологию, ряд убеждений. И тут, как об этом, в частности, рассуждал Белинский, очень трудно ориентироваться не то что на поэтов, а на тех, кого Белинский называет «настоящими гениями», потому что гений подчиняется прежде всего вдохновению, ему невозможно сказать: «Тебе надо написать о том-то и том-то, надо что-нибудь о петербургской жизни или о судьбе крестьян или каких-то слоев городского населения». С точки зрения Белинского, которую он ярко демонстрирует в предисловии к сборнику «Физиология Петербурга» (http://az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_1240.shtml), вышедшему в 1845 году, не менее важны, чем гении, так называемые «обыкновенные таланты», то есть те, кто имеет, с одной стороны, определенные литературные достоинства, талант, умеет писать, но, с другой стороны, это такие литераторы, такие писатели, с которыми можно договориться и выступать с некоей консолидированной позицией. Собственно, авторы «Физиологии Петербурга» тоже предстают такими «обыкновенными талантами», и среди них, в частности, мы находим, например, Некрасова, который — что тоже очень важно — выступает не со стихами, а с прозой.
Собственно, разговор о важности «обыкновенных талантов» сопровождает существенную часть литературной жизни второй половины 1840-х годов. И кажется, что поэзии в актуальном поле просто нет, о чем неоднократно заявляют критики, не только Белинский, в своих выступлениях. На этом фоне возникает впечатление, что поэзии совершенно невозможно вернуться в литературное поле, что это сделать очень сложно. Но тем не менее прозаическая эпоха 1840-х годов тоже в какой-то степени утомляет читателей и самих авторов.
Важную роль в возрождении поэзии сыграл очень конкретный литератор. Конечно, дело не сводится только к его личной роли, но тем не менее игнорировать ее нельзя. Этот человек — Некрасов, который понимал про себя, что он сам, конечно, прежде всего поэт, хотя в 1840-е годы он много писал в самых разных жанрах: романы, фельетоны, статьи — все что угодно. Однако к концу 1840-х годов складывается та его поэтическая манера, которую мы знаем как некрасовскую.
Некрасов понимал, что при том отношении к поэзии, которое существовало на конец 1840-х годов, его талант и его литературные занятия не могут ни обеспечить ему достаточного статуса, ни привлечь достаточное внимание к его творчеству. С другой стороны, как поэт и очень чуткий ценитель поэзии, он начинает задумываться о том, что поэзия должна вернуться в литературную систему.
Именно Некрасову принадлежит инициатива создания целого цикла критических статей о русских поэтах, который в 1850 году публикуется в ведущем журнале эпохи — «Современнике». В 1850 году появляются статьи под общим названием «Русские второстепенные поэты», в которых рассказывается о Тютчеве, Огареве, Фете и умершем уже к тому времени Дмитрии Веневитинове. Задача этого цикла — напомнить о том, что вообще-то русская поэзия и сейчас жива, и в недавнюю эпоху тоже существовала. И в этом смысле очень важным оказывается возвращение, а на самом деле вхождение в литературу Тютчева. Хотя Тютчев принадлежал по возрасту к гораздо более старшему поколению, а его литературный дебют относится к 1820-м годам, тогда он не стал заметным автором, несмотря даже на то, что чуть позже Пушкин в «Современнике» публикует его пятнадцать замечательнейших стихотворений. Тютчев становится крупной литературной фигурой именно в начале 1850-х годов, когда сначала Некрасов печатает о нем статью, а потом выходит поэтический сборник Тютчева, который готовит еще один замечательный русский писатель — И. С. Тургенев, в это время тоже всячески пропагандирующий русскую поэзию.
Создавая на страницах «Современника» эту поэтическую жизнь благодаря обсуждению стихов в статьях и их последующей публикации, Некрасов показывает, что поэзия существует и в ней много всего того, что может привлечь современного человека. Важная особенность цикла «Русские второстепенные поэты» — декларация того, что именно поэзия оказывается способом выражения личности, что поэзия находится в непосредственной связи с внутренней жизнью человека, что согласуется, конечно, с общим интересом к психологизму, к постижению личности, который затрагивает разумеется, не только поэзию, но и прозу.
Декларируя единство поэзии и поэта, Некрасов и другие авторы цикла «Русские второстепенные поэты» переносят акцент и на изучение судьбы поэта. И на этом фоне в культурную жизнь возвращаются не только пишущие сейчас поэты, такие как Тютчев, Фет и Огарев, но и поэты предыдущей эпохи. Происходит новое открытие предыдущего, золотого века русской поэзии, века Пушкина. Очень характерно, что именно в это время появляется первое большое «научное» собрание сочинений Пушкина, которое готовит друг Некрасова и Тургенева Павел Анненков [1 ]http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=10326. Оно выходит в 1855–1857 годах. В это же самое время Тургенев печатает ряд стихотворений Баратынского и задумывает написать о нем статью, которая в результате не состоялась. С другой стороны, Виктор Гаевский, критик и историк литературы, печатает цикл статей о Дельвиге.
Таким образом буквально за несколько лет русская поэзия на страницах журналов и отдельных сборников обретает свою плоть и кровь, обретает историю и настоящую жизнь. На этом фоне быть первым русским поэтом — уже не «обыкновенным талантом», уже не второстепенным — становится невероятно престижным. И именно такую функцию, по-видимому, берет на себя Некрасов, и, заявляя о своей роли теперь первого русского поэта, он выпускает в 1856 году свой поэтический сборник «Стихотворения Николая Некрасова».
