Все это вместе очень ярко показывает сложносоставной характер Испанского государства этого времени. В отличие от французской или английской монархии, где уже в это время существовал титул король Англии и король Франции, в Испании ситуация была другая. Это в полной мере, как сейчас принято говорить, композитарная монархия — этот термин вошел в обиход, наверное, в начале 1990-х годов, ввел его в широкое употребление историк Джон Элиот, и неслучайно, притом что это историк очень широкого профиля, прежде всего это испанист. Среди прочих композитарных монархий испанская относится к числу, наверное, самых композитарных. Она как бы со всех точек зрения и даже в основах своих такая сложносоставная. Между тем как раз эти стороны ее истории практически вовсе не известны у нас и не то чтобы очень много исследуются самими испанцами. Здесь, конечно, огромные перспективы для дальнейших исследований.
Сложносоставная уже была, собственно, основа Испанской монархии, то есть короны Кастилии и Арагона, династический союз которых в результате брака Изабеллы Кастильской и Фернандо Арагонского лег в основу Испанского государства. Действительно, Фернандо Арагонский, помимо того что он был королем Арагона, был еще королем Валенсии, государем Каталонии, королем Мальорки и много чего еще. Изабелла Кастильская, в свою очередь, тоже обладала титулом не только королевы Кастилии, но и королевы Леона. Королевский статус имела Галисия, некоторые другие земли, входившие в Кастилию, королевский статус имела и Гранада, завоеванная уже после заключения династического союза.
И на эту изначально сложную основу наложились дальнейшие приобретения — приобретения начала XVI века. Довольно неожиданным результатом династической политики Фернандо и Изабеллы стало то, что после смерти их единственного сына, а также старшей дочери и ее сына, то есть их старшего внука, наследницей оказалась вторая дочь, знаменитая королева Хуана Безумная, которая была замужем за Филиппом Габсбургом. Тем самым владения Габсбургов и имперские амбиции Габсбургов добавились к испанской основе. Соответственно, сын Хуаны Безумной — Карл I Испанский, который через три года после того, как он унаследовал свои испанские владения, был избран королем Священной Римской империи, Карлом V — унаследовал по линии одних бабушки и деда испанские владения.
Но он получил не только их, поскольку как раз в конце правления Фернандо и Изабеллы, то есть после открытия Америки Колумбом, разворачивается конкиста. Параллельно, чуть позже, начинаются Итальянские войны, в которых Фернандо Арагонский и лично, и через своих полководцев участвовал очень активно. В результате были завоеваны очень большие территории в Италии. Таким образом, к испанской части добавились приобретения Кастилии и Арагона. По линии же других деда и бабки были унаследованы фамильные владения Габсбургов в Австрии и Германии, были унаследованы земли в Нидерландах и на территории нынешней Франции, так называемое бургундское наследство, то есть осколок Бургундии великих герцогов Бургундских — то, что не удалось захватить французским королям и что осталось за Габсбургами и потом, соответственно, на протяжении долгого времени служило камнем преткновения.
Все это объединилось под властью Карла V. Условно мы называем этот комплекс владений империей Карла V — правильнее, наверное, державой Карла V, поскольку как император он владел не так многим. То есть основы его власти как императора в Германии были гораздо слабее, чем основы его власти как территориального государя в Испании и во многих других его владениях. Статус императора заставлял его скорее тратить, чем приобретать, хотя он, конечно, был высшим, почетным и, конечно, для Карла необыкновенно важным. Эта совокупность владений Карла V в ходе его отречения в 1556 году делится: Фердинанду — его младшему брату, будущему императору Фердинанду I — достаются фамильные владения Габсбургов, которыми он, собственно, давно уже реально управлял, и претензии на императорский титул, не замедлившие реализоваться, в то время как сын, Филипп II, унаследовал испанские земли, владения Испании в Италии и Новом Свете и бургундское наследство, то есть Нидерланды и земли, которые прилегали с севера и востока к Французскому королевству.
В результате сформировался тот комплекс владений, который мы, собственно, и называем Испанской монархией. Это условный термин владений правителей Испании, которые не были еще в это время официально королями Испании и при этом, помимо Испании, владели много чем еще. И историю Испании в полной мере невозможно понять вне контекста Испанской монархии, то есть истории всех тех земель, которые в нее входили, которые были теснейшим образом связаны с историей Испании. И в результате на службе Испанской монархии оказываются немецкие наемники, итальянские инженеры, фламандские художники, то есть это была империя как таковая. У нее были все черты империи, кроме императорского титула. Титул остался за Фердинандом и его потомками. Филипп никогда не был императором, его потомки, соответственно, тоже, но все остальные черты империи мы здесь видим.
В правление Филиппа II, притом что к его концу утрачены Северные Нидерланды, приобретения оказались именно с точки зрения империи гораздо более важные. Это португальская колониальная империя, которая полностью входит в состав теперь Испанской монархии, поскольку после пресечения правящей династии португальских королей Филипп II, как внук по женской линии одного из предыдущих португальских королей, силой оружия отстоял свои права в противостоянии с конкурентами и стал также королем Португалии. То есть к его полудюжине королевских титулов, если не больше, добавился еще и титул короля Португалии. В этот момент держава, которую контролировал Филипп II, оказалась, наверное, самой большой, которую к тому времени знала история. Она включала гигантские владения в Америке, довольно обширные в Африке, кое-что в Азии, включая Филиппины, португальские анклавы, разного рода владения в Азии.
Довольно трудно сравнивать территории империи в силу того, что в те времена, о которых мы говорим, сложно было за пределами Европы с определением границ этих территорий. Но, во всяком случае, если какие-то империи потом и превзошли Испанскую монархию по своей площади, то только, возможно, британская колониальная империя и Россия, Российская империя. Эта империя, огромная по своей территории, раскинувшаяся на пространстве четырех частей света, поставила огромные проблемы управления. То есть нужно было править в условиях, когда эти территории не были описаны, не были толком известны, когда не существовало точных карт, когда огромные трудности заключались просто в том, чтобы быстро получить нужную информацию и успеть на нее отреагировать. Ведь даже на то, чтобы в Мадриде, в центре Испанской монархии, успели получить какие-то известия даже из сравнительно близко расположенных Нидерландов и отреагировать на эти известия, уходило как минимум две недели, а чаще больше. А если речь шла о Филиппинах или Перу, то там известия могли идти почти год, а иногда и больше года в одну сторону. Пока король принимал после этого решение и известия о его решении доходили до места, ситуация успевала десять раз поменяться.
Конечно, это создавало огромные проблемы. Пожалуй, Испания впервые столкнулась с такой проблемой, и в этом отношении ее опыт управления можно считать уникальным. Потом с этим будут сталкиваться и другие колониальные империи. Конечно, в какой-то степени это относится и к Португальской империи, но здесь, пожалуй, это наиболее ярко. В результате система управления Испанской монархией этого времени в полной мере отражает сложность состава самой этой монархии. С одной стороны, при короле существуют советы, которые принимают стратегически важные решения по каждой из областей, входивших в состав монархии: Совет по делам Арагона, Совет по делам Италии, Совет по делам Португалии, королевства Наварра и некоторых других территорий, Совет по делам Индии, конечно же. С другой стороны, существуют и советы, устроенные по функциональному признаку: Государственный совет, Совет по военным делам, Совет по делам инквизиции и так далее. Система достаточно громоздкая, но на протяжении довольно длительного времени в целом успешно функционировавшая. Ничего подобного в таком виде не было ни в одном другом европейском государстве, поскольку просто не было такой реальности, которую нужно было учитывать.
На местах, соответственно, решения короны выполняли вице-короли, губернаторы, которые назначались короной. Это было как бы alter ego — второе «я» короля, чиновник, наделенный достаточно большими полномочиями, часто менявшийся, тем не менее контролировавшийся, несмотря на все эти полномочия. Таким образом эта система функционировала. Она очень зависела от личности правившего монарха. В частности, для Филиппа II, конечно, — неслучайно его называли «бумажный король», поскольку он предпочитал руководить через бумаги, то есть он просматривал ежедневно сотни разных бумаг и после этого принимал решения. И, пожалуй, король, трудящийся в своем кабинете с бумагами, — для того времени именно Филипп II наиболее подходит для такой картинки. Это образ новой монархии, довольно сильно отличающий ее от Средневековья и важный для понимания всей последующей эволюции Европы.
