Дальше речь пойдёт о реалистической теории государства, которая постулирует, что в основе любого государства лежит социально организованное насилие. Хотя многие философы это понимали, но именно социолог Макс Вебер выразил это в наиболее чёткой форме в виде его знаменитого определения, что «государство — это монополия легитимного насилия в рамках определённой территории». То есть, для любого государства, какие бы функции оно не выполняло. минимальное либеральное государство, государство благосостояния, всегда есть территория, всегда есть организованная группа, владеющая средствами насилия, которая монополизирует это насилие в пределах данной территории. И это есть конститутивная основа государства. Функции государства будут широкими, узкими, но есть некоторое конституирующее условие. То есть, мы имеем территорию, организованную силу и монополию. Но государство — это не сущность, а процесс. Это очень хорошо видно, во-первых, на истории, а во-вторых, в условиях, когда возникает кризис или распад государства.
В истории государства формируются скорее не неким общественным договором, они формируются путём завоевания и жесточайшей конкуренции, борьбы за выживание. То есть, маленькие территориальные монополии, где группа профессиональных военных захватила территорию, собирает ресурсы этой территории, мобилизует их для ведения войны, постепенно превращаются в более крупные территории, поскольку кто-то в войне выигрывает, кто-то проигрывает, а то, что теперь является большим национальным государством, раньше было совокупностью маленьких государств. Это может быть Нормандия, Бургундия, Франция, Прованс, но потом, в результате военной конкуренции, побеждает кто-то под названием Франция, образуется более обширное территориальное образование. Или Тверское, Рязанское, Московское княжество, и дальше, в результате военных действий и подчинения (довольно жестокого), ресурсы нескольких территорий складываются под начальством более сильного, более успешного военачальника, князя, короля, либо какого-то другого военного титулованного персонажа, и таким образом формируются более стабильные, более крупные территориальные монополии. Из них-то и потом появляются национальные государства или даже империи. Но эту монополию нужно как-то удерживать, в этом проблема. Для того, чтобы эту монополию удерживать, нужны ресурсы. Поэтому монополия силы, во-первых, всегда предполагает монополию на налогообложение. Это вторая конститутивная монополия любого государства, монополия на сбор налогов. Если есть конкуренты, то эти конкуренты должны быть устранены. Поэтому вторая функция, которую берёт на себя поначалу, это, в общем-то, военачальник и его некая организация или дружина, это фискальная функция. Для того, чтобы удерживать монополию, не достаточно просто ресурсов, необходим ещё некоторый более эффективный их сбор, некоторое более эффективное господство. Эффективное господство возможно тогда, когда минимальное сопротивление. Минимальное сопротивление тогда, когда достигается эффект легитимности. Легитимность — это добровольное подчинение власти. И государства вырабатывают некоторые инструменты, которые легитимируют его. Поначалу это даже не мифология и не идеология, а это просто предоставление более или менее эффективной защиты и охраны прав. И справедливость. То есть, регулирование конфликтов на данной территории и охрану прав тех, кто является производителем каких-то благ. Грубо говоря, справедливое налогообложение в обмен на гарантию прав на оставшееся имущество. Это и есть, собственно, некоторая граница и ограничение любого властителя, а если ставка налога или изъятие экономически продуктивное, то господство более стабильное. На самом деле, чем более длительное господство, тем больше оснований на продолжение господства. Это вещь более-менее автоматическая. Эффективное государство, существующее долго, неэффективное государство рушится либо под влиянием внутреннего бунта, либо под влиянием внешних угроз. Если правитель слишком жадный, его территория беднеет, и он не может обеспечить те функции, за которые он берёт деньги. Существует, конечно же, символическая реальность, законотворческая деятельность и правовая сфера, которая легитимирует господство. Но мы могли бы свести это к третьей важной монополии, которая лежит в основе современного государства. Это монополия на законотворчество и правоприменение. Таким образом, современные государства базируются на трёх базовых монополиях: монополия на применение насилия, монополия на сбор налогов или фискальная монополия и монополия на законотворчество и правоприменение или на решение споров и справедливость, если хотите.
Что происходит эволюционно с такими монополиями? Во-первых, они организационно дифференцируются. Если государство успешное, то постепенно создаётся класс специалистов, или бюрократов, или служащих, офисы, которые уже отделены от дома, от места жительства верховного правителя. Это правительственные офисы прежде всего для сбора налогов, это профессиональные юристы, которые осуществляют решения споров и применения права. Возникают процедуры, с помощью которых применяется государственная власть. Организационная бюрократическая дифференциация ведёт к тому, что появляется процедурная рациональность, благодаря которой государство становится более предсказуемым. Это уже не князь, который осуществляет военную охрану, сам собирает налоги и сам вершит правду, то есть, справедливость, а это уже специально обученный государственный служащий. Государство, таким образом, становится безличной, деперсонофицированной монополией. Это первая важная трансформация государства, которая, на самом деле, немного искажает его изначальную природу.
Вторая трансформация — это превращение частной монополии в публичную монополию. Вопрос: собственно, монополизация сбора налогов — это в чью пользу? На протяжении очень длительных исторических промежутков времени господствующим классом была военная аристократия. То есть, военные, которые способны организовать эффективную охрану, они же способны организовать охрану прав собственности, они же определяют политику налогообложения, то есть политику изъятия ресурсов с данной территории. Можем представить это как охранное предприятие, во главе которого стоят профессиональные военные, которые предоставляют населению определённые услуги. Чем определяется, кто определяет цены на эти услуги? Обычно, если это монополия, то монополисты сами определяют цены. То есть, военные определяют цену охранных услуг. И в этом смысле суть буржуазных революций заключается в том, что клиенты охранного предприятия берут контроль над охранным предприятием, становятся как бы его собственниками через механизмы представительства. Сначала эта реализация принципа no taxation without representation, то есть, никаких налогов без политического представительства, то есть, без права голоса в управлении главным охранным предприятием на данной территории. В общем, не будем платить, если не дадите возможность участвовать в решении вопросов, прежде всего, налогообложения, мира и войны, то есть, использования тех ресурсов, которые вы с нас берёте. Но полная демократическая революция состоит в том, чтобы низвергнуть потомственный класс военной аристократии, то есть, исторических владельцев охранных предприятий, и клиенты становятся массовыми акционерами этого предприятия и имеют через демократические процедуры право голоса. И тогда уже ограничиваются изъятия, ограничивается произвол, ограничиваются налоги, и это охранное предприятие, которое называет себя государством, его цена услуг, которое оно предоставляет, более или менее совпадает с себестоимостью или с издержками на его содержание. Иными словами, демократия предотвращает злоупотребление властью со стороны государственных служащих, делает их в полном праве служащими, подчинёнными сначала классу экономических собственников, а потом и более широкому гражданскому населению, то есть, гражданскому обществу.
Зададимся вопросом, что происходило с Российским государством после распада Советского Союза? Как раз в девяностые годы мы видим распад государства, и он носил характер разрушения трёх базовых монополий. Появление конкурирующих группировок, которые занимались применением организованной силы, охранных предприятий, бандитских группировок, криминальных группировок. Это очень наглядная потеря государственной монополии на насилие. Эти группировки брали дань, собирали налоги. Это потеря монополии на налогообложение. Наконец, они занимались применением обыденного права, то есть, понятий, регулированием споров между собственниками, гражданских споров по понятиям. То есть, фактически, забрали у государства функцию разрешения конфликтов и правоприменения. Но надо сказать, что политика в девяностые годы была такова, что не было ресурсов и не было понимания того, что прежде всего нужно было создавать государственные институты, укреплять государство, судебную систему, правоохранительную систему. Она была в кризисе, и поэтому произошла фрагментация государства. Опустошение дальнейшее бюджета, поскольку фискальные средства распределялись между теми, кто применял организованную силу и выполнял государственные функции. Это не привело к территориальному распаду, хотя могло привести, но в 2000-е годы, история начала 2000 годов — это как раз история укрепления государства в части возврата государством себе этих базовых монополий. Были консолидированы правоприменительные силовые структуры, была проведена налоговая реформа, когда было упорядочено налогообложение, тем самым уменьшился сегмент теневой экономики, и, следовательно, уменьшился тот сегмент, где частные владельцы насилия могли предоставлять охранные услуги. Была укреплена судебная арбитражная система. Огромное количество гражданских споров было переведено из сферы частного теневого арбитража в государственный арбитраж, таким образом, государство начало восстанавливать монополию на правоприменение, и всё большее и большее количество экономических субъектов пользовалось государственными законами, а не понятиями при решении неизбежно возникающих коммерческих споров.
Таким образом, на примере нашей недавней истории мы видим, что кризис и распад или полураспад государства очень хорошо обнажает его основы, и тем самым делает актуальной реалистическую теорию государства.
