Это дает нам основание говорить о межвидовой общей базе для человека и животных по проявлению эмоций. Однако возникает вопрос: а как же членораздельная речь человека возникла, как она связана с эмоциями? В современном языке, например в русском, у нас эмоции включены — это просодические характеристики речи. То есть понятно, что у нас есть слова, которые обозначают какие-то вещи, имеют объективное значение, а с другой стороны, они при произношении могут быть окрашены разными эмоциями. Это мы видели на примере коротких слов «да» и «нет»: у них смысл разный, а эмоциональное выражение может быть одинаковым, и наоборот.
И в связи с этим возник вопрос исследования именно членораздельной речи, звуков, которые имеются в русском языке, но которые не окрашены эмоционально. То есть возникла идея попробовать проанализировать эмоции такими же методами, провести формальный анализ звуков и субъективный анализ, то есть построить субъективное пространство восприятия речевых звуков и даже таких, которые вроде бы не должны содержать эмоций. Тогда станет понятно, существуют ли какие-то дополнительные признаки в речи, которые появились в ходе эволюции, либо это устроено как-то по-другому. И для этого был, собственно, проведен эксперимент, где использовался большой набор звуковых образцов, в частности звуков, — 46 образцов, из них 6 гласных («а», «о» и так далее), 36 согласных («б», «п» и так далее) и 4 дифтонга. В этом эксперименте участвовало 17 испытуемых. Суть эксперимента заключалась в том, что предъявлялись пары всевозможных сочетаний этих стимулов (всего было 1035 таких пар) и люди оценивали степень различия между этими объектами. И дальше с помощью метода многомерного шкалирования была оценена размерность субъективного пространства, проведена интерпретация осей.
Говоря о структуре звуков русского языка, можно вспомнить разные теории, которые показывают, что есть разное количество таких различительных признаков. Мы опирались на теорию Вульфа Яковлевича Плоткина, в которой выделялось 11 кинокем. Это неомоторная теория, в которой русский язык характеризовался 11 кинокемами, кинокемными оппозициями. В других языках их может быть другое количество. В итоге мы можем представить следующие результаты: объективный анализ этих звуков речи был проведен, и обнаружилось, что там выделяются только четыре фактора. Их спектральная характеристика оказалась на удивление точно такой же, как мы выделяли ранее для эмоциональных параметров. То есть слова «да» и «нет», например, с разными эмоциями имеют точно такой же состав, как и звуки «а», «б», «в», которые были произнесены нейтрально, без всяких выражений эмоций. И никаких других значимых нешумовых факторов там не было в звуках речи. Тем не менее данные субъективного анализа позволили нам оценить размерность этого пространства в 15 осей.
Причем интересно получилось, что там есть система четырех как бы условно первичных параметров и одиннадцати условно вторичных параметров. И дальше можно было бы интерпретировать эти первые четыре параметра. Оказывается, что корреляция очень высокая между субъективными значениями по этим четырем осям и по объективным параметрам. И остальные 11 параметров соответствуют тем самым 11 кинокемам, которые теоретически были предсказаны. Получается, что формально в звуке только четыре параметра, а на субъективное восприятие их даже одиннадцать и четыре. Как же получаются эти остальные одиннадцать? Существуют некие паттерны изменения. Для каждой из 11 кинокем были выделены свои паттерны изменений, и это, собственно, и есть материальная основа того, что человеческое ухо различает 11 разных типов звуков, которые для русского языка характерны.
Отсюда можно сделать выводы, что, во-первых, построено субъективное пространство, проведен формальный анализ звуков. В итоге мы можем предположить, что система речевых звуков современного русского языка содержит эмоциональные параметры, обнаруживаемые как в речи человека, так и у современных обезьян, и базируется на них. Оказывается, что язык человека мог возникнуть как усложнение эмоциональной коммуникации, что соответствует старой теории междометий еще Руссо и его последователей. Соответственно, это хорошо согласуется с наблюдениями с детьми, например, что, действительно, ребенок в возрасте от 3 до 7 лет, овладевая речью, собственно, овладевает и эмоциями. То есть он учится искусственно выражать свои эмоции, они становятся осознанными, и этот маленький человек начинает ими как бы искусственно манипулировать, наигрывать.
Если эта гипотеза справедлива, то мы можем заключить, что, собственно, членораздельная речь идет как свертывание неких паттернов эмоционального выражения. И таким образом понятно, что и в других языках может происходить то же самое. И в современном русском языке мы можем видеть сохранение этого общего эмоционального базиса. То есть четырех параметров достаточно, и они те же самые, что при выражении эмоций человеком, и те же самые, что и у обезьян. Поэтому можно предположить, что у нашего предка при переходе от обезьяны к человеку паттерны были. А дальше уже формируются разные языки на разных принципах. Возможно, это было необходимо как средство комментирования. И тогда можно понять, для чего возник язык и на какой базе он развился.
Чем отличается язык человека от сигналов животных? Например, намеренностью. Для каких целей он существует? Я согласен с мнением Светланы Бурлак, что это фактически для комментирования ситуации. А чем мы можем комментировать? В первую очередь эмоциями. Например, мы испытали какую-то эмоцию, какую-то ситуацию, мы приходим в другое место, когда уже другая ситуация. И как мы другим членам нашего сообщества или обезьяньего либо человеческого стада уже первобытного общества охарактеризуем эту ситуацию? Мы можем проиграть эти эмоции. Здесь можно дальше много спекулировать и говорить о том, что есть указательный жест, что мы пытаемся свою эмоцию передать в объект, начинает возникать обозначение предметов, какие-то ярлыки. И дальше можно уже обозначать всю ситуацию. То есть эмоция — это такой удобный элемент, на основе которого можно описать все что угодно, но дальше необходима конвенциональность, соглашение. В некоторых культурах принято вот так обозначать, в других — по-другому. Так получились разные языки. И уже компаративистика говорит, когда это возможно, путем сравнения ныне существующих языков.
