При определенных условиях война могла считаться справедливой. Это утверждение соответствовало традициям, которые долго существовали в европейской и других культурах, где война могла пониматься как что-то, идущее по правилам, соблюдающее определенные нормы. Без их соблюдения война приобретала варварский, недозволительный характер. Например, греки делили войны на два вида. К первому относились те войны, которые греки вели между собой. Они должны были вестись по правилам, которые часто нарушались, что вызывало осуждение. Ко второму виду войн относились те, которые греки вели по отношению к варварам. Здесь, разумеется, никакие правила не соблюдались. Нечто подобное сохранялось в европейской культуре вплоть до настоящего времени. Европейские монархи в XVIII–XIX веках вели войны между собой достойно, в соответствии с правилами дуэли. Но эти правила переставали соблюдаться, когда речь шла о колониальных войнах.
В 1960-х годах началось бурное развитие теории справедливой войны. Она была сформулирована несколькими авторами, главным образом в США. В этой связи стоит упомянуть Уолцера, американского политолога, который в своей известной книге «Войны справедливые и неправедные» обозначил основные принципы справедливых войн. Почему же эти принципы понравились политическим деятелям?
Теория справедливой войны является не более чем набором основных принципов справедливого ведения войн. Эти принципы делятся на две основные группы: jus ad bellum (ориентируют нас на обстоятельства, при которых можно начать войну) и jus in bellum (показывают нам, какие способы ведения войн могут считаться справедливыми).
К числу первого набора — jus ad bellum — мы относим шесть главных принципов. Первый из них называется принцип правого дела, наиболее известный и долго существующий. Он имеет и теологическое обоснование, поскольку к этому принципу прибегали и Фома Аквинский, и Августин, да и все люди без исключения прибегают к этому принципу интуитивно. Всякий раз, когда возникает война, мы можем подумать о том, является ли она «делом правым». Следующий принцип — принцип добрых намерений. Если война — правое дело, это значит, что у нее существует добрая мотивация. Война может быть правой, но наши намерения могут быть злыми. Соответственно, если наше дело правое и наши намерения добрые, то мы можем доказать это в суде. Череда наших поступков окажется отражением наших добрых намерений. И наконец, третий, центральный из этих перечисленных принципов — принцип законной и легитимной власти. Он возник в связи с необходимостью оградить частных лиц от ведения приватных войн. Смысл этого принципа заключается в том, что только легитимная власть может легитимировать войну, а не всякий другой человек или группа, которой может прийти в голову такая мысль.
Три других принципа, которые относятся к набору jus ad bellum, являются более поздними. Они основаны на рациональности, а не на морали. Например, это прагматический принцип «разумной вероятности успеха». Если мы начинаем войну, мы должны быть уверены в том, что можем завершить ее успешно, иначе мы будем вести войну, следуя своей варварской любви к насилию. Другой принцип — принцип крайнего средства, весьма сомнительный с точки зрения последовательного любителя войны. Это принцип, который утверждает, что начинать войну нужно, если она является крайним средством решения конфликта. Если есть возможности провести переговоры или запугать противника, то мы должны использовать их. И наконец, принцип пропорциональности: война должна предотвращать большее зло.
Существуют принципы jus in bellum, которые мы используем уже в ходе войны и которые лежат в основе современного международного гуманитарного права: принцип избирательности и еще один принцип пропорциональности. Принцип избирательности предполагает, что наша задача и долг в ходе ведения войны — различать комбатантов и некомбатантов. Принцип пропорциональности предполагает, что всякое наше ведение войны не должно наносить ущерба больше, чем это необходимо для победы на каждом конкретном этапе военных действий. Как можно заметить, принципы справедливой войны разношерстны. Каждый из них имеет разное этическое основание. Поэтому можно считать, что этическая теория справедливой войны довольно искусственна. Она нужна для прагматических целей, которые позволят добиться успеха.
В теории справедливой войны существуют две разные парадигмы. Первая из них — парадигма суверенитета Уолцера, согласно которой причиной справедливых войн являются интересы суверенных государств. Новая парадигма О’Брайена утверждает, что смыслом и целью современных справедливых войн является достижение прав человека. Утверждая, что права человека являются главным смыслом и оправданием войны, мы тем самым провозглашаем некую высшую моральную ценность, ради которой стоит воевать. Опасность заключается в том, что те люди, которые называют себя террористами ИГИЛ и тоже провозглашают некую моральную, религиозную ценность, могут выступать с нами как равные силы с разными моральными принципами. В этом случае война приобретает столкновение двух нередуцированных моральных ценностей, она приобретает вечный и тотальный характер.
