Для чего вообще двуязычные словари нужны и почему они нужны? Понятно, что они простым людям нужны даже в большей степени, чем одноязычные. Потому что любой человек, которому нужно что-то понять или тем более что-то сказать на иностранном языке, прибегает к помощи словарей. Для этого он может обойтись каким-то кратким, простым словарем хотя бы на мобильном телефоне.
Однако это не отменяет необходимости создания больших академических словарей. Прежде всего потому, что маленький словарь можно сделать только на основе хорошего большого, к тому же есть масса тонкостей в языке, которые маленький словарь не может, да и не должен ухватывать и представлять. Хороший большой словарь должен представлять язык во всем его объеме.
Причем дело в том, что вроде бы хорошие большие словари уже есть, но тем не менее все время делаются новые, и понятно почему: язык меняется, появляются новые слова, меняется разговорный язык, что-то устаревает, что-то уходит в пассив, а кроме того, меняется сама лингвистическая база. То есть мы все больше понимаем о том, как надо описывать лексическую систему языка — таким образом, чтобы она была описана полно, непротиворечиво и понятно для пользователя.
Скажем, на примере большого немецко-русского словаря, которым я сам занимался много-много лет, можно показать несколько интересных вещей. Во-первых, за то время, что прошло с выхода аналогичного словаря, который был сделан до меня под редакцией известного германиста Ольги Ивановны Москальской, прошло много лет. В мире многое изменилось. Например, исчезла ГДР, и целый пласт лексики не просто ушел в пассив, а он получил помету «историзм». Появилось много нового. Кроме того, хороший словарь должен учитывать поливариантность языка. Понятно, что английский язык существует в разных вариантах: британский, американский и австралийский. Немецкий тоже существует в ряде вариантов: есть австрийский вариант немецкого языка, есть швейцарский вариант немецкого. Причем это не просто диалекты, а это литературные варианты, которые должны быть представлены в словаре.
Если мы возьмем в качестве примера австрийский вариант, то видно, что при переключении с немецкого немецкого на австрийский немецкий (австрийский вариант) меняется не только лексический состав, обозначение каких-то слов (скажем, «абрикос» по-австрийски не Aprikose, а Marille; «шкаф» не Schrank, а Kasten), меняется и грамматика. Например, такие базовые глаголы, как «стоять», «сидеть», «лежать» (stehen, sitzen, liegen), употребляются в аналитических формах перфекта и плюсквамперфекта по-немецки со вспомогательным глаголом haben по основному правилу, согласно которому слова, которые выражают какое-то состояние, употребляются именно с этим глаголом. А в австрийском варианте они употребляются с глаголом sein. Эти вещи, естественно, должен отражать полный словарь.
Кроме того, есть всякие тонкие грамматические и лексические различия. Хороший словарь должен быть настроен на грамматику, что стало вообще аксиомой словарного дела. Об этом неоднократно говорил и писал академик Апресян. Что значит «словарь настроен на грамматику»?
В словаре должны содержаться все необходимые грамматические сведения о данном слове, для того чтобы это слово можно было правильно употребить. Если это слово подчиняется каким-то продуктивным правилам, достаточно указать на это правило. Если же оно какому-то продуктивному правилу не подчиняется, то нужно дать при нем грамматическую информацию.
Например, такие простые глаголы движения, как fahren («ехать», «ездить»), laufen («бегать», «бежать»), fliegen («лететь»), в принципе непереходные глаголы. Они выражают идею движения. И, естественно, их формы перфекта и плюсквамперфекта образуются с глаголом sein. Но в немецком немецком есть возможность (кстати, эта возможность не используется в австрийском варианте) использовать эти глаголы и в переходном значении. Например, можно сказать Fahre mich bitte nach Hause, то есть «отвези меня домой», буквально «едь меня домой». И в этом случае, естественно, этот глагол будет образовывать аналитические формы со вспомогательным глаголом haben. Словарь должен это отражать.
Причем есть еще более сложные случаи. Это лабильные употребления таких глаголов, когда формально это вроде переходный глагол, поскольку он управляет дополнением в аккузативе (винительном падеже), но содержательно действие не направлено на объект. Например, можно сказать einen Umweg fahren — «ехать в обход», дословно по-немецки «ехать обход», то есть «ехать что?». С каким вспомогательным употреблять этот глагол в данном употреблении, не очень понятно. Оказывается, можно и так и так, поскольку чисто семантически это вроде бы непереходное употребление, а чисто формально — переходное. И оба вспомогательных глагола допустимы. Вот такие сведения должен хороший словарь отражать.
Для чего еще нужны хорошие словари? Не только для того, чтобы показать грамматические особенности употребления той или иной формы и показать слово во всех его различных значениях. Казалось бы, совсем простые слова, про которые мы думаем, что все знаем, в хорошем словаре должны описываться так, чтобы людям наконец-то стало понятно, что они про эти слова знают далеко не всё. Например, такое совсем вроде бы простое слово, как bitte («пожалуйста»), которое знает любой человек, даже вообще не знающий немецкого языка ни капли. Это слово, конечно же, вроде бы значит «пожалуйста», но вроде бы и нет, потому что есть целый ряд контекстов, где это немецкое слово употребляется в таких синтаксических конструкциях, где его перевод с помощью «пожалуйста» невозможен, например в вопросе. По-немецки можно вежливо спросить Wie spät ist es bitte?, но по-русски нельзя спросить «Который, пожалуйста, час?» или «Сколько, пожалуйста, времени?».
Кроме того, по-немецки можно сказать Aber bitte! в ответ на какую-то просьбу. Например, если человек спрашивает: «Можно ли мне сесть?» — сказать Aber bitte!, то есть «Ну да, конечно, что вы спрашиваете?». И это тоже не «пожалуйста».
Кроме того, что еще очень-очень важно для хорошего словаря — это учет и фиксация нестандартной, несвободной сочетаемости. Когда сочетаемость слов свободная, то есть когда я знаю одно слово и знаю другое слово, знаю, что они значат и как переводятся, я могу из этих слов составить высказывание. Например, «пить чай» легко образуется, если я знаю, что «чай» — это Tee, а «пить» — это trinken. Но есть огромное количество слов и словосочетаний, которые не подчиняются этим правилам, — это так называемые коллокации. Например, «принимать меры» по-немецки Maßnahmen treffen. И есть другой вариант — Maßnahmen ergreifen. То есть дословно Maßnahmen treffen — это «встретить меры», а Maßnahmen ergreifen — это «схватить меры». Там есть некоторое тонкое семантическое различие, но об этом мы говорить не будем.
Человек может подумать: ага, если нельзя это сделать «по-простому» с помощью слова Maßnahmen или с помощью аналога глагола «принимать», то, наверное, все остальные коллокации, которые по-русски включают глагол «принимать», образуются по аналогии с Maßnahmen treffen / ergreifen, — например, «принимать решения» образуется точно так же. Оказывается, вовсе нет. По-немецки есть коллокация eine Entscheidung treffen — «принимать решение», то есть дословно «встретить решение», но совершенно невозможно сказать eine Entscheidung ergreifen. Словарь должен эти вещи отражать, иначе человек будет делать ошибки.
Еще я хотел сказать, что, помимо большого немецко-русского словаря, который я с коллегами делал почти 30 лет, мы последние 10–12 лет делаем новый фразеологический словарь на корпусной основе. И в этом смысле словарь современен. (Есть очень хорошие и большие корпусы немецкого языка, в частности, в Мангейме.) И он будет доступен онлайн. Видимо, бумажная версия тоже будет, но в принципе мы делаем этот словарь для электронной версии как базовой.
Казалось бы, перевод фразеологических словосочетаний, в частности идиом, таких как «сыграть в ящик», «священная корова», всегда представлял определенные сложности. Но этих сложностей, оказывается, гораздо больше, чем мы могли себе представить.
Дело не только в том, что эти вещи не переводятся дословно, а еще и в том, что в разных контекстах они могут переводиться совершенно по-разному, даже если вроде бы есть хороший эквивалент, который фиксируют все традиционные словари.
Немецкая идиома jmdn. an der Nase herumführen («водить за нос кого-либо») имеет вроде бы идеальный русский эквивалент — «водить за нос». Но, оказывается, в ряде контекстов этот эквивалент невозможен, потому что немецкая идиома часто употребляется для фиксации результата этого действия. А русская идиома «водить за нос» в основном употребляется в несовершенном виде. Совершенный вид «провести кого-либо за нос» употребляется крайне редко и возможен только в так называемых контекстах снятой утвердительности типа «Такого дурака за нос провести нетрудно». А в большинстве немецких контекстов эта идиома как раз употребляется в функции фиксации результата.
Или другой пример. Вроде бы есть идиомы, которые уже включают отрицание в свой компонентный состав. Например, немецкая идиома nicht alle Tassen im Schrank haben — дословно «иметь не все чашки в шкафу», что соответствует русскому «не все дома у кого-либо». Конечно, nicht является частью идиомы, но, оказывается, есть контексты, которые обходятся без этого nicht. Например, контекст типа Ich habe noch alle Tassen im Schrank, что, кстати, интересным образом соответствует русскому «у меня пока еще все дома». То есть и по-немецки, и по-русски можно употребить соответствующую идиому без отрицания. В хорошем словаре обязательно должен содержаться комментарий, который указывает на такие возможности употребления.
