Первые памятники германских языков появились примерно во II веке н. э. — это древнейшие рунические надписи, совсем короткие тексты, буквально одно-два слова. А первые длинные связные тексты на германских языках — это памятники готского языка, которые дошли до нас в основном в рукописях VI века н. э. Таким образом, германские языки представлены в письменном виде на протяжении двух тысяч лет. Это позволяет узнать много интересного об их истории. Далеко не всякая языковая группа, языковая семья может похвастаться такой долгой письменной традицией. Например, у славянских языков письменная традиция примерно вдвое меньше.
Германские языки подразделяются на три подгруппы: восточногерманскую, западногерманскую и северогерманскую, или скандинавскую. В восточногерманскую относятся такие языки, как готский, бургундский, вандальский и так далее. Уже по самим названиям понятно, что на современной языковой карте никого из них нет, все они вымерли еще в первом тысячелетии. Но зато действительно готский язык — это классический древнегерманский язык, который является основой изучения исторической германистики, потому что это самые ранние связные германские тексты.
В скандинавскую, или северогерманскую, подгруппу входят датский, шведский, норвежский, фарерский и исландский языки. Важно отметить, что сюда не входит, например, финский язык, который относится к другой языковой семье, является языком Скандинавии только географически. Все остальные существующие германские языки — это западногерманские языки, самые многочисленные из них — это, конечно, английский, немецкий, нидерландский, из менее распространенных — язык африкаанс, на котором говорят в Южной Африке, идиш, люксембургский, фризский.
У английского языка примерно 400 миллионов носителей, это самый крупный из современных германских языков, на втором месте немецкий язык — примерно 100 миллионов, третье место занимает нидерландский — примерно 20–25 миллионов. И это, собственно говоря, столько же, сколько носителей у всех скандинавских языков, вместе взятых, — тоже примерно 20 миллионов. Так что видно, что языки самые разные по размеру, но тем не менее они все чем-то по-своему интересны.
Сейчас мне бы хотелось сказать пару слов об их структурных особенностях, о том, что отличает германские языки от других языков нашей планеты. И здесь мы сталкиваемся с некоторой интересной сложностью, а именно: особенности германских языков не кажутся нам такими уж интересными, потому что германские языки — это, собственно говоря, те самые иностранные языки, которые мы обычно учим. Чаще всего люди учат английский или немецкий, в лучшем случае у нас распространено изучение еще и романских языков: французского, испанского, итальянского, но они тоже иногда могут быть похожи на германские языки за счет того, что находились с ними в тесном контакте долгие века, стали вместе с ними тем, что иногда называется языками среднеевропейского стандарта. Поэтому черты, которые мы находим в германских языках, кажутся нам совершенно нормальными чертами, так сказать, нерусского языка, хотя на самом деле на общетипологическом фоне они могут быть и вполне редкими.
Начнем с германской фонетики. Во-первых, германские языки примечательны тем, что в них обычно бывает очень много разных гласных — это и простые гласные, и дифтонги типа английских [ai], [au], иногда даже трифтонги, как [aiə] в английском слове fire. Кроме того, гласные в германских языках обычно противопоставляются по долготе и краткости. Если мы посчитаем количество согласных и гласных звуков в разных языках мира, то увидим, что это соотношение бывает различно. Например, в русском языке в ударных слогах встречаются пять гласных: [а], [э], [и], [о], [у], еще можно туда добавить [ы] — хорошо, пять-шесть. Например, в абхазском языке гласных всего лишь два. В русском языке при этом согласных около 40, если посчитать твердые и мягкие пары, а в абхазском языке около 60. То есть получается, что в русском языке согласных примерно в восемь раз больше, чем гласных, а абхазский вообще такой рекордсмен — в нем в 30 раз больше. В германских языках эти соотношения намного меньше.
Например, в английском языке обычно выделяется примерно 24–25 согласных и примерно 20 гласных, то есть почти поровну.
В немецком языке счет примерно 25: 15. Это характерно почти для всех германских языков.
Еще одна интересная фонетическая особенность, которая отличает германские языки, возникла в прагерманский период — это ударение. Дело в том, что в прагерманском языке ударение, которое в индоевропейском языке было свободным и подвижным, то есть не было зафиксировано за определенным местом в слове, примерно как в русском языке сейчас, в германских языках сместилось на первый слог слова, на корневой слог. И это повлекло за собой важные последствия. В частности, это сильно способствовало редукции того, что оказалось безударным, то есть грамматических показателей разных окончаний. Например, в русском языке мы, скажем, имеем окончание именительного падежа единственного числа женского рода -а, оно иногда бывает ударное, как, например, в слове «жена́», иногда безударное, как в слове «сла́ва». А в германских языках оказалось так, что все окончания получились безударные. Это привело к тому, что в ходе развития германских языков они постепенно становились все менее отчетливыми, иногда и полностью утрачивались, как, например, в английском языке. И это, естественно, имело важные последствия для морфологии, потому что если окончания редуцируются, то это может вести и к распаду падежной системы, что мы и наблюдаем во многих современных германских языках. Например, в английском языке от прагерманской падежной системы, которая включала в себя четыре или пять падежей, не осталось ничего, падежа в современном английском языке нет.
Конечно, это не единственная интересная морфологическая особенность германских языков. Например, в германских языках существует такая вещь, непривычная носителям русского языка, как определенный или неопределенный артикль. Во многих языках артиклей два, как в английском, немецком. Но есть и языки с одним артиклем — только определенным, а неопределенный отсутствует. Например, исландский язык устроен таким образом. При этом в западногерманских языках артикль — это обычно отдельное слово, которое ставится перед существительным, а в скандинавских языках артикль может прикрепляться к существительному справа — это так называемый постпозитивный артикль. Например, в шведском языке слово «день» будет dag, а слово «день» с определенным артиклем, «the день», — dagen. Так устроен скандинавский определенный артикль. Иногда артикль берет на себя те функции, которые перестали выполнять окончания из-за своей редукции. Например, в немецком языке артикль является фактически основным выразителем значений падежа, числа и рода, а эту функцию окончания существительных и прилагательных уже не выполняют из-за сильной редукции.
Что касается глагольной системы, то германские языки претерпели за период своей письменной истории очень интересное развитие, потому что у них сильно изменилась категория глагольного времени. В прагерманском языке было фактически два глагольных времени — настоящее и прошедшее. При этом настоящее использовалось и для того, чтобы обозначать действие в будущем тоже, примерно так, как по-русски мы говорим: «Я завтра иду в театр», и из контекста понятно, что имеется в виду действие в будущем. Но вся последующая история развития германской глагольной системы — это история приращения новых времен за счет разного рода аналитических конструкций, то есть конструкций со вспомогательным глаголом.
Например, все германские языки в том или ином виде развили себе будущее время. В частности, мы знаем, что в английском языке это значение выражается формами с will или shall, в немецком языке используется форма с глаголом werden («становиться»), в скандинавских, как, например, шведском, можно найти формы на kommer att, то есть буквально «придет к тому, чтобы делать что-то». Все это вполне понятное развитие значения. Например, в английском языке will — это происхождение от глаголов желания, «хотеть», а shall — глагол долженствования, «быть должным». И естественно, если я говорю, что я хочу читать, то это совсем недалеко от того значения, что я и буду читать. Если я должен читать, опять-таки, скорее всего, я буду читать. И так эти глаголы постепенно немножко потеряли свои модальные значения и стали просто обозначать действие в будущем. В немецком языке произошло то же самое с глаголом «становиться». Это, кстати, очень похоже на русский, в котором можно сказать «Я стану читать», «Я стану писать» ровно с тем же значением будущего времени.
Еще одна временная категория, которая развилась в германских языках, — это прошедшее время, перфект с глаголом обладания, это форма типа английского I have seen, немецкого Ich habe gesehen. Такие формы с глаголом обладания нам кажутся абсолютно привычными для изучаемых нами языков, потому что это есть и в романских языках. Но с лингвистической точки зрения это очень интересная вещь, потому что эта черта почти полностью ограничена распространением в Европе. За пределами Европы такие перфекты, такие прошедшие времена встречаются очень редко.
И еще один важный аспект грамматики германских языков — это, конечно, синтаксис. Поскольку в германских языках окончаний у слов мало, морфология беднее, чем, например, в славянских языках, то порядок слов оказывается очень важным, потому что именно с его помощью передаются грамматические значения, которые в других языках могли бы передаваться, например, падежами. Скажем, если мы в русском языке говорим «Мальчик видит девочку», можем сказать «Мальчик девочку видит», «Девочку видит мальчик» и так далее. Если мы возьмем английское предложение The boy sees the girl («Мальчик видит девочку»), то, если мы переставим местами «мальчика» и «девочку», смысл тем самым изменится на противоположный, поэтому порядок слов для германских языков очень важен.
Там есть и более интересные и необычные с типологической точки зрения вещи.
В частности, в германских языках при помощи порядка слов маркируется вопрос.
Мы в русском языке тоже можем задавать вопросы при помощи изменения порядка слов и добавления вопросительной частицы. Скажем, из предложения «Ты помыл посуду» мы можем получить «Помыл ли ты посуду?». Но обычно мы так не делаем, обычно мы задаем вопрос, просто изменяя интонацию: «Ты помыл посуду?» В английском или немецком языке обязательно в вопросе будет инверсия, то есть перестановка подлежащего и сказуемого.
А еще во многих германских языках имеются некоторые иногда заметные, иногда более тонкие различия между порядком слов в главных и придаточных предложениях. Скажем, все знают, что в немецком языке в главном предложении спрягаемый глагол ставится на втором месте, а в придаточном — на последнем. То есть, например, Peter sieht Klaus («Петер видит Клауса») — это главное предложение, и, если я скажу Ich weiß, dass Peter Klaus sieht («Я знаю, что Петр Клауса видит»), я должен использовать именно такой порядок слов с глаголом на последнем месте. Например, в скандинавских языках иногда меняется расположение отрицания относительно глагола: если в главном предложении отрицание ставится после глагола, скажем, по-шведски Han dansar inte — «Он танцует не» буквально, то в придаточном предложении отрицание окажется между подлежащим и сказуемым: Jag vet att han inte dansar — «Я знаю, что он не танцует» буквально.
Это вкратце и есть основные особенности германских языков. Конечно, их можно изучать гораздо подробнее, и этим ученые, естественно, и занимаются. Например, бо́льшая часть современных исследований по синтаксису делается в первую очередь как раз на германском материале, особенно на материале английского языка. Хорошо это или плохо — это уже другой вопрос. Может быть, лучше было бы описывать разные языки, но тем не менее современная наука устроена именно таким образом: германские языки, благодаря своему доминирующему положению в мире, являются одним из наиболее активно изучаемых объектов лингвистического исследования.
