Ираноязычная христианская культура

Мы довольно много знаем о том, как это происходило в Персидском государстве, на территории Персии, точнее, Западного Ирана и Хорасана, но гораздо хуже осведомлены о том, как развивалось христианство на территории Турана, то есть от восточных границ Хорасана вплоть до границы с Китаем, по крайней мере до Мавераннахра, до Самарканда, условно говоря. А на этой территории уже начиная с IV–V веков начали возникать христианские центры, и возникла особая персоязычная христианская культура, от которой у нас мало что осталось, но кое-что осталось.

На каких языках говорила эта культура? Мы знаем, что VIII–IX века — это были века проникновения арабской культуры в эти земли, но это не значит, что местная ираноязычная культура исчезла. Все великие знаменитые ученые и писатели мусульманского мира: ал-Фараби, ал-Хорезми, Ибн Сина — были по происхождению из туранских мест, но прекрасно освоили арабский. В то время в тех местах люди говорили как на местных диалектах новоперсидского языка, который называется сейчас арабским словом «фарси» (فرسي), а тогда он назывался дари («язык двора»), так и на восточноиранских языках, один из которых, очень распространенный в то время, называется согдийский, от названия области Согд (سغد‎, Sōġd) — это, в общем, условно говоря, область междуречья Окса и Яксарта, в которой уже в V веке существовали христианские миссии.

Мы знаем, что христианские епископии существовали в VI–VII веках в Тусе, Герате, Мерве. Особенно своим миссионерством прославился в V веке знаменитый Баршабба, епископ Мервский. Официальными языками этого христианства первоначально были арамейский и среднеперсидский, но постепенно те из ираноязычных людей, кто принимал христианство, переходили на свои местные языки — на новоперсидский и согдийский. Собственно говоря, эти два языка и стали культурными языками ираноязычного христианства.

Согдийский язык до наших времен в чистом виде не сохранился, его отдаленным потомком является язык ягноби, на котором говорят на Памире, то есть в Таджикистане. Новоперсидский язык является сейчас государственным языком в Иране, но христианской культуры на нем сейчас не осталось. Согдийская культура была культурой транзитной, на ней говорили христианские купцы и путешественники-согдийцы, которые жили на Великом шелковом пути, и, собственно говоря, обслуживание этого транзита с запада в Китай и обратно было для них главным делом. Фактически это была тоже, как и сирийцы, нация переводчиков, и поэтому согдийский язык выполнял важную функцию переводного языка. Мы уже говорили о том, что многие языки христианского Востока эту функцию на себя брали — согдийский язык обеспечивал перевод из одной культуры в другую. Таким образом, на него были с сирийского переведены многие христианские тексты, и на нем они сохранились.

В чем еще одна особенность согдийского языка? В его алфавите. Дело в том, что согдийцы для своего языка приспособили одну из разновидностей арамейского алфавита, и эта разновидность имеет сложное отношение и к восточносирийскому («несторианскому») письму, и, с другой стороны, к среднеперсидскому пехлевийскому письму. Так или иначе, согдийская письменность — это отдельная специальная письменность, которая использовалась не только согдийцами-христианами, но и согдийцами-буддистами и манихеями. Их было немного, но тем не менее они были.

Согдийская письменность и согдийский язык продолжали функционировать на «шоссе» Великого шелкового пути примерно с V века, и последние согдийские памятники у нас присутствуют в IX–X веках. На настоящий момент довольно многие из них изданы и делятся на несколько групп. С одной стороны, это группы конфессиональные, но раз уж нас интересует христианская письменность, то важен еще и тип письма. Христианские памятники делились на те, которые записаны согдийским письмом, и те, которые записаны несторианским сирийским письмом.

Такая гетерографичность (одно письмо используется для нескольких языков) характерна как для согдийцев, так и для многих других культур этого транзита.

На территории Великого шелкового пути согдийцами было основано несколько метрополий, в частности на территории Ташкента и в ряде других мест, то есть там были церкви, там были епископы, там велась какая-то просветительская христианская деятельность.

Что касается христианской литературы, то согдийская письменность в основном переводная, в ней практически нет оригинальных сочинений, но для многих культур христианского Востока это довольно типичная история. Это, прежде всего, сочинения восточносирийских писателей. Тут и научные, и богословские сочинения, сочинения многих мистиков (Исаака Ниневийского, Шемона де Тейбуте и других), житийные сочинения, например «Житие Баршаббы», на согдийский язык была переведена Библия (неясен, правда, объем этого перевода).

Параллельно с согдийским языком на этой территории не прекращал функционировать, как мы сказали, и новоперсидский язык, который начиная с XI–XII веков вновь получил свои права в мусульманской среде, а в христианской на нем появился интересный памятник — переведенный в XIII–XIV веках с сирийского на персидский «Диатессарон» (евангельская симфония), который в 50-х годах был издан научно, и теперь у нас есть этот уникальный памятник ранней переводной культуры на персидском языке. Существует еще некоторое количество небольших персидских текстов, например так называемый «несторианский лекционарий», но в целом нужно сказать, что новоперсидский язык в большей степени, конечно, обслуживал нужды исламской цивилизации, а для христианской более важным был согдийский.

С какими главными проблемами мы встречаемся в согдистике? Прежде всего, это описание и каталогизация рукописей. Много сейчас делается при помощи берлинской группы Tufanforschung (Берлинско-Бранденбургская Академия наук), у которой есть отдельный проект, посвященный каталогизации согдийских рукописей, многие из которых попали в Европу. Дело в том, что согдийские рукописи, как ни странно, на территории самого Согда практически не сохранились.

В то время как на восточном конце Великого шелкового пути, то есть в Турфанском оазисе, в Кочо (Гаочан), в городах и обителях Восточного Туркестана и пограничного города Дуньхуана в провинции Ганьсу, сохранилось довольно много согдийских памятников. И ведутся их исследования, которыми много занимается и Николас Симс-Уильямс, и другие ученые. Сейчас одна из главных задач — учесть все сохранившиеся тексты, многие из них не расшифрованы, их нужно прочитать, их нужно отождествить.

Конечно, много сейчас усилий тратится на то, чтобы понять исторические обстоятельства существования согдийцев, потому что у нас есть некоторое количество слов, понятий, которые мы должны уточнять из-за того, что они плохо читаются. Поэтому здесь необходима большая лингвистическая работа, в частности, в плане изучения диалектологического атласа восточноиранских языков в сопоставлении с согдийским и сирийским. Очень большое значение имеет консервация рукописей — об этом я уже говорил в связи с тем, что рукописи в основном происходят из Туркестана и многие из них очень сильно фрагментированны.

Ну и, пожалуй, последнее, что нужно сказать, что мы должны дальше изучать сирийские документы, которые рассказывают о христианстве на Великом шелковом пути. В Хорезме, например, как мы знаем, были христианские миссии, церковь и даже епископии были в Ташкенте, Тусе, Герате, как я уже сказал. Поэтому исследования согдийского и вообще, шире, ираноязычного христианства — это довольно плодотворная область, которая, я думаю, принесет еще много открытий и сюрпризов ученым.