Критическая теория — это очень важное направление в современной философской и социологической мысли, которое важно для всего XX века, на протяжении всего XX века. У критической теории существует несколько названий — это и Франкфуртская школа, и критика идеологии, и герменевтика подозрения, и иногда просто теория. Все эти названия существуют как взаимозаменяемые синонимы, и не существует какого-то одного правильного определения того, что такое критическая теория.
Тем не менее критическую теорию можно свести к трем основным пунктам: во-первых, это критика идеологии, во-вторых, критика капитализма и, в-третьих, теория действия.
Попробуем дать предварительное определение того, что такое идеология. Идеология — это знание плюс интересы, это некоторая информация, к которой примешивается что-то внешнее для самой этой информации, что-то, что искажает эту информацию. И эти интересы лучше всего определить как коллективные интересы, а не индивидуальные. То есть идеология — это не психологическая аберрация, которая существует в сознании отдельного человека, это не попытка отдельного человека кого-то обмануть, кого-то ввести в заблуждение. Это искаженное мышление, которое искажено тем фактом, что люди включены в социально-экономические отношения, являются членами общества. И общество с точки зрения критической теории оказывает очень сильное влияние на человеческое мышление, на результаты научных исследований. В этом отношении критическая теория близка к другому направлению в социологии XX века — к социологии знания.
Однако мы можем проследить истоки критической теории еще в самом начале истории европейской философии. С момента своего появления европейская философия делила весь комплекс знания на истину и ложь, с почетом относилась к истине и критиковала ложь. Для античной философии очень важным было разделение «алетейи», истины, и лжи, носителями которой было большинство людей. С точки зрения античной философии большинство людей всегда заблуждаются, а отдельные философы, мудрецы способны за видимостью, за иллюзиями открыть, выявить истину.
Очень важный для критической теории перелом происходит, когда появляется кантовская критическая философия — философия критики чистого разума, способности суждения, критики эстетического суждения и критики действия. Критика в кантовском смысле означает выявление условий возможности знания.
Очень важно зафиксировать различие, которое существует между Кантом и античной философией: если в античной философии просто критиковалась ложь, то Кант пытается понять, каковы условия возможности истины и каковы условия возможности заблуждения, как становится возможной ситуация, что человеческий разум ошибается. При этом Кант говорит не об индивидуальном разуме, не о разуме отдельного человека, не о познавательных способностях отдельного человека, а о познавательных способностях, как он выражается, любого разумного существа. Он верит в то, что те механизмы познания, которые он выявляет, относятся ко всем разумным существам, необязательно к людям — он допускает существование разума и на других планетах.
Идея того, что философия должна выявлять условия возможности познания, трансформируется очень интересным образом в философии Ницше.
Если Кант говорит о человеческом разуме безотносительно времени, то есть для него человеческий разум — это сущность, которая существует изначально, которая не меняется, которая всегда во всех условиях неизменна и функционирует по своим законам, подобно законам физики, то для философии конца XIX века появляется очень важное измерение — это время. И ключевая фигура — это Ницше, говорящий об истоках человеческого заблуждения, которые имеют исторические корни, то есть они в какой-то момент появились, и они развивались, трансформировались. Ницше предлагает свой собственный тип анализа, он называется «генеалогия» — это своего рода историческая реконструкция. Ницше в результате этого генеалогического анализа вскрывает истоки заблуждения. Они заключаются в том, что люди стремятся к власти, у людей есть воля к власти.
Одновременно с этим появляется Маркс, который никак напрямую не связан с Ницше, и он предлагает свой ответ на вопрос об условиях возможности познания. Он говорит о том, что знание обусловлено классовым положением человека. То есть тем простым фактом, что человек относится в онтологии Маркса либо к классу рабочих, то есть людей, которые продают свою рабочую силу и свое время, либо к классу буржуа, то есть к классу капиталистов, которые это время, эту рабочую силу покупают и являются собственниками средств производства.
Фрейд — это третья важная фигура, человек, который говорит о том, что за знаниями стоит противоборство между бессознательным, которое прорывается в виде некоторой страсти, и сверх-я, диктатом общества. Эти три фигуры — Ницше, Фрейд и Маркс (о них обычно говорят как об основателях критической теории, а об их идее — как об основе критической теории) — соединяются и оказывают непоправимый колоссальный эффект на философию XX века.
Маркс очень много говорит о капитализме, и для Маркса капитализм — это источник эксплуатации, источник угнетения, это неизбежный этап в человеческой истории, который должен быть преодолен при помощи действия. Именно поэтому критическая теория является критикой капитализма и теорией действия, теорией практики. Теория действия направлена на то, чтобы обосновать освобождение. По сути критическая теория — это теория освобождения, теория эмансипации.
Вообще научные теории обычно принято делить на теории, которые описывают факты, и теории, которые описывают ценности. Критическая теория занимает промежуточное положение: в ней есть и описание фактов, и описание того, как устроено общество, и описание программы действий. Именно поэтому критическая теория была востребована активистами в течение всего XX века и уже XXI века как основа для политической борьбы, как основа для ангажированного знания.
Однако существует очень интересный парадокс, который заключается в том, что для современной экономики и современной социальной теории критическая теория — это явление несколько маргинальное. Это связано с несколькими причинами. Во-первых, критическая теория выступает за ангажированное знание, то есть за знание, которое направлено на изменение мира, в то время как в течение всего XX века научный идеал предполагал как раз уход от ангажированности, стремление к чистому знанию. Во-вторых, критическая теория иногда предлагает слишком простые ответы, они кажутся слишком простыми с точки зрения современной экономической теории и социальной теории. И в-третьих, критическая теория, если слишком долго ею заниматься, в итоге приводит к неприятным эмоциям. Действительно, не очень приятно постоянно думать о том, как несправедливо устроен мир и как мы все вовлечены в механизмы воспроизводства неравенства и эксплуатации.
Однако критическая теория востребована политическими активистами в течение всего XX века, и до сих пор она востребована в гуманитарных науках в намного большей степени, чем в социальных науках, — в исследованиях кино, сериалов, разных социальных групп, субкультур. Критическая теория — это основа такого рода анализа.
И критическая теория является основой современного политического активизма.
Существует еще несколько важных парадоксов. Первый парадокс заключается в том, что критическая теория началась как основа массовых движений. Потом, в 30–40-х годах XX века, когда массовые движения превратились в движения социализма, большевизма и фашизма, критическая теория резко отвернулась от массовых движений и стала защищать элитарные ценности, элитизм. А после 1968 года критическая теория стала основным оружием массовых движений, то есть она совершила оборот от массовых движений к элите и обратно к массовым движениям.
И второй важный парадокс заключается в том, что критическая теория в современной России воспринимается как отсылка к сталинским репрессиям, к ГУЛАГу, к диалектическому и историческому материализму, то есть к совершенно выхолощенной схоластике, которая не имеет ничего общего с анализом современного общества, и она если и приводит к каким-то практическим последствиям, то эти последствия представляют собой репрессии, угнетение, подавление, тоталитаризм. В то время как в Европе и Америке критическая теория, за исключением 30–40-х годов, являлась и является основой борьбы за освобождение. Парадокс состоит в том, что в России она воспринимается как инструмент эксплуатации, как идеология коммунизма, а на Западе она воспринимается как идеология и программа освобождения.
