Начавшаяся во втором десятилетии XVI века Реформация вскоре совершенно неминуемо повлекла за собой ответную реакцию католической церкви, которую традиционно называют Контрреформацией, а в современной западной литературе все чаще и чаще звучат слова «католическое Возрождение».
Если посмотреть на историю Контрреформации по отечественным учебникам или выходившим монографиям, особенно позднесоветского и раннепостсоветского периода, то может сложиться впечатление, что Контрреформация была сугубо карательной акцией католической церкви и главным ее актором был печально известный орден иезуитов. Однако это не так. Контрреформация началась не с ордена иезуитов и не им кончилась, если уж на то пошло.
Контрреформация началась в Испании с создания того, что известно в науке как Саламанкская школа. Ее основатель — Франсиско де Витория, монах Доминиканского ордена — не основатель Саламанкского университета, оговорюсь, а Саламанкской научной школы, интеллектуальной школы. Он известен как главный идеолог Контрреформации, один из самых серьезных соперников Лютера на богословском поле.
Годы жизни Витории — 1483–1546, и известен он благодаря своей профессорско-преподавательской деятельности. Он окончил Парижский университет, учился у одного из виднейших богословов конца XV века Петра Крокаерта, или Пьера де Крокаере, был близко знаком с трудами Эразма Роттердамского. Вернувшись в Испанию, практически сразу получил должность в Саламанкском университете, возглавил первую главную, старшую кафедру теологии и оставался на этой должности 20 лет до своей смерти в 1546 году.
Он никогда ничего не писал — по крайней мере, до нас не дошла ни одна его рукопись. Все, что мы знаем о Витории и о его мыслях, мы знаем из конспектов его лекций, сделанных слушателями. Известно два вида его лекций. Ординарные лекции — это классические вещи: комментарий к «Сентенциям» Петра Ломбардского и к «Сумме теологии» Фомы Аквинского; и так называемые relectiones, или, по выражению Дмитрия Шмонина, торжественные открытые лекции, то, что у нас иногда называют актовыми лекциями.
Раз в год в главном зале Саламанкского университета Витория читал такую лекцию на Пасху или Рождество перед собранием всех профессоров Саламанкского университета. То есть здесь немного другой уровень размышления, в тексте ставятся немного другие вопросы, уже более вольный выбор вопросов. Необходимо отметить, что как минимум половина его relectiones, этих открытых лекций, была вызвана к жизни какими-то внешними событиями. Это были, как сказали бы по-английски, challenge response, как правило, это были ответы на выступления Лютера.
Впервые прозвучавшая в 1528 году лекция «О гражданской власти», последовавшие за ней в 1530–1531 годах две лекции «О церковной власти» и в 1534-м лекция «О власти папы и собора», туда же вклинившаяся лекция «О браке», вызванная к жизни на этот раз не Лютером, а разводом Генриха VIII и Екатерины Арагонской, и две знаменитые лекции, прославившие Виторию в веках, хотя довольно простые с доктринальной точки зрения, — «Об индейцах» и «О праве войны».
Основу своей политической теории Витория изложил в четырех лекциях о власти, названных выше, — это такой мини-цикл лекций внутри его relectiones. И я хотел бы остановиться на нескольких базовых, как мне представляется, моментах политической теории этого доминиканского мыслителя.
Первое — природа власти. Витория продолжает начатую Фомой Аквинским, а на самом деле начатую еще раньше, в начале христианской эры, традицию размышления о том, что такое власть, что это за феномен. Подходя к этой проблеме с тем же инструментарием, который достался ему от предшественников, он изначально мыслит власть дихотомично — как potestas и auctoritas, власть-мощь и власть-признание, власть-авторитет, если угодно. Но новые социально-политические реалии и новый уровень богословского осмысления приводит Виторию к необходимости переосмыслить понятие власти. Он излагает его троично, пытаясь снять дихотомию potestas и auctoritas.
Власть — это прежде всего возможность, потенция, возможность к действию, возможность совершить действие.
Но власть не исчерпывается возможностью и включает в себя еще два компонента: некое превосходство одного над другим — условно говоря, действие удобнее осуществлять сверху вниз, а не по горизонтали; и auctoritas — третий момент. Что это такое? Если преэминенция, второе, — это превосходство одного субъекта над другим, то auctoritas в данном случае — это скорее признание со стороны нижестоящего права вышестоящего совершать действие над ним, такое социально значимое признание, я бы сказал.
Здесь прозвучала очень важная идея в теории власти Витории: главное во власти — это потенция, возможность совершить действие. Возможность совершить действие подразумевает наличие волевого компонента. Поскольку нельзя сказать, что вы имеете возможность совершить действие, если у вас нет воли к его совершению, если вы не думаете о том, чтобы его совершить. Для претворения этой возможности в дело вам нужна воля.
Воля разумна, и это принципиальный постулат католической теологии, которую разделяет и Витория, и его противник — этот постулат разделяет и Лютер, хотя делает совершенно противоположные выводы. Воля человека разумна, и, следовательно, человек от природы разумен, и мы приходим к размышлению о природе человека. Человек от природы разумен, социален и добродетелен, человек стремится к общению, он дружественен от природы, и целью общения он ставит создание коллектива, создание государства. Государство, таким образом, возникает из самой природы человека, но государство не может жить без власти.
И здесь возникает один из важнейших моментов политической мысли Витории. Государство создает себе короля, respublica creat regem. Но дать королю власть, potestas, она не может, поскольку мы же помним апостола Павла: «Нет власти, кроме как от Бога». Власть может дать только Бог, и Он, разумеется, немедленно дает ее королю. А что же дает ему государство? Государство ему дает auctoritas — это признание его действий. Таким образом, согласно Витории, король (король, монарх, если угодно, он просто не говорит об императоре, а говорит о короле), получается, инкапсулирован в двоякую власть. Сущность королевской власти оказывается двоякой. Король одновременно обладает potestas от Бога и auctoritas от respublica. На этом Витория заканчивает размышление по этой линии.
Нить его размышления позволяет продолжить его на два шага вперед. Может ли respublica, государство, лишить короля власти, potestas? Не может: potestas дает Бог. Больше того, Витория этот вопрос проговаривает отдельно, делая провокационное для Нового времени, для последующей теории заявление, что даже если все люди на Земле достигнут единого свободного согласия в том, чтобы упразднить над собой всякую власть, то это согласие не будет иметь никакой силы, поскольку будет противоречить естественному праву. До свидания. Соответственно, respublica не может лишить короля власти, но она, как мы помним, дает королю auctoritas, признание его права совершать над ними какое-то действие. И то, что она дает, она может и отнять — auctoritas у короля отнять можно.
Что получится? Можно сказать, используя терминологию уже совсем Нового времени, Вебера, Блюменберга и Шмитта, получается, король легальный, поскольку божественный закон оправдывает его присутствие, но нелегитимный, лишенный этого признания. Легальный, но нелегитимный король — кто же это? Это тиран. Это тиран на троне.
Здесь возникает принципиально важный момент для всей политической теории Нового времени, ибо Витория — это, конечно, уже не Средние века, это уже первые шаги Нового времени. Принципиально важный момент: а можно ли восстать против такого короля? Мы помним, что Фома Аквинский разрешал восстание против тирана, Аристотель разрешал, все разрешали восстание против тирана. Почему бы не восстать, если он тиран? А невозможно восстать против тирана. Почему? Потому что вы восстаете против potestas, которая дана Богом. Восставая против короля — тиран остается королем, этот очень важный момент прописывает Витория, он читается за текстом: тиран остается легальным монархом, — вы восстаете не против этого человека, вы восстаете против короны, а восстание против короны — это измена, а против короны, освященной Богом, — это еще и богохульство.
Таким образом, любое восстание априори оказывается нелегитимным, нелегальным, то есть полностью преступным.
И здесь, конечно, уже заря Нового времени, это уже не Средние века. Витория категорически отказывается от признания короля личностью, человеком, которому можно принести клятву или расторгнуть клятву. Король — это институт, это корона. И здесь наблюдается переход от Средних веков, закрытие политической теории Средних веков и решительный шаг в Новое время.
