Традиционно появление письменности на Руси относится к 988 году, когда великий князь Владимир принял крещение в Херсонесе, женился на порфирородной сестре византийских императоров и сделал христианство государственной религией. Соответственно, в этот момент возникает национальная русская церковь, которая нуждается в богослужении на национальном языке, и официально принимается церковнославянский язык как язык богослужения и литературы Древней Руси.
К сожалению, очень мало источников, которые бы освещали эту тему. Поэтому, возможно, все не так прозрачно и однозначно, как кажется на первый взгляд, потому что совершенно невозможно пройти мимо такого явления, как договоры русских с византийцами 911, 944 и 971 годов. Они зафиксированы уже в первой русской летописи, в «Повести временных лет», которая дошла до нас в редакции 1118 года, начала XII века.
Однако анализ языка и формуляров этих договоров показывает, что эти договоры содержат те реалии, которые действительно были в X веке, и тот формуляр, который использовался при византийском дворе именно в это время. И поэтому у нас нет оснований сомневаться в том, что эти договоры аутентичны, что они созданы в то время и что они были созданы и зафиксированы на древнерусском языке.
В связи с этим возникает вопрос: насколько действительно существовала письменность на славянском языке до крещения, до 988 года? Мы знаем, что княгиня Ольга была крещена задолго до того, как Владимир принял крещение. Соответственно, ее двор был крещен. Мы знаем, что существовало значительное количество дружинников, которые, согласно одному из договоров, приносили присягу в церкви святого Ильи в Киеве. То есть в середине X века существовала церковь, в которой было богослужение — мы не знаем, на греческом, на славянском, но тем не менее было. Были адепты христианской религии, писались договоры по-русски. Как раз при крещении погорела первая церковь в Новгороде, которая существовала еще до официального крещения новгородцев, потому что именно на нее все язычники направили свой гнев против того, чтобы их крестили насильно, огнем и мечом.
Поэтому все-таки существуют надписи на сосудах, на кирпичах, на древнерусской плинфе в Киеве. Можно, конечно, все это относить к руке болгарского или южнославянского мастера, однако есть и другая трактовка, что письменность была известна за какое-то время до 988 года. И крещение Руси — это не начальная точка отсчета, а какая-то промежуточная точка, в которую, однако, как раз формируется древнерусская церковь. И на официальном уровне признается церковнославянский язык языком культа, и начинают писаться в большом количестве книги, развиваться уже на национальном, на государственном уровне скриптории, книжные мастерские, в которых создаются кодексы.
Надо сказать, что уже в самой Византии существовали две направленности. Тексты принадлежали к двум группам. Была аскетическая направленность — традиция, свойственная крупным монастырям, вообще монастырской традиции, в которой в основном переписывались и воспроизводились тексты, относящиеся к богослужению или к толкованию Святого Писания. Существовала и гуманистическая традиция в Византии, которая воспроизводила античные тексты, в которой было много светского, в которой, в конце концов, была поэзия и развлекательный роман.
Но на Руси была воспринята первая, аскетическая традиция. Может быть, в связи с тем, что миссионеры, которые приходили на Русь, и греки-митрополиты, которые приезжали, были представителями аскетической традиции, которые ехали сюда для просвещения далекой северной страны. Поэтому, конечно, никаких развлекательных или сложных догматических произведений не приносилось, потому что даже понятийный аппарат не был развит, и церковнославянскому языку оставалось еще довольно долго совершенствоваться, чтобы передать сложные понятия, которые были в византийской ученой литературе.
Таким образом, еще в начале XX века ученые образно сформулировали, что первый репертуар древнерусской книжности соответствовал библиотеке среднего византийского монастыря.
Там была богослужебная литература, немного догматической, толковой, но не было сложных мистических произведений, свойственных столичной монашеской интеллектуальной культуре. Это было естественно. Надо сказать, что и при крещении на Западе варвары не сразу стали создавать свои тексты. Западная церковная латинская традиция формируется спустя столетие после крещения тех же готов.
То же самое и здесь. Конечно, на первом этапе русские книжники воспринимали все то, что было в Византии, при посредстве тех произведений, при посредстве, в частности, болгарских книжников. Болгария в конце IX–X веке была крупнейшим центром славянской культуры, там существовало несколько очень высококлассных переводческих школ, которые создавали переводы. Болгарская литература и корпус болгарских переводных сочинений соответствовал все той же библиотеке среднего византийского монастыря.
В связи с этим некоторое время назад появилась концепция об интеллектуальном молчании Древней Руси, о том, что Древняя Русь не была способна на какие-то интеллектуальные подвиги в смысле порождения текстов, на создание своих собственных произведений и что на Руси не знали греческого языка, они знакомились с византийскими произведениями только в переводах болгарских книжников, сами не могли ничего читать.
Это довольно странная, не очень корректная концепция, потому что, опять же, те же болгарские книжники действовали в рамках все той же средневековой монастырской библиотеки, и они не переводили античных произведений. К тому моменту, когда крестилась Русь, полемические произведения, может быть, были актуальны для Болгарии, для Руси были неактуальны. Все еретические движения уже, в общем-то, остались позади, церковь вышла укрепленной и с достаточно хорошим богословским и догматическим фундаментом, отраженным в нескольких переведенных славянами книгах.
Поэтому не было необходимости в этом на первом этапе. Плюс ко всему, конечно, русское образование не как образование в Киеве. А Киев, как столица, аккумулировал в себе лучшие и самые прогрессивные явления, в том числе интеллектуальные течения. Так же как в Византии Константинополь был культурной столицей, так и в Древней Руси именно с Киева начинались наши книжные центры, книжная деятельность.
Книги мыслились по модели византийских кодексов. И система украшений, система выделки пергамина, и система формирования самого кодекса — потетрадно, с устройством определенного вида переплетов, — все это абсолютно идентично тому, что было в Византии. Возможно, ниже уровнем, но со временем у нас научились делать и высококачественный пергамин, и прекрасные миниатюры, и дорогие оклады.
Связь с византийской культурой, с той частью, которая была необходима и обусловливалась какими-то потребностями, самой жизнью новокрещенного государства, очевидна. К сожалению, осталось мало памятников, но тем не менее они прекрасные. Сохранились как раз высококачественные, высокохудожественные памятники. Мы можем отметить Остромирово Евангелие 1056 года — великолепный памятник, созданный на уровне императорского константинопольского скриптория: златописные миниатюры, орнамент, тончайший пергамин. Есть энциклопедические сборники, так называемые «Изборники» Святослава 1073 и 1076 года, где собраны выписки умных мыслей христианина. На престоле Мстиславово Евангелие, тоже высочайшего уровня исполнения. Уже во второй половине и к концу XI века, что фиксируют и лингвисты, что видно и по признакам тех кодексов, которые сохранились, на Руси формируется своя собственная письменная школа со своими нормами, которые сформировались на базе того, что было принесено из Византии, из Болгарии.
