Антропология повседневного

Чем антропологический подход к изучению повседневности отличается от социологического? Какой совет князь Кропоткин дал Рэдклиффу-Брауну? Как исследование городского кладбища и празднования Дня Независимости «примирило» антропологов и философов? Об этом рассказывает кандидат социологических наук Виктор Вахштайн.

Первое, что приходит в голову социолога, услышавшего словосочетание «социология повседневности», — это феноменологическая теория и имя Альфреда Шюца. Но не стоит забывать, что, когда философски образованные немецкие социологи массово переселяются на американский континент, там уже сложилась совсем другая традиция исследований повседневного мира — антропологическая. Центральным персонажем этой истории является чикагский исследователь Уильям Уорнер, автор нашумевшего проекта «Янки-Сити».

Антропология проходит путь от науки о простейших социальных организмах (а именно так колониальная антропология ХIХ века «видит» примитивные племена) до науки о Другом, Ином во всех формах и проявлениях. Князь Кропоткин говорит Рэдклиффу-Брауну: «Потренируйся на кошках». То есть на туземных племенах. Ведь если социальные законы универсальны, то изучать их лучше на чистых, простых экземплярах. Когда Рэдклифф-Браун повторит этот же совет (почти дословно) Уильяму Уорнеру, за ним уже стоит совсем другая логика: «изучай чужое», то, частью чего ты не являешься. Вот эта дистанция между повседневным, обыденным, привычным миром исследователя и чуждым, непонятным, непрозрачным миром исследуемых — это своего рода «трансцендентальная дистанция» антропологии, условие антропологического знания как такового. К счастью, Уорнер не последовал мудрому совету классика, дав начало антропологии «своего», «привычного», «повседневного». Что потребовало от него радикальной перестройки собственной оптики и сблизило антропологию с социологией.

Антропологи-структуралисты не верят в суверенитет повседневного мира. Повседневность для них — это ширма, сквозь которую проступают контуры «глубинных структур». Анализируя форму туземных поселений, туземный календарь, структуры родства, структуры мифов, структуралисты пытаются угадать за ними те самые глубинные структуры, которые Леви-Стросс назвал «структурами самого духа». Что показывает Уорнер? Он показывает, как эти самые символические структуры «собираются» в повседневности. Как столь любимые антропологами бинарные оппозиции производятся во взаимодействиях людей. Производятся, воспроизводятся и делаются привычными, непроблематичными. Символическое больше не просовывает свое омерзительное рыло в мир повседневной жизни откуда-то «извне» — оно именно в ней и создается. Этот тезис удивительным образом породнил чикагскую антропологическую традицию с феноменологической философией жизненного мира, с теорией повседневности как «верховной реальности». Спустя несколько десятилетий после исследования «Янки-Сити» они сольются в работах представителей социологии повседневности 60-70-х годов.