Дискуссиям о классах более 100 лет. И дискуссии о среднем классе также не являются исключением. В целом для классового анализа характерно воспринимать класс через классовую ситуацию. То есть класс — это некая совокупность людей, находящихся в одной классовой ситуации, которая определяется общностью их жизненных шансов в рыночной сфере. Если смотреть шире, то во многих сферах жизнедеятельности общества. Такое понимание класса через жизненные шансы в различных сферах жизни общества является многокритериальным подходом к выделению класса и является альтернативой к однокритериальным способам выделения класса, характерным для экономического анализа. Для экономического анализа характерно выделять класс по критерию дохода. Этим славен Всемирный банк, который выделяет средний класс по доходу, считая в качестве критерия 10 долларов в день на человека. Но мы понимаем, что средний класс является чем-то более целостным и более сложным, чем определенная доходная группа.
Скорее всего, Дмитрий Анатольевич имел в виду именно экономическое понимание среднего класса, когда говорил о необходимости его расширения до 60–70% от общества. Но и этого тоже не произошло. Прежде всего потому, что экономический средний класс выделяется через медиану. Медианные доходы — это доходы нижней половины населения. То есть все население ранжируется от меньшего значения дохода к большему, и берется нижняя половина. Медианные доходы россиян находятся на уровне доходов малообеспеченных граждан. Это является группой, которая относится к среднему классу, так называемое подбрюшье, то есть дальняя периферия ядра среднего класса. Это люди, которые занимают зыбкие позиции на рынке труда и не способны обеспечить себе перспективные позиции и более адекватную заработную плату. Надо сказать, что и экономика тоже не дает им возможности для исправления этой ситуации. Это, пожалуй, самая главная проблема, почему средний класс не растет в современной России.
Вернемся к истокам дискуссии о среднем классе. Изначально речь шла о старом среднем классе — это предприниматели и люди, занимающиеся малым бизнесом. Поэтому так активно речь идет о том, чтобы развивать малый бизнес и предпринимательскую деятельность. Возможно, за счет этой группы можно было бы увеличить средний класс. Но и численность этой группы сократилась за последние 10 лет. Есть еще новый средний класс. О нем в Америке заговорили в 1950-х годах. Эти разговоры были связаны с работами Чарльза Миллса, который отнес к среднему классу белых воротничков. Это работники, занятые нефизическим трудом. Понятно, что такие работники очень разнородны по своему составу в части своей квалификации. Из них можно выделить профессионалов — это специалисты высшей категории, которые зарабатывают на свой человеческий капитал, то есть на свое образование, знания, навыки. А также среди них есть работники, занятые на простых позициях в сфере бытового обслуживания и торговли, и административный персонал, который зарабатывает во многом благодаря своей способности к труду. И их образование не является ключевым фактором роста их зарплат. Для среднего класса — и это стало ключевым для среднего класса к 1950-м годам — наиболее важным является именно их образование. И инвестиции в образование для них являются ключевым интересом.
Мы привыкли думать, что если мы говорим о классе, то речь идет о пролетариях, рабочем классе, капиталистах. Многие путаются и не понимают, что такое средний класс. Когда Маркс писал о пролетариате и буржуазии, общество на тот момент было еще не сильно развито с точки зрения его социальной структуры. В рабочий класс, в пролетарии, входили преимущественно те, кто вчера приехал из деревни и прошел недельные курсы адаптации на заводе, повышения квалификации, не требующего от них базового образования, и заступил в свою должность. Труд характеризовался однородностью, и работников можно было легко заменить. Со временем труд стал специализироваться, усложняться. Средства производства также стали усложняться. И более того, начали появляться новые отрасли экономики, прежде всего в сфере третичного сектора экономики, сектора услуг. Такое общество стало называться обществом с позднеиндустриальной экономикой. Позднее из этого сектора выделился новый — четвертичный сектор экономики информационных услуг. И такая экономика уже стала называться постиндустриальной.
Когда Миллс писал свои работы в середине 1950-х годов, занятость в секторе услуг стала настолько массовой, а занятость на позициях нефизического труда также стала настолько массовой в бюрократиях, в больших организациях, которые обслуживали интересы американского общества и американской экономики, что это явление получило название «новый средний класс». Таким образом, средний класс состоял из двух частей. Старый средний класс — их меньшинство, предприниматели и самозанятые, представители малого семейного бизнеса. У них было ядро — профессионалы, управленцы. Периферия этого ядра — это средне- и низкоквалифицированный нефизический труд. Это главный состав среднего класса. Его особенность заключалась в том, что они стали получать доходы уже не на простую способность к труду, как до этого получали пролетарии физического труда во времена Маркса, а на человеческий капитал, то есть на образование, — при условии хорошего здоровья, безусловно. Новая природа их доходов, связанная с особой ролью нематериальных активов, каким и является образование, послужила основой, для того чтобы говорить о том, что это новый класс. Именно это стало исходной точкой теоретизации на тему среднего класса и вообще на тему средних слоев и новых классов в современном обществе.
При выделении четвертичного сектора экономики и увеличении занятости в этой области стали появляться информациональные работники. То есть не просто квалифицированные работники умственного труда, а эксперты-профессионалы, то есть те профессионалы, которые оказывали услуги в информационной сфере. Они работали с информацией, ее систематизировали, создавали новые образы, новые смыслы и таким образом производили основную добавочную стоимость для компаний. Именно они сегодня составляют основу среднего класса в Европе и Америке. У нас доля таких работников крайне невелика. Если положить, что доля всех специалистов, занятых на позициях с высшим образованием, составляет 17–20%, то доля экспертов, которые могут действительно называться высококвалифицированными специалистами, составляет лишь треть от этого числа. И перспективы увеличения их относительной доли очень призрачные.
Главным образом, это связано с тем, что они не могут получать ренты на свое образование. Они могут получать неплохие доходы, но это лишь доходы, необходимые для самовоспроизводства себя и своего человеческого капитала, то есть на амортизацию, повышение квалификации, отдых, культурное потребление и на расширенный образ жизни, не более того. А ренту получают в основном эксперты, причем за границей. По данным последних исследований мы видим, что высокодоходная группа сократилась в России за последние десять лет в 2 раза. Это говорит о том, что перспективы расширения среднего класса к верху очень ограничены. Возможно, средний класс может расшириться снизу, за счет низов. Но здесь тоже не все так гладко. Особенно если помнить о том, что Россия — это экономика низких доходов, где бедность характеризуется как бедность эксплуатируемого труда. Даже высококвалифицированные рабочие получают неадекватную оплату своего труда на ту квалификацию, которую они имеют.
Из хороших тенденций мы можем сказать то, что средний класс у нас стабилизировался. Его ядро не изменяется уже последние 5–10 лет и составляет 18–20%. По менее оптимистичным оценкам, 11% — ядро среднего класса. Но мы также должны помнить о том, что Россия пока остается страной низших классов. В частности, 21% составляют россияне, депривированные группы, получатели трансфертов, в которые попадают пенсионеры и безработные. И еще 18% составляет люмпен-пролетариат, то есть рабочие, которые не интересуют экономику даже как объект эксплуатации. В таких условиях мы действительно должны проводить политику по увеличению зарплат, индивидуальных доходов у средне- и низкоквалифицированных работников нефизического труда. С другой стороны, создавать высокоресурсные рабочие места, позволяющие получать ренту на хорошее образование, чтобы люди не уезжали за границу, чтобы они понимали, что я иду в науку, например, я могу здесь заработать.
