Идеальное собирательство — это прибрежное собирательство около шельфа, когда люди живут вдоль берега моря, а волны им выкидывают вкусные вещи, они все собирают: выколупывают из ракушек, ловят рыбу на мелководье с острогами. Все это они едят, а остатки кидают себе под ноги, и на глазах вырастают раковинные кучи. Самые древние из них известны с неандертальских времен. Аналог таких раковинных куч сейчас — это наши мусорные кучи, которые есть вокруг любого города. К сожалению, уровень океана довольно сильно колебался. После последнего оледенения, примерно 12–10 тысяч лет назад, уровень океана сильно вырос, и значительная часть раковинных куч скрылась под водами, поэтому про этот тип хозяйствования мы знаем не так уж и много.
Из тех, что сохранились, можно выделить находки в Южной Африке. Там на побережье обнаружены пещеры Blombos Cave, Klasies River. В них найдены в большом количестве моллюски, морские животные, в том числе кости китов, тюленей. Когда-нибудь опять будет похолодание, уровень моря понизится, и нам откроются новые находки, и можно будет копать. Этот прибрежный тип ведения хозяйства — исходный.
Охотники равнин также сильно различаются. Например, охотники африканских саванн дожили до современности: это бушмены в Южной Африке, хадза, сандаве в Восточной Африке. С поправкой, что охотники прошлого находились в несравненно лучших условиях: везде паслись стада копытных. Жизнь осложнялась тем, что не факт, что у них были луки. В Южной Африке есть находки наконечников, которые, может быть, использовались как стрелы именно луков с датировкой до 70 тысяч лет назад, но это еще не доказано. Достоверно луки появляются только в мезолите, голоцене.
Другое дело — равнины северные, то есть наши родные перигляциальные степи, где росла большая, густая трава за очень небольшой период лета, а всю зиму это сено стояло сухое, а зимы были малоснежные, потому что вся вода уходила в ледник. На этой траве вырастало гигантское поголовье копытных: бизоны, лошади, северные олени, шерстистые носороги с мамонтами. Начиная с неандертальцев, все на это изобилие охотились. Но у этих животных своя специфика: северные копытные имеют свойство кочевать на огромные расстояния. В Африке тоже такие перекочевки есть, но не такие большие по сравнению с северными. На севере четко выражены времена года: зима, лето. Поэтому два раза в год по расписанию вначале животные бежали с севера на юг, потому что наступила зима и на севере выпал снег, а потом с юга на север, потому что наступило лето и на юге разводилось много комаров.
Охотники поджидали копытных на переправах. Можно было засесть в узком месте на речке в кустах либо охотиться с лодок. Но стопроцентного доказательства, что древние это делали с лодок, у нас нет. Однако есть этнография: Крашенинников, например, описывал охоту наших северных народов на северных оленей как раз на переправах, причем тем же оружием. То есть мы даже можем представить тонкости процесса, как это все происходило. В наскальной живописи мы также видим описание подобного вида охоты: есть масса изображений как раз переправляющихся оленей, лошадей.
Совсем другое дело — охотники-собиратели островов или экзотических земель вроде Австралии или Америки. Когда люди прибывали на необжитую территорию, они обнаруживали непуганую фауну. Там были гигантские животные: если это Австралия, то, например, дипротодоны; если это Америка — местные бизоны, лошади и мастодонты. Можно было подходить и вплотную колоть этих зверей, и они даже не понимали, что происходит. Из рассказов путешественников совсем недавних времен мы знаем, что, когда они оказывались на таких необжитых островах, ситуация была такая же. Люди очень увлекались такой простой охотой, поэтому в течение пары тысяч лет они все съедали. Даже континентальных размеров не хватало, чтобы их прокормить.
В Австралии мегафауна исчезает в момент, в обеих Америках, как только появляются люди, тут же пропадает вся живность. В Австралии это произошло так быстро, что у нас даже нет нормальных мест забоя, то есть мест, где древние массово истребляли животных. В Америке такие места найдены: известно, где лежат кучи скелетов бизонов. На островах все было гораздо хуже, потому что большой фауны там не было и экосистема была гораздо уязвимее, ее хватало на одно-два поколения. Например, на острове Пасхи жило очень много птиц, но приезжают люди и в первые два поколения все съедают.
Из всего вышесказанного становится понятно, что охотники и собиратели — это не одно и то же. Одно дело — рыболовы, другое — моллюскояды, третье — охотники на больших животных, четвертое — охотники на маленьких животных. Наверняка были еще экзотические варианты. Например, из исторических источников известно, что иногда индейцы северо-западного побережья Северной Америки ели бабочек, которые на зимовку забивались в щели в скалах. Однако такой тип хозяйствования мы археологически не уловим никак. Но иногда экзотические варианты обнаруживаются. Например, посреди Сахары древние питались в основном сомами, потому что раз в году бывает дождь и вырастает огромное количество сомов. Этого хватает, чтобы навялить этой рыбы на год. Были обнаружены полуметровые слои чешуи, которые набили эти люди.
Более древние жители ближневосточных пустынь в Сирии, например, питались верблюдами. Я не уверен, что верблюжье мясо очень вкусное, но если выбора нет, то приходится. Например, неандертальцы тоже охотились на верблюдов: не самый ходовой образ неандертальца, гоняющегося за одногорбым верблюдом. Поэтому для тех, кто реконструирует прошлое, рисует картины, снимает фильмы, было бы полезно ознакомиться с археологическими данными. Тогда бы эти образы прошлого были бы гораздо более разнообразны.
