Первоначально гэлизация англо-норманнских знатных семейств не приветствовалась. Было даже специальное законодательство, которое всячески препятствовало ассимиляции. В какой-то момент факт ассимиляции как таковой, per se, сменился настойчивым стремлением принять гэльскую идентичность. Тогда появился своеобразный корпус текстов, в котором представители гэло-норманнских родов получали генеалогию, восходящую к Туата Де Дананн. Причем эти генеалогии вписывались в уже имевшуюся локальную традицию. Этим занимались оллавы, то есть профессиональные поэты, специализировавшиеся на генеалогии и родовой истории. И их задача состояла в том, чтобы, пользуясь прекрасным знанием местной традиции, вписать в нее происхождение своих патронов.
Наиболее ярким примером ассимиляции с помощью текстов была генеалогия рода Фицджеральдов и их сложные отношения с сидами из озера Лох-Гур. Заказчиком этой истории был Джеральд Фицджеральд, который жил с 1338 по 1398 год — ориентировочно. Фицджеральд был очень озабочен вписыванием своего рода в гэльский контекст. Он велел своему придворному поэту, который в то же время был верховным оллавом Ирландии, Джоффри Фионну О’Далахью, составить что-нибудь, что связывало бы его семейство с Туата Де Дананн.
Это было сделано на основе предания о происхождении королевской династии Эоганахтов. На примере этого текста видно, как мотивы трансформируются с учетом требований времени и цайтгайста. Изначально история повествовала о зачатии и рождении Эогана Мора, основателя гэльской Мунстерской королевской династии. История была о том, что Мунстерский король Айлиль Оллум, будущий отец Эогана Мора, обнаружил, что его коровы приходят голодные, потому что на пастбище кто-то щиплет траву, но сами коровы не едят. Вместе со своими доверенными воинами он отправился на холм, чтобы посмотреть, что происходит. В полночь в холме, как и положено, открылась дверь. Оттуда вышел пожилой мужчина и вместе с ним симпатичная девушка, которые вывели оттуда стадо коров, и это стадо принялось общипывать траву. Айлиль предъявил претензии, что это его холм и его трава. В ответ он услышал, что это не его холм, а крыша сида, поэтому и трава принадлежит обитателям сида. В конечном итоге случилась война между Айлилем и королем тамошнего сида Эогабалом. Туата Де Дананн были разгромлены, а Анье, дочь Эогабала, Айлиль обесчестил. Из этого союза родился будущий великий родоначальник династии Эоганахтов Эоган Мор, которого спустя 9 месяцев без объяснения подкинули Айлилю.
Эта история достаточно жесткая, кровавая и без хеппи-энда. Джеральд Фицджеральд переработал ее очень сильно. Его оллав Джоффри Фионн написал, что это красивый рассказ о том, как Морис Фицджеральд, отец Джеральда, прогуливался по берегам принадлежавшего ему уже в тот момент озера Лох-Гур и увидел прекрасную девушку. Он украл ее одежду, спрятал под ближайшим камнем и сказал, что у него есть предложение, от которого невозможно отказаться. Спустя 9 месяцев Анье пришла в замок Мориса с младенцем на руках и сказала: «Давай жениться». Они жили в счастье и радости, но с одним условием, что Морис не будет удивляться ничему, что сделают его жена или его сын-полукровка. Когда в какой-то момент он все-таки чему-то удивился, Анье превратилась в лебедя, сына обратила в дикого гуся, и они улетели на озеро Лох-Гур.
Как вы заметили, в этой версии легенды уже появляются куртуазные мотивы и мотив волшебной жены, которая удаляется в свой мир, стоит только нарушить зарок. Теперь все происходит по доброму согласию. Такое повествование прилично рассказывать в XIV веке, а не, допустим, в VIII или IX веке, то есть это соответствует вкусам эпохи. Замечателен еще и тот момент, что Фицджеральды, не имевшие к гэльской Ирландии генеалогически никакого отношения, возводили свою генеалогию именно к Ирландии. Причем не к Сыновьям Миля, а именно к Туата Де Дананн. Это не только включило их в нативный ирландский контекст, но и очень серьезно поднимало их социальный статус с точки зрения тех людей, которыми они пытались управлять.
Дальнейшее развитие история про Фицджеральдов и мифологические генеалогии получила в XVI веке. В 1573 году потомок Джеральда Фицджеральда вернулся после тюремного заключения в Англии в свой замок на озере Лох-Гур. История про Туата Де Дананн, иномирные союзы и отбытие его предков в сид ему очень нравилась. Он дал этому тексту вторую жизнь и очень сильно подстегнул его популярность. Это тот случай, когда подобного рода история из локальных моментов начинает расползаться по всей Ирландии и бытует уже не только в гэло-норманнских семействах, не только для решения практических проблем укрепления социального статуса, но и в семействах ирландского происхождения. Центром распространения этих сюжетов был Мунстер. Причем это не просто повторение конкретной формулы. Например, если мы прочтем аналогичные предания о происхождении рода О’Киф, то в них все очень драматично. Наследник рода О’Киф влюбляется в девушку из сида, но у нее есть сестра-близнец, которая безответно влюблена в него. Это ее мучает, поэтому она выдает себя за свою сестру, обманом выходит замуж за О’Кифа в надежде на то, что когда это все вылезет, то он ее простит, потому что успеет к ней привязаться. Когда она рожает от него ребенка, то это все становится явью, но О’Киф не намерен ее прощать. Она удаляется обратно в сид в позорное изгнание и, по некоторым версиям, умирает там от разбитого сердца. Собственно сына она оставляет отцу, и от него идет родословие рода О’Киф.
Очень интересно посмотреть, как эта история потом возвращается обратно в локальные предания Эоганахтов. Семейство О’Донахью Мор из Килларни — прямые потомки тех самых Эоганахтов, которые происходят от Айлиля Оллума и от Анье, — благодаря их мифологической генеалогии пользуется славой людей, которые как-то контактируют с Туата Де Дананн и иным миром на правах не очень дальних родственников. Мы встречаем целый корпус преданий о том, как Донал О’Донахью Мор в конце XVI века начинает общаться с королем сида Лох-Лейна холодной воды, в озере Лох-Лейн, где стоит замок Росс, принадлежащий О’Донахью. Они общаются так хорошо, что когда О’Донахью Мор неожиданно получает прозрение, что Ирландия проиграет Тюдорам, старый гэльский уклад жизни будет разрушен и все сильно изменится к худшему, то он говорит что-то вроде: «Screw you guys, I’m going home» и уходит в Лох-Лейн. По другой из версий, его эвакуировали, не спрашивая его согласия: в озеро засосало его, его любимую белую лошадь, его удобную кровать с балдахином и библиотеку со всеми редкими древнеирландскими текстами.
Это не единственный пример, когда подобного рода тексты в конце XVI веке начинают описывать полный круг и возвращаются в те места, откуда они в свое время пришли. Они начинают распространяться уже не только в гэло-норманнских, но и в чисто гэльских семейных преданиях. Потому что это задано необходимостью включения ирландской идентичности в активный политический дискурс. Это был период жестоких войн против Англии, поэтому тогда необходимо было вцепиться в ирландскую идентичность, в нативизм и патриотизм.
