К арктическим территориям в последние 150 лет интерес не пропадал. В каждом новом временном отрезке, в каждом цикле он становился более выраженным или наоборот. Один из вопросов — должен ли быть Север автономным, возможно ли достичь, например, самообеспеченности населения, которое там проживает? Предварительный ответ на этот вопрос есть. Мы знаем, что многие коренные малочисленные народы севера арктической зоны, проживая в условиях низкопродуктивных арктических ландшафтов, низкой продукции растений, которые там растут, дают нам пример того, что жить в Арктике неограниченно долгое время возможно. Мы говорим прежде всего про население Северной Америки и всего севера Евразии, про группы, которые в таких условиях живут более 2000 лет, которые различными способами приспособлены к этим условиям. Как они этого достигли? Ответ: комплексный подход при использовании не очень богатых ресурсов.
Несмотря на то что ресурсы арктической зоны очень скупы по сравнению с другими территориями, территория арктической зоны огромная. В этом отношении, несмотря на низкую продукцию, вся эта территория способна продуцировать очень много материала. Но каждый раз возникает загвоздка, связанная с плотностью. Нам нужно, чтобы в пределах небольшой, компактной территории продуктивность была очень высокая. На этом основано, например, использование ландшафтов умеренной зоны или более теплых зон. Арктика этого позволить в принципе не может, потому что продукция ограничивается фундаментальными факторами. Возникает вопрос: как сделать так, чтобы ресурсы, которые и без того небогатые, могли быть использованы максимально полно? Это называется «эффективное природопользование».
Если мы говорим про некоторые виды, которые обитают на Севере и имеют огромное значение для людей, проживающих в этих условиях, стоит выделить северного оленя. Популяция дикого и домашнего северного оленя в течение, наверное, последних 6000–7000 лет обеспечивала людей одеждой и питанием. Интересная черта: коренное малочисленное население всегда использовало максимально полно это животное. Понятно, что шкура служила одеждой, а мясо — пищей. Но кроме того, практически полностью все животные использовались максимально полно. Это стандартное условие, которое обеспечивается нехваткой ресурсов.
Считается, что на сегодняшний день арктическая территория не может обеспечивать себя. Наверное, при тех случаях, когда мы говорим про невозможность максимально полного использования ресурсов, это может оказаться правдой. Есть несколько примеров, которые стоило бы привести в качестве успешных. Мы знаем, что на территории Ямала пытаются довольно активно использовать биологическое сырье, в том числе северного оленя, которое не ограничивается только мясом или шкурой. В аптеке вы можете купить сладость пантогематоген. Панты северного оленя являются ферментативным ценным сырьем. Но насколько далеко можно зайти в коммерциализации этих вещей? Получается, довольно далеко. И это очень хорошо, потому что обеспечивает стабильность коренных малочисленных народов Севера. Основные проблемы, связанные с социально-экономическими и социально-бытовыми условиями коренного населения, заключаются в том, что людям, которые длительное время живут в специфических условиях арктической зоны, сложно вписаться в рынок. Таким образом, работу они должны находить именно там. Возникает вопрос: почему мы в магазине встречаем мясо северного оленя, но не встречаем большое количество других препаратов, которые тоже можно получать из него?
Проблема в том, что транспортные издержки очень большие. Арктика — это дорогая территория, куда только добираться очень сложно и дорого. Следовательно, любой товар или услуга, которая оказывается поставлена на территорию северной зоны, резко увеличивает свою стоимость. Поэтому массово развивать такую модель тяжело. В этом случае было бы достаточно интересно организовать именно комплексную переработку биологического сырья. Например, северный олень способен поставлять не только мясо, а это еще и очень ценный источник пуха. Часто для добычи оленьего пуха не обязательно убивать животное. В этом случае необходимо его правильно использовать, добывать, перерабатывать и превращать в товарную продукцию. Мы знаем, что даже в условиях холодной зимы олень чувствует себя достаточно неплохо. Это ему обеспечивает как раз густой подшерсток. Пух может конкурировать в первом приближении, например, с тем пухом, который используется в дорогих пуховиках, с пухом гагары. Олений пух имеет структуру, похожую на полую трубочку с перфорациями, прекрасно удерживает тепло, способен отводить влагу. Но при этом наладить его переработку весьма проблематично. Ради самого по себе пуха это неинтересно. Еще один плюс: оленя можно не убивать. Это великолепное условие, которое сделает такую одежду более экологичной. В летнее время олень вынужден, чтобы не перегреться, густой пух сбрасывать. С одного-двух оленей можно набрать чуть ли не полный мешок. Дальше стоит вопрос о способе его запаковки в герметичных пакетах, которые позволяют компактизировать материал.
Вторым видом продукции могло бы стать сырье, которое относится к ферментативным. Это лиофилизированная обезвоженная кровь оленя, которая используется в медицине и парфюмерии. Кроме того, это сырье является отличным продуктом для экспорта. Несколько лет назад на территории Ямала китайские предприятия предлагали построить завод по переработке крови. Еще одним видом продукции могли бы стать панты северного оленя, которые и так заготавливают. К сожалению, очень часто российское сырье, которое заготавливают у нас, недостаточно соответствует предъявляемому качеству странами, которые готовы его импортировать. Необходимо сделать так, чтобы все эти продукты формировались примерно в одном месте. Необходимо сформировать структуру кластеров, в пределах которых можно было бы популяцию, прежде всего домашнего северного оленя, использовать по прямому назначению. Для этого необходимы технологии, которые позволили бы относительно оперативно транспортировать сырье в специальные пункты приема на довольно обширную территорию. Понятно, что такие кластеры должны быть привязаны к существующим зимникам, то есть либо к реке, либо к каким-то посадочным объектам, где могут садиться самолеты или вертолеты.
Мы говорим, что все это возможно только в том случае, если мы используем популяцию домашнего северного оленя. Хозяйство или человек, который содержит большое количество северного оленя, обязан за ним ухаживать, заботиться. Например, если поголовье хотя бы насчитывает 200 голов, то это гарантия трудоустройства, занятости, что сразу же отправляет нас к решению целого комплекса социально-экономических проблем, социально-бытовых проблем. На самом деле, домашняя популяция северного оленя это гарантия безопасности. Потому что мы, говоря про популяцию северного оленя дикого, всегда должны упоминать, что есть возможность смещения ареала популяции, изменения его численности из-за каких-то факторов. А домашняя популяция это безопасность, а кроме того, возможность получать большую часть года достаточно ценное биологическое сырье, в том числе, например, осуществлять забор крови для ее обезвоживания и получения высококачественного продукта.
При этом необходимо изменить систему поддержки, которая действует на сегодняшний день. Прежде всего поддержка должна быть нацелена именно на поддержку поголовья домашнего северного оленя. Для этого необходимо чипировать оленя, для того чтобы знать и оперативно получать информацию о его состоянии и учитывать его численность. На мой взгляд, это позволило бы решить часть проблем, которые на сегодняшний день характерны для многих регионов имеющих территорию, простирающуюся на арктическую зону. А кроме того, это позволяет смотреть на совершенно новые рынки. Например, на территории Красноярского края присутствует такое животное, которое называется овцебык. В перспективе встанет вопрос о его комплексном использовании. Еще до 1973 года на территории Красноярского края, да и в целом по Евразии практически не осталось его популяции. Это животное оказалось вымершим. Но на территорию Красноярского края в 1973 году такое животное было завезено, и к настоящему моменту около 10 тысяч голов этого животного прекрасно себя чувствует на просторах Таймыра — это самый север Красноярского края. Это животное не имеет врагов, не конкурирует с оленем и является ровесником мамонта. Возможно, в перспективе у людей появится возможность попробовать, например, мясо этого животного, которое исчезло около 8 тысяч лет назад. Возможно, для некоторых регионов это могло бы стать визитной карточкой. Овцебык поставляет самый, пожалуй, ценный вид пуха, который вообще существует. Длина некоторых волосков достигает одного метра. Потому что овцебык живет в условиях самого севера Красноярского края. На территории Канады продают небольшой моток пряжи из его пуха, который достигает цены около 17-ти долларов за 28 или 30 грамм. То есть таким образом, мы понимаем, что север может давать.
Необходимы новые подходы, для того чтобы смотреть на Арктику не только как на источник огромного потока природных ресурсов, таких как нефть, газ, уголь. Надо найти способ достичь именно автономии северных территорий. Как минимум найти способы достичь улучшения социально-экономической ситуации для тех жителей, которые в этих условиях умеют существовать.
Помимо ресурсов млекопитающих есть огромный перечень полезных ресурсов. Например, существует сфера использования, сбора и переработки дикоросов. Понятно, что эта огромная территория не может не поставлять ресурсы, такие как грибы и ягоды. Во многих регионах нашей планеты ценится именно то сырье, которое выросло естественным путем. В этом отношении северные территории, арктическая зона могла бы стать источником таких ресурсов. Понятно, что на нее накладываются те же самые проблемы и ограничения, которые характерны для использования биологического сырья от млекопитающих и других ресурсов. Это, прежде всего, необходимость уметь быстро, оперативно сохранять, консервировать, собирать и оперативно изымать. В мясе, крови, во многих видах ягод и грибов присутствует водная основа, которую транспортировать не выгодно. Поэтому технологии сублимационной сушки продуктов были бы очень полезны для тех людей, которые живут в этой зоне, где эти ресурсы имеются в большем объеме.
Осложнение ситуации состоит в том, люди живут очень разрозненно и плотность населения катастрофически мала. В этом отношении, было бы полезным рассматривать вариант формирования технических агломераций, которые устанавливаются на короткий период времени. Если мы говорим про возможности использования сырья и говорим не только про Арктику и про северные территории, хорошие примеры это район Подкаменной Тунгуски, территория реки Кочечум, территория в предгорьях Анабарского плато или плато Путорана, где такие ресурсы имеются в достаточном объеме. Население, которое там живет, очень часто не имеет возможности транспортировать продукцию. Для этого необходимо подключение науки, чтобы пересмотреть имеющиеся технологии, направленные на сохранение, консервацию биологического сырья. В первую очередь такого сырья, которое относится к ферментативному, которое может представлять самую большую ценность. Такие технологии позволили бы по-новому взглянуть на Север как на территорию, которая не просто является датируемой территорией, а которая может поставлять продукцию.
Все это требует сочетание двух факторов. Первое — это высокое качество продукции, которое обязаны обеспечить технологии. Второе — это экономическая рентабельность. Потому что рынок это вещь, которая требует конкурентной борьбы. Не исключено, что в ближайшие 5–7 лет мы увидим, что страны Юго-Восточной Азии будут использовать только российское ферментативное сырье. Было бы очень приятно всем тем, кто сейчас живет в зоне арктических ландшафтов, надеется на то, что его культура, быт, природные ресурсы биологического происхождения, станут доступны и другим людям тоже. Для тех людей, который живут в Арктике, это способ улучшить свое социально-экономическое положение, обеспечить себя работой. И это не противоречит тем аспектам, с которыми они сталкиваются последние тысячи лет, проживая на этих территориях. Сбор дикоросов, охота, разведение северного оленя: это традиционные и известные им способы ведения хозяйства.
